Круги рая

, вытянув шеи, пытаясь разглядеть что-то, чего не видел я. Я решительно протолкнулся вперед, невзирая на недовольные возгласы, и оказался в первых рядах. Сзади навалились, задышали в затылок перегаром.

Люди широким квадратом обступили просторную площадку. Посредине площадки полыхал костер и возвышалась знакомая черная повозка, окруженная женцинами в красных плащах. Женщины стояли спиной к повозке, взявшись за руки, и печально глядели на нас.

Сзади тяжело вздохнули, и меня вновь обдало перегаром. Толпа неожиданно, как по сигналу, затихла, смолкли разговоры, и в этой тишине под темным безглазым небом слышался только шорох бумаги, горящей на стекловидной поверхности площадки.

«Сегодня погреются ручки», – вспомнил я слова веселой девчонки и с трудом подавил в себе желание уйти.

Внезапно в тишине, за спинами женщин, возник тонкий болезненный то ли вопль, то ли стон, и женщины одинаковыми движениями заученно и четко надвинули на головы капюшоны, повернулись к черной повозке и подняли руки в белых перчатках.

Вопль нарастал, звенел, множился – казалось, кричит само небо – и вдруг оборвался. И в тишине прозвучал рыдающий голос:

– Да спасут нас руки твои!

– Да спасут нас руки твои! – хором подхватили женщины в красных плащах и медленно шагнули к повозке.

– Да спасут нас руки твои! – торжественно и нестройно выдохнула толпа.

Меня похлопали по плечу. Я обернулся и встретился с туманным взглядом в прорезях черной маски.

– Идем, – сказала маска, вновь знакомо дохнув перегаром. – Мы тебя уже заждались.

Мы начали продираться сквозь толпу, а сзади опять раздался вопль: «Да спасут нас руки твои!» – и толпа взволнованно задышала, колыхнулась, подалась вперед в предвкушении зрелища.

Мы пробрались сквозь кусты, спустились по ступеням и оказались на пятачке, окруженном деревьями. Здесь поджидали еще двое. Я не сомневался, что имею дело со вчерашними парнями с перекрестка, хотя четвертого они где-то потеряли и изменили наряды; теперь они были в масках и каких-то черных трико.

Я остановился, обвел их взглядом и спросил:

– Ну, что дальше?

– Идем, – угрюмо повторила Первая маска и пошатнулась.

Я пожал плечами и направился вперед, в гущу бутафорской зелени. Все это меня смешило и немного злило.

За спиной вновь возник однообразный вопль, оборвался на мгновение и повторился, усиленный десятками голосов. Теперь вопила вся толпа, окружавшая Голгофу с черной повозкой, вопила самозабвенно, вопила непрерывно и исступленно, с визгом и завываниями, и я предположил, что отрезанные руки сейчас будут возложены на костер.

Я шел, не оборачиваясь, и только выбрав дерево с толстым стволом, остановился и повернулся к моим маскам. Теперь нападение сзади исключалось, а лицом к лицу с троими я мог справиться. Тем более, что под трико не скрывалось ничего похожего на оружие.

– Слушаю, – сказал я и опустил ладони в карманы комбинезона. – Что же вам угодно?

Маски остановились напротив. Были они примерно одного роста, сухощавые и немножко