Богиня судеб

- Ха! Теперь я опять свободен! Я могу говорить! - заорал он хриплым от долгого молчания голосом. - Лавиния! Радуйся вместе со мной! Ха!

- Постой, любезный, - поднял руку ладошкой вперед Гвидо. - Если не возражаешь, отложи ненадолго свою радость. Нам нужно, чтобы ты ответил на такие вопросы...

- Сам знаю, - бесцеремонно перебил его Теренцо. - Я был нем, но не глух. Сервуса после вечерней трапезы я не видал, но зато кое-что слышал... - он многозначительно обвел маленькими масляными глазками присутствующих, убедился в их неподдельном внимании. - Трухлявая колода говорила с ним перед полночью.

- Трухлявая... Это Заир Шах? - догадался Гвидо.

- Ну да! Уж о чем они шептались - рассказать не могу, ибо не ведаю. Слов я не разобрал. Но бранились, точно бранились. Этот старый пенек звездочет шипел как разъяренная кобра, а Сервус отвечал коротко и гневно, будто отказывал тому в просьбе.

- Значит, Леонардас действительно слышал его голос... - задумчиво пробормотал Бенино.

- Конечно, слышал. Только, кривая оглобля, перепутал все. Не пел старикан и не молился, а чего-то требовал у рыцаря.

- Но чего?

- Почем мне знать? Сказал же, слов я не разобрал.

- Полагаю, Гвидо, нам следует ещё раз переговорить с Заир Шахом, хмуро буркнул философ, которому не стоило труда всю картину убийства Сервуса Нарота представить во всех подробностях, благо фантазия работала превосходно.

- Мне, - уточнил дознаватель. - Мне следует переговорить с ним ещё раз. А ты, уважаемый Бенино, займись поисками... Лумо и пропавшего магического рубина.

- Хорошо, - легко согласился Бенино. - Теренцо, ты имеешь сообщить что-нибудь еще?

- Ничего не имею, - хмыкнул толстяк. - Сейчас пойду к себе и буду разговаривать вслух с двумя самыми любимыми моими людьми - с собой и Лавинией.

С трудом выбравшись из-за стола, Теренцо вытянул за руку Лавинию и вдвоем они удалились наверх. Теперь в трапезном зале осталось четверо. Маршалл, братья Брассы и маленький дознаватель.

- Как ты думаешь, Бенино? - тихо спросил Гвидо. - Зачем Сервус рассказал всем, где хранится ларец с Лалом Богини Судеб?

- Не ведаю, - пожал плечами философ. - Может, подозревал, что камень хотят украсть и решил поставить там засаду - ну, чтоб поймать вора?

- Скорее всего, так...

- Точно так, - заявил тимит. - А зачем еще?

- Жаль, меня не было на той вечерней трапезе, - вздохнул Гвидо. - А я бы хотел послушать историю о Богине Судеб...

- Я могу рассказать тебе, - усмехнулся Маршалл. - Не велик труд.

- О, это было бы замечательно!

- Ну, слушай. Еще до Великой Катастрофы на месте нынешней Герштунии были одни сопки да овраги, да камни, да болота кое-где, но ни травы, ни кустов, ни, тем паче, деревьев вовсе не наблюдалось. Так гласят легенды, а я тебе легенду и передаю. Обитали там несколько племен - дикие люди, которые охотились на диких зверей и тем и жили. Больше о них и сказать-то нечего... И вот однажды с небес было им знамение: страшная молния, ударившая в землю не менее полусотни раз, а самый последний - в хижину старой колдуньи... Конечно, все в мгновение сгорело дотла, но на другой день из горстки этого мокрого пепла выросло дерево, такое прекрасное, что все эти племена собрались вокруг него и так сидели чуть не целую луну, изредка отлучаясь только для того, чтобы добыть пропитание.

К концу этой луны на дереве выросли два плода, похожие на апельсины, но не апельсины. Огромные, цвета яркого (а в тех местах яркого вообще не было - сплошная серость вокруг) - один желтого, а другой красного, ароматные, к вечеру они раскрылись и из них вышли две юные девицы. Одна та, что вышла из желтого - белокурая голубоглазая красавица, нежная и стройная как цветок. Вторая - та, что вышла из красного - тоже красавица, только черноволосая и черноокая, с фигурою гибкой как у леопарда, посадкой головы гордой, а походкой стремительной. И снова сверкнула молния. Она насквозь пронзила обеих девиц, заставив несчастных дикарей с воплями разбежаться в стороны. Когда же стало тихо и люди осмелились обернуться, они увидели, что из двух красавиц осталась одна... Какая, Гвидо?

- Черноволосая?

- Нет.

- Белокурая?

- Нет.

- А какая же? - безмерно удивился маленький дознаватель.

- Обе! - торжествующе воскликнул Маршалл. - Они соединились в одну в голубоглазую черноволосую красотку со взглядом нежным, а походкой стремительной и смелой. То и была Вечная Дева - Богиня Судеб. В руке её сверкал красным огнем великолепный большой лал, освещая тупые рожи дикарей мерцающим сиянием. Девушка обвела взглядом окрестности, и тут же из земли пробились ростки, из коих потом и выросли деревья, кусты да трава...

- А потом? - истребовал продолжения Гвидо, видя, что Маршалл вдруг углубился в свои думы.

- Потом? Потом она ушла. В неизвестном направлении...

- И все? - разочарованно спросил Гвидо.

- Нет, не все, - засмеялся тимит. - Потом её видели в Асгарде, в Канталии и Эгане, в Хитае и Ордии. Но тогда огненного лала в её руке уже не было. Никто не знает, каким образом она утратила его, но - теперь его владелец Сервус Нарот!

- Уже не он... - мрачно заметил Бенино.

- Уже не он... - согласился Маршалл. - Так вот, о Богине Судеб. Говорят, она обходит весь свет, останавливаясь лишь иногда и совсем ненадолго - для того, чтобы прясти пряжу, которая и есть судьба людская. Напрядет целый ворох, скажем, в Канталии, бросит на землю, он и рассыплется, но судьба канталцев - каждого из них! - уже будет предопределена на целые полсотни лет вперед. Затем пойдет в Лахору, и там то же самое... Ну, понравилась тебе легенда?

- Так себе, - улыбнулся Гвидо. - Но этот лал действительно обладает магическими свойствами?

- Поверь мне, - Маршалл посерьезнел, уставил черные маслины глаз в зеленые круглые глазищи младшего Деметриоса. - Недаром Сервус так за него пострадал. Между нами говоря, сам лал стоит ничуть не больше, чем та черная жемчужина или гранат - Красный Отец. Гораздо дороже его чудодейственная сила! Пусть он исполняет только одно твое желание, но зато какое! Ты можешь изменить свою судьбу полностью - хоть стать из нищего королем! Ни один маг не сделает такого!

- А если я доволен своей судьбой?

Маршалл опешил.

- Доволен? Как это?

- Да просто - доволен, и все, - Гвидо засмеялся. - Я люблю свой город и свою семью. Мне нравится моя внешность и мое здоровье... Нет, для себя я ничего бы не хотел. Но вот излечить и омолодить отца, или разыскать Лумо...

- Э-э-э, парень, не выйдет. Лал Богини Судеб меняет только саму судьбу - твою судьбу! Если ты вздумаешь попросить золота - он не даст тебе и монеты; если ты вздумаешь попросить здоровья для отца - он не исцелит даже кашель. Но если ты скажешь: "Хочу жить двести лет" - ты будешь жить ровно двести!

- Не хочу, - печально покачал головой маленький дознаватель. - Вполне достаточно и шестидесяти...

- Мало! Мне скоро шестьдесят, а я ещё полон сил и надежд! Да знаешь ли ты, как хочется жить, когда седеют волосы и морщины бороздят кожу? Знаешь ли ты, сколько дум в голове о будущем и о прошлом, сколько... Отчего же Сервус Нарот не попросил себе долгой жизни?

- Откуда ему было знать, что его убьют...

- Он знал, - сказал вдруг философ. - Он очень хорошо это знал.

Глава седьмая.

Тяготы подозрения

Гвидо недоверчиво улыбнулся.

- Как то есть знал? Что навело тебя на мысль сию?

- Ничего меня не наводило, - ответил Бенино с неохотою. - Мне б и в голову такое не пришло. Сервус сам мне сказал.

- Когда?

- В ночь перед убийством. Он пришел в мою комнату - встревоженный, побледневший...

И Бенино рассказал все то, что поведал ему рыцарь.

- Ну и ну-у-у! - протянул Маршалл, и не пытаясь скрыть изумление. Так значит, старина Сервус подозревал нас всех? Ах, я дурень! И что меня дернуло поехать сюда? Ведь не хотел же, клянусь пышной грудью Астан, владычицы нашей, не хотел! Ах!