Шахматный город

Он ведь и раньше называл это игрой -- мысленно, но называл. Самое удивительное заключалось в том, что он не ошибался. Это и впрямь являлось ИГРОЙ -- жестокой, до головокружения увлекательной и удивительно бессмысленной. Игрой с бесконечными уровнями -- вроде тех завлекательных электронных сказок, в которые режется нынешнее младое поколение. Впрочем, всегда резалось, если быть честным. Георгий хорошо помнил, как в далеком детстве из гипса изготавливал формочки, заливая расплавленным свинцом, получал скособоченных солдатиков. Металлург сопливый! Аккумулято

ры потрошил ради свинца, на свалках автомобильных отирался. Зато и армию настрогал себе более чем внушительную! Выстраивал сверкающих подчиненных на половицах, вел в атаку друг на дружку, погружал на корабли в ванне, топил пороховыми торпедками. В общем -- развлекался, как мог. Более поздние детки в сущности занимались тем же самым. Правда, менее активно -- сидя на стульях, напряженно глазея на экраны компьютеров. Видел Георгий краешком глаза их программы. Тоска зеленая, если разобраться! Яд и наркотик девятилетних. Звездные войны с пришельцами, охота на бес

численных монстров и так далее, и тому подобное. Глупость, в которую можно однако играть с утра до вечера. И не только ведь дети замешаны в этом! Теми же в сущности играми забавляется взрослая братия. Президент с министрами посылают безусых новобранцев на войну, криминальные авторитеты охотятся друг за дружкой, рядовое население непрочь подработать в роли наемников. Игра становится жизнью, из детства переходя в седовласое бездумье. Словом, рисуют мальчики войну -рисуют и никак не остановятся...

Георгий вяло, с какой-то даже обреченностью напялил на себя серебристое обмундирование, поднял приборчик. В самом деле, кто его тут спрашивает, хочет он или не хочет! Вырвали из привычного и сунули в лабиринты... Любопытно только, кому такое под силу? Чтобы, значит, так запросто играть с живыми людьми? Да еще целый город для этого соорудить!..

Георгий скрипнул зубами, с нехорошим прищуром осмотрелся. Хотел бы он знать, где этот гад хоронится! Ведь наверняка прячется где-нибудь и лицезреет, паскудник! В какой-нибудь огромный цветной экран. И все эти тайники, разумеется, -- его рук дело! Нельзя же позволить жертве сдохнуть так сразу!.. А в общем, если версия о ИГРЕ верна, то сейчас должна наступить очередь призраков. Тех тварей, что выползали из стен. Потому что выигрывающий идет по восходящей -- от уровня к уровню, проигравшего возвращают назад. Смерти нет, а есть сплошная бутафория -- искусная и чертов

ски реалистичная.

Бетон за его спиной глухо треснул. Георгий обернулся. Так и есть! Про тварей он угадал точно. Только очень уж раненько они начали! Или, может, решили, что парень он многоопытный, значит и тянуть резину нечего... Приборчик удобно лежал на ладонь, палец касался тумблера. Нажать или не нажать? Робкое предположение зашебуршилось в голове. Прикусив губу, Георгий лихорадочно соображал. Это было дико, но... Как же хотелось поверить в то, что внезапно посетило его! В самом деле! Что он терял?..

Взмахнув рукой, он швырнул электронную коробочку вниз. Вот так! Чтобы после не сомневаться!.. Описав пологую дугу, приборчик, его единственное спасение от здешних призраков, полетел в пропасть, уже через пару секунд затерявшись в пестроте улочек и крыш. Почти равнодушно Георгий взирал, как уродливым и скорым на рост грибным образованием выпирает из бетона молочного цвета страшилище. Помесь кабана и тигра -- с положенным количеством когтей и клыков. Чудовище наконец-то выбралось из пролома, шагнув к человеку, хищно оскалилось.

-- Давай, курва! Двигай копытами! -- Георгий издевательски поманил животное. -- Только уж не обессудь, не выйдет по-твоему.

Отодвинувшись к самому краю, он сжал кулаки.

-- Что? Труханул, кабанчик? Или духа не хватает?

Приостановившийся было "кабанчик" вновь заторможенно зашагал. Оказавшись вблизи, мазнул мускулистой лапой, стремясь зацепить когтями, но не достал. Георгий вовремя отскочил в сторону. И тут же с азартным рыком сиганул на спину противника. Зверюга была, конечно, тяжеленной, но потерять равновесие он ее все же заставил. Покачнувшись перед пропастью, чудовище отчаянно замахало конечностями, стараясь устоять, но Георгий, обхватив жуткую голову руками, молотнул коленом в массивную челюсть, телом перевалился вперед. Все нужное было сделано. Еще чуток, и они по

летели парой обнявшихся влюбленных вниз. Без крика -- в злом сосредоточенном молчании.

* * *

Последним ужасом Шахматного города был чавкающий звук чужих челюстей. Его жевали и рвали на части лохматые обезьяны -- с крыльями и без, но все без исключения отвратительные. Это было похуже беспощадных фаланг гигантского жука, но он выдержал и это. Умер еще раз, решив во что бы то ни стало вернуться, и все получилось...

Знакомый, протертый по бокам диван, стопка журналов на столике и тиканье часов на стене. Темно и тихо. Только фырканье мотора за окном, капель ночного унылого дождика.

Осторожно поднявшись, Георгий на цыпочках двинулся в сторону спаленки. В груди холодело, сердце отчаянно колотилось. Слишком уж стремительным был переход от жарких улиц к родной квартирке. Что там будет за дверью? Очередной сюрприз Шахматного города? Зубастая пасть притаившегося чуда-юда?.. Он готов был к чему угодно и потому не спешил. Было страшно. Куда страшнее, чем тот последний шаг, сделанный навстречу лохматым макакам... Сосчитав мысленно до семи -- числа сказочного и по всем преданиям неплохого, Георгий взялся за дверную ручку и медленно потянул.

Сын спал в своей крохотной кроватке, по обыкновению сбросив одеяльце, примяв его к деревянным перильцам. В глубине комнаты мерно дышала жена -- с редкими полувсхлипами, к чему он давно привык. Губы Георгия расползлись в глупейшей улыбке. Он стоял над кроваткой сына и млел от счастливых, накатывающих на сердце волн. Вот теперь он окончательно поверил в то, что все кончилось, и бред, это чудовищный, не вписывающийся ни в какие рамки кошмар, бесследно растаял в прошлом. Как все-таки мало нам, идиотам, надо для счастья! Куда рвемся и куда бежим? Какие золотые горы

перевесят обыкновенный семейный покой? Все живы-здоровы и все рядом -- вот формула, мудрее которой ничего не придумаешь.

Горло его свело судорогой, он помассировал шею рукой.

-- Чего не спишь? -- жена оторвала голову от подушки. Сонно щурилась, стараясь разглядеть его в полумгле.

Георгий порывисто шагнул к ней. Возникло желание встать перед женой на колени, попросить за что-нибудь прощение, обнять. Много чего теснилось в груди, но, справившись с собой, он невнятно пробормотал:

-- Так это я... Подышать вот немного ходил.

-- Может, голова болит?

-- Да нет же. Спи.

Она послушно улеглась -- добрая, незамысловатая, верная. Погладив ее по теплому плечу, он вышел из спальни. Отворив шпингалеты, шагнул на балкон. Дождь продолжал моросить, по улице медленно и ищуще ползли чьи-то фары. Водитель стерегся колдобин. Последними их квартал был традиционно богат. Георгий облокотился о мокрые перила, со смутным любопытством прислушался. Шуршание дождя, шелест листвы, гул редких машин. Где-то бубнил полуночный радиоголос. Что-то об очередной смуте на Ближнем Востоке, об угнанном самолете, о дерзкой акции террористов во Франции. Все

было знакомо, даже чересчур, и Георгий с пытливостью устремил взор к небу. Слизнув с губ дождевые капли, невесело подумал, а в жизнь ли он вернулся, в самом-то деле? Если возможна игра с одним действующим персонажем, то почему не вообразить более крупной игры? Те, кому по силам и по зубам резвиться с одним человечком, вероятно, справятся и с миллиардами. И что такое тогда -- НАШИ уровни? Кого еще мы должны испепелить напалмом и пошинковать в капусту, чтобы скакнуть на незримую ступеньку вперед? Природу, самих себя, друг дружку? И кто подскажет, вверх или вниз мы п

ри этом продвинемся?..

Георгий вздрогнул. Нежданно-негаданно из-за туч выкатился полный диск Луны -- абсолютно чистый, без материковых пятен и зубчиков гор. Огромным зрачком он словно отвечал взгляду стоящего на балконе. Георгий ощутил озноб. Его пробрало так, что даже руки, вцепившиеся в перила, продолжали ходить ходуном. Так трясет, вероятно, людей, угодивших под напряжение. И собственную ничтожность, и малость привычного мира он прочувствовал в этот момент с такой ужасающей силой, с какой не чувствовал, пожалуй, ничего и никогда. МЫСЛЬ, посланную сверху, он воспринял умом, серд