Небесная лыжница

Роберт набрал на браслете связи секретный код.

— Голоден! Голоден! Голоден! — тут же отозвался плазменный монстр. — Ощущаю острую нехватку энергии. Готов к активному поиску и потреблению.

— Потерпи минутку, — сказал Роберт, — Я уже близко.

Он мстительно улыбнулся, вспомнив постное лицо Хьюза. Наконец-то полковник встретится с тем, кто обладает и его голосом, и его хищным нравом. Лицом к лицу...

Внизу в предутренней дымке показались строения Западни, огни посадочной-полосы.

— Слушай внимательно, Змей, — Роберт наконец расслабился, откинулся на спинку сидения. — Передаю изменения основной программы. Как понял?

— Вас понял. Готов зафиксировать изменения основной программы.

Роберт вывел планер на посадочную прямую. Туда, поближе к своему детищу, чтобы не мучиться долго...

— Я снимаю все запреты, — твёрдо сказал он в пуговку микрофона. — Все без исключения. Новая программа: полное потребление в радиусе двух миль с последующим самоуничтожением. Разрешаю экстренный выход на поверхность. Выходи на волю, Змей!

Яростный факел огня ударил из-под земли неподалёку от лабораторного корпуса, будто под Западнёй, сокрушая её постройки и всё вокруг, вдруг ожил вулкан.

Взрывная волна подхватила планер буквально в нескольких метрах от посадочной полосы, швырнула обратно в небо. В следующий миг тело Роберта как бы взорвалось адской болью. Он замычал, не в силах ни дохнуть, ни выдохнуть. В глаза будто плеснули кипятком.

Сквозь кровавый туман он всё же увидел, как самозабвенно пляшет Змей над горящими развалинами, факелы деревьев, чёрный дым пожарища, который спрятал остатки Западни. Центра больше не существовало.

Он всё чаще попадал в провалы забытья, но всё же пробовал ползти. Кое-что у него получалось — он дополз уже до аллейки, которая вела от подножия холма к тому, что осталось от административного корпуса.

Возвращаясь из очередного провала, Роберт вдруг услышал высокий старушечий голос, который звучал где-то в небесах, скрытых завесой дыма. Он узнал голос: так пела-плакала на похоронах его отца одна из старушек-плакальщиц. Когда её голос начинал возвышаться над причитаниями, ему, десятилетнему, казалось — вот сейчас, сию секунду остановится сердце. От чёрного ужаса, жалости, непонимания того, как это отец, его добрый и весёлый отец, мог вот так внезапно умереть.

Сейчас старушкин голос оплакивал прекрасную птицу, которая упала с небес в холодные воды, да не стала рыбой — камнем стала...

— Я иду к тебе, Бланка, — прошептал Роберт.

Ему послышался в небе второй голос, и он даже потянулся к нему навстречу, ломая аккуратно подстриженные кусты. Сбылось! Их отпевают вдвоём. Они уходят вместе...

Последнее, что увидел Роберт, — чёрную башню Змея, который всё-таки нашёл хозяина. Монстр раскачивался над верхушками деревьев, готовясь уничтожить себя и своего создателя. От него исходил смертельный, поистине космический холод. Роберту померещилось, что в последний миг у плазменного чудовища вдруг обнаружилось подобие лица с парой огромных глаз.

Но вот чего в них было больше — сожаления или презрения, он так и не успел понять.