Чаша ярости

— Фигурально выражаясь, к ним, — согласился Иешуа, довольный реакцией немого до сих пор собеседника.

— А буквально? — настаивал Кайафа.

— Представь себе, коэн, пустую землю, на которую еще не ступил человек. Все готово для его прихода. Зверье в лесах и горах, рыба в морях и реках, птицы в небе, травы и плоды на земле… Ты хотел бы начать с самого начала, Кайафа? С последнего дня творения? И принять в нем участие — не как свидетель, а как партнер? Более того, как творец?

— Ты хочешь посягнуть на роль Господа? — странно, но не было ожидаемого ужаса в голосе первосвященника, а только хитрое любопытство: как выкрутится бывший Машиах, что ответит Он же, помнится, никогда прежде не решался на такое кощунство.

Но Иешуа был прост, как правда.

— Хочу, — сказал он. — Хочу, если принижать Его роль до унылой каждодневной, рутинной работы. Но разве достойно Творцу копаться в грязи?.. Я не ведаю, повторяю, кто Он и где Он, но я верю, что мир наш и мы в нем — Его творение, как и все во Вселенной, как и сама Вселенная или — по твоему разумению, Кайафа, — как сама бездна, над которой летал Его дух. Заметь: над бездной! То есть вне пределов того, что мы хоть как-то можем представить своим жалким умишком. Поэтому я не верю и всем завещаю не верить в то, что Бог неустанно следит за всем и всеми на земле. Он исполнил задуманное за шесть дней творения, «и сотворил Бог человека по образу Своему… мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею», «и увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма». И это — финал творения. Книга Брейшит, самое ее начало. А дальше — повторения и интерпретация, которые кому-то зачем-то были выгодны. В святой Книге много повторов, зачастую не совпадающих друг с другом, а зачастую повторяющих друг друга слово в слово, ты это не хуже меня знаешь, Кайафа. Впрочем, они тоже весьма любопытны и есть в них своя истина…

Кайафа не отказывался от спора. Молчал-молчал и вдруг очнулся, заговорил. И заговорил-то — будто не молчал вовсе.

— Почему повторения? — не согласился он. — Далее — расшифровка, уточнение подробностей: как был создан Адам, как — Ева. Разве подробности не важны для тебя?

Иешуа засмеялся.

— Подробности — для не верящих в посылку. А посылка проста: Бог создал людей и отдал им Землю: «обладайте ею». А дальше, Кайафа, — никакая не расшифровка. Дальше — История человечества, а история вообще — наука неточная, зависимая не от факта, а от прихоти интерпретатора. Хочешь верить интерпретациям — не неволю тебя. Но провозглашаю провозглашенное Книгой: в самом начале было слово, и слово это — Бог. А потом начались дела человеческие, которые, к несчастью, чаще всего делались именем Бога, а он — утверждаю! — не имеет о том ни мадейшего понятия.

— И что ты задумал?

— Начать сначала. С седьмого дня, когда Бог решил отдохнуть. Это — Его право, он славно потрудился. Но у созданных Им нет времени для отдыха. Хочешь начать со мной?

К кому был вопрос? К Кайафе? Или все-таки к Петру?

Петр промолчал. Кайафа ответил вопросом:

— В качестве кого, нацеретянин?

— Ну, не знаю… — Иешуа опять засмеялся. Что-то смешинки его не оставляли, несмотря на всю серьезность происходящего. А с другой стороны бал… — Для начала нужны, двое — он и она. Они есть уже… Да, забыл, еще был змий-искуситель, а по сути — дьявол. Будешь дьяволом, Кайафа?

— Ты с ума сошел! — Наконец Петр услыхал ужас: Кайфа слишком бережно и всерьез относился к своей религии и даже помыслить не мог о предложенном Машиахом.

— Не будешь, — констатировал Иешуа. — Так я и думал. Но ничего, у нас есть собственный дьявол. Хочешь познакомиться, коэн-гадол?

Кайафа упал на колени, уронил лицо в открытые ладони, уложенные на грязный мрамор двора, и что-то зашептал быстро-быстро. Петр ощущал острый и удушливый запах эфира — запах чужой боли. Петр отлично знал, каков Кайафа в деле: оно для него — все, тут шути не шути — он серьезен до непробиваемости. Качество достойное искреннего уважения. А Петр, если вспомнить странные взаимоотношения коэна-гадола и эллина Доментиуса, относился к Кайафе с уважением.

А Иешуа вдруг повернулся к Петру, спросил вслух по-русски:

— Ты все понял, Кифа?

— Что я должен был понять, Иешуа? — горько усмехнулся Петр. — Что ты говорил с Кайафой, а обращался ко мне? Что ты снова задумал что-то, в чем я не участвую? Что мне оставаться в общине, которая теперь зовется страной Храм? Что еще я мог понять, Иешуа?

— Что я не могу ничего сделать, Кифа, а ничего не делать я тоже не могу, тоже с горечью ответил Иешуа и добавил тихо: — Я должен уйти, Кифа, понимаешь должен. Я действительно хочу начать все сначала… — И вдруг перешел на привычный в их общении обмен мыслями:

«Я заберу с собой Мари и Дэниса».

«Куда, Иешуа?»

«Ты лее слышал: я хочу все начать сначала».

«Что именно?»

«Жизнь на Земле. Человечество на Земле. Цивилизацию на Земле. Если хочешь — веру в Того, кого мы называем Богом…»

«Только называем?»

«Кифа, ты же прекрасно понимаешь, что слово, термин еще ничего не объясняют. Мир, который опять-таки условно назван бесконечной Вселенной, однажды был начат с нуля, из ничего. Это — физика, астрономия и прочие науки, а даже не теология… Но кем начат?..»

«А если никем?»

«Я родился и вырос в эпоху и в стране, где термин „Бог“ был основой жизни. Разве я не прежний иудейский мальчик, что-то там толкующий тупым храмовым казнам в Иершалаиме в дни Песаха? Тот же, Кифа, тот же, разве что знаний прибавилось. Но вот тебе парадокс: мое „знаю“ не убавило мое „верю“, а лишь трансформировало его, сохранив. Я верю в Бога, Кифа, в такого, в какого верю, и хочу пройти тем путем, который Он продиктовал записчикам Торы или Библии. Но, повторяю, — с самого начала».

«Твои слова, Иешуа: Библия — всего лишь книга. Фантазия. Вымысел. Учебник для тех, кто должен был выжить в политеистском мире. Просто кто-то умный придумал или подслушал идею монотеизма и придумал своего Бога».

«И Он стал Богом всех?.. Не кажется ли тебе странной такая глобальная случайность?.. Только не долдонь мне про непредсказуемые пути истории, про флуктуационное развитие, про пики и впадины — хренотень все это!»

«Пусть так, не спорю. Но если Бог — прости, я не придумал иного термина, если Он „вне бездны“, как ты говоришь, то что для него Земля? Крохотная песчинка в огромной массе, составившей объект эксперимента. Или замысла, если тебе так удобнее… Вселенная — бесконечна. А почему бы не пойти дальше и не предположить бесконечность Вселенных? Наука-то пошла, по крайней мере — в области гипотез… И тогда о какой-то песчинке по имени Земля вообще говорить бессмысленно… Понятие „бесконечность“ весьма удобно, когда хочешь уйти от конкретики. А ты, понимая это и зная куда глубже меня, тем не менее ухватился даже не за песчинку — за краешек ее, и при этом в качестве руководства берешь некое литературное произведение, созданное все-таки людьми. Им что, нашептал его кто-то? Дух Божий, летавший над бездной?»

«Я нашел мир, который в точности повторяет нашу планету — по условиям. Атмосфера, климат, растительность, животный мир, чередование воды и почвы… Помнишь, я сообщил тебе, что хочу попутешествовать? Попутешествовал».

«Так быстро?»

«Кифа, ты тупеешь на глазах. Храм выжимает из тебя даже те качества, что обязательно присущи Мастерам. Я уж не говорю о том, что ты взял от меня… Посмотри, друг: я владею временем. Оно управляемо. Я осуществил предсказанное, кстати, Торой: для меня тысяча лет — как вчерашний день. Я прошел сотни миров и отыскал свой… Увы, мне пока не дано знать, где он находится — в ином пространстве, в иной Вселенной или в нашей, но за миллионы световых лет от Солнца. Там другое небо, другие звезды, но там все абсолютно похоже на Землю. Там даже есть место, где будет Эдем…»

«Иешуа, ты не ребенок! То, что ты несешь, — детские вымыслы! Что за бред: начать новую жизнь по Библии?! Ты, значит, Адам, Мари — Ева… О Господи!.. А Дэнис-то при чем? Змей-искуситель с яблоком в пасти?»