Чародей с гитарой. Том 2

— Это только пример, — грозно молвил Сквилл. — Мы даже не напрягались. Учтите, мы можем вызывать грозовые облака, землетрясения и все прочие гадости клепаной природы. Силы вселенной у нас на побегушках, вот так.

Банкан состроил ему злобную гримасу, выдр невинно улыбнулся.

— Что ж, недурно. — Веррагарр повернулся к валлаби и кукабаррам. — Ваш черед, ребята. Покажите-ка им.

Птицы выпустили на пробу несколько трелей. Затем сидевшая в середине кивнула, и ближайший валлаби ритмично забил палочками.

— Палочки-стукалочки, — объяснил заинтересованным путешественникам кенгуру.

— Стукалочки? — переспросил Банкан.

Веррагарр ухмыльнулся.

— Если не получится волшебство, можно настучать недругу по голове.

Второй валлаби ткнулся мордой в разрисованную трубу и задул. Раздался глухой протяжный рев — похожие звуки издавал Снугенхатт после особенно тяжелой ночи.

Вступили кукабарры — их пение наводило на мысли о балладах древних скальдов:

— А я бы сейчас от червячка не отказался, — перешел вдруг на прозу жизни крайний слева кукабарр. Его друзья тотчас прервали песню и захихикали.

Веррагарр скривился.

— Виндья, прекрати!

Кукабарр, мечтавший о червячке, вытер клюв крылом. У него тяжело вздымалась грудка.

— Извини, Веррагарр.

Он дал знак валлаби музицировать дальше.

— И вовсю гремит костями! — выкрикнул другой певец, после чего сложил крылья и повалился с истерическим хохотом. Остальные с полминуты терпели, а затем последовали его примеру. Валлаби прекратили играть и беспомощно посмотрели на красного кенгуру.

Чаропевцы, испепеляемые взором великана, предприняли третью попытку. На сей раз их смех был достаточно заразителен, чтобы перекинуться на пеструю публику, и неконтролируемое веселье угрожало срывом всей затее.

Веррагарр с отвращением наблюдал, как по щекам певцов ручьями текут слезы. Двое свалились с засохшего дерева и, держась за бока, покатились по траве. Третий лежал на спине, в отчаянии стуча по колоде крыльями, его конвульсии заметно слабели.

— Проклятье! — Веррагарр заметил, что на него глядит Банкан. — С кукабаррами всегда так. Они и правда умеют колдовать, но до сих пор не научились относиться к работе серьезно. И не только к работе, но и к нашей общей беде. Так и прохихикают до самых своих похорон. Но это — лучшие наши чаропевцы. Больше некого противопоставить могуществу килагуррийских монахов.

Он хмуро покосился на смущенное, но упорно смеющееся трио, которое помаленьку поднималось на ноги.

— Что же касается вас. — Он снова повернулся к Банкану. — Вы не похожи на тех, кто мечтает заключить союз с Темными. — Он сошел с дороги. — Езжайте своим путем.

Сумчатый волк хотел было запротестовать, но кенгуру махнул на него лапой.

— Нет, Бедарра. Пусть они и непривычно выглядят, мы не должны им мешать. Я убежден, эти пришельцы ничего не знают о наших проблемах. Мы не имеем права вовлекать их в наши дела, а потому обязаны отпустить их с миром. Если близ Килагурри они попадут в беду, пускай сами выпутываются. — Кенгуру поглядел на Банкана в упор. — Вас предупредили. Мы не можем беспокоиться еще и о вашей судьбе. Своих забот хватает.

— Э, минуточку, — начал Банкан, но Сквилл двинул его кулаком по ребрам.

— Кореш, че еще за минуточка? Ты ведь слышал, че он сказал. Канаем отсюда.

Банкан повернулся к выдру:

— Я только хотел выяснить, во что мы лезем.

— Ни в че мы не лезем. Просто едем мимо.

Но Банкан, не реагируя на протесты выдра, спешился и приблизился к Веррагарру.

— И все-таки расскажите о Килагурри.

Волк раскрыл пасть, показал острые зубы.

— Не думаю, что им следует это знать. Что, если ты ошибаешься? Что, если они в сговоре с Темными?

— Бедарра, я убежден, что это не так. Во-первых, сейчас они могли беспрепятственно проехать, но человек предпочел задержаться и расспросить. Сподвижники монахов не упустили бы малейшей возможности сбежать. Во-вторых, неужели ты способен вообразить, что Темные нанимают эту парочку?

Он указал на Сквилла с Нииной, устроивших потасовку на спине Снугенхатта.

Виз перелетел с насеста к Банкану на плечо.

— Мы с приятелем много путешествовали, но я тоже никогда не слышал о Килагурри.

— Возможно, вы не столь равнодушны, как пытаетесь показать. — Веррагарр внимательно смотрел на человека и клещее-да. — Я допускаю, что вы — волшебники, хоть и продемонстрировали нам лишь свою власть над цветами.

За его спиной захихикал Квайбо, его поддержали. Угрюмо глядевший на путников Бедарра не улыбнулся.

— Мы не только выращиваем цветочки, — сказал Банкан. — Мы способны на гораздо большее.

— Не буду отрицать, что мы охотно приняли бы любую помощь. — Кенгуру указал на кукабарр, еще не опомнившихся от приступа смеха. — Мне крайне неприятно в столь критический момент зависеть от таких безответственных типов.

Его товарищи по оружию, стоявшие поблизости, услышали эти слова и согласно зашептались.

— И даже если очаровательные цветы — апогей вашего колдовского могущества, мы будем благодарны за любое содействие. Судя по доспехам, носимым вашим большим другом, и всегда готовым к бою лукам водяных крыс, вы не из робкого десятка. Но я не буду утверждать, что ваше присутствие в наших рядах непременно обеспечит победу.

— Погодите-ка, — сказал Банкан. — Я лишь хотел узнать, что происходит. Кажется, о помощи я и не заикался.

— Буду откровенен с тобой, чужеземец. — Веррагарр широким жестом указал на толпу. — Мы все — жители этих лесов, окрестных холмов и гор. Наши предки жили здесь в мире и согласии с незапамятных времен. Если точнее, в относительном мире и согласии. Большинство стоящих вокруг тебя — крестьяне или простые горожане, ремесленники вроде меня. Мы хотим только одного: чтобы нас оставили в покое, позволили жить, как нам нравится. И с монахами у нас раньше не бывало ссор... Но чуть больше года назад все изменилось.

Монастырь Килагурри расположен на невысоком, но крутобоком холме в долине Миллиджидди. Место уединенное, вполне подходящее для безмятежного служения богам. До прошлого года мы почти не общались с теми, кто там обитает. А потом наступили перемены к худшему, и теперь Килагурри — оплот злобных манипуляторов. Дурные дела творятся там, пришелец. Путники, приближавшиеся к монастырю, рассказывали о доносившихся оттуда страшных звуках. Это вопли пытаемых, это сверхъестественные голоса. И хотя интересно было бы узнать причину этих звуков, путники в спешке проезжали мимо. И вряд ли мы должны их за это судить.

Раньше монахи время от времени спускались в город Миллиджидди за покупками или приносили вещи, которые не могли починить сами. Теперь же все добрые люди сторонятся их как прокаженных.

Кенгуру, повествуя, опирался на толстый хвост.

— Я бы не сказал, что раньше они не доставляли нам хлопот, — вмешался в беседу вомбат. И принялся загибать пальцы. — То заподозрят в обвесе зеленщика, и он потом хворает. То ногу кто-нибудь потянет, и она заживает слишком долго. То у крестьянина скотина отощает. Но это же пустяки, верно? А всерьез они раньше не пакостили, что да, то да.

— Но чуть больше года назад, — вернулся к рассказу Веррагарр, — над Килагурри собрались неестественные облака. Сверкали молнии, но не наблюдалось огня в монастыре, не было заметно повреждений. Темные вступили в игру с великими силами. Не много удалось нам разузнать об их деяниях, но этого хватило, чтобы исполниться страха. Мы поняли: монахи замыслили какое-то громадное зло. Прежде монахи не ссорились с простым людом. Но теперь их мерзкие козни разрушили мир в наших краях. И нам ничего не остается, кроме попытки остановить их раз и навсегда, прежде чем случится непоправимое.