Вейская империя (Том 1-5)

Доехали до развилки к королевскому замку - Марбод повернул серого в яблоках коня. Эльсил удивился про себя. В лощинке, близ храма Виноградного Лу, спешились. Марбод велел привязать коней. Марбод понимал, что в замок ему сейчас не пробраться, даже если б руки были целы, однако Эльсил кое-как его переволок через разрушенные стены в бывший сад, к озеру, где Марбод последний раз виделся с Айлиль.

- Тихо! - вдруг сказал Марбод, выглянув из пышных рододендронов. По берегу озерца прыгала фигурка: Неревен!

Послушник очистил длинный прут, вынул из-за пояса крючок и волос, приладил их к пруту и стал закидывать. Было ясно, чего он хотел: зацепившись за лист водяного ореха, на воде покачивался кусочек шитого покрова. Марбод сначала подумал, что маленький колдун не умеет плавать, потом решил, что тот боится лезть в воду Серединного Океана, хотя бы и бывшего. Марбод подивился силе колдовства: мальчишка ловил свой путы, хотя бы и разорванные, и не думал, что здесь, у замка, его могли застать люди короля.

Наконец маленький колдун выловил большую часть клочков, разложил их на траве, видимо, в правильном порядке, сел рядом и заплакал. Вышивка была грязна, облеплена тиной, в фигурке мальчишки было что-то до того жалкое, что Марбод вспомнил, как хорош тот поет.

Неревен собрал клочки и пошел. Когда он проходил мимо кустов, Марбод кивнул головой: Эльсил прыгнул мальчишке на плечи, зажал рот, обмотал плащом и поволок.

Марбод и Эльсил принесли послушника в храм Виноградного Лу. Эльсил обыскал его, вытащил объеденную вышивку, небольшой кинжал, а из рукава черепаховую трубку. Эльсил глянул в трубку и дал посмотреть Марбоду. В трубке сидел такой же морок, как в подземных храмах Ятуна: то, что вдали, казалось тем, что вблизи. Эльсил снял с послушника пояс и связал ему руки за спиной, голову положил себе на колени, а под подбородок подставил обнаженный кинжал. Неревен лежал, не бился и не кричал, только дышал, как ящерка. "Вот и славный способ спросить, - подумал Марбод, - с ведома или без ведома Арфарры явится к Золотой Горе советник Ванвейлен".

Кукушонок подтолкнул носком сапога вышивку, спрятал руки под плащ и сказал:

- Мой первый вопрос будет самый неважный: "Как расколдовать Айлиль?"

Неревен молчал.

- Ну? - сказал Кукушонок, пошевелил его носком сапога и нагнулся. Глаза мальчишки были от ужаса такие большие, что можно было в них утонуть.

А Неревен поглядел на Марбода и вдруг подумал: "Ты меня бросил, Парчовый Бужва, в этой стране. И когда мы вернемся в Варнарайн, может статься, учитель попросит у экзарха мою голову, и тот скажет: "Бери." И поскольку в тот раз я спасся от Марбода не тобой, а чужеземцем, то и в этот раз я спасусь не тобой, а чужеземцем".

Неревен вздохнул, закрыл глаза, открыл опять и сказал:

- Это судьба. Я вам все расскажу, только вы меня не убивайте, потому что без меня вам не будет удачи.

Эльсил открыл было рот, но Марбод страшно глянул на него и сказал:

- Клянусь божьим зобом, - не убью, если без тебя нам не будет удачи.

- Это, - сказал Неревен про вышивку, - не колдовство. Это донесение для экзарха Варнарайна об учителе. Понимаете, от Арфарры все равно ничего не спрятать, лучше на виду держать. Это же не просто вышивка, а запретное письмо.

- Разве, - удивился Марбод, - советник не знает запретного письма?

- Знает, но оно надлежащим образом перепутано, и, кроме того, у нас в деревне особый тайный язык. Так что даже если распутать знаки, это будет все равно как прочесть по слогам надпись на незнакомом языке. А у господина экзарха секретарь из нашей деревни.

Марбод из всего этого понял главное:

- Стало быть, господин Даттам прав, и Арфарра-советник и экзарх Варнарайна - враги, какие бы слухи сегодня ни ходили?

- Нет, - ответил Неревен, это экзарх Варнарайна послал сюда советника.

- А тебе велел шпионить? - спросил изумленно Марбод. - За другом?

- Да.

- И брат твой всегда говорил, что он шпион, - заметил Белый Эльсил.

А Марбод прибавил:

- Эти люди империи... А если бы Арфарра узнал, что его друг приставил к нему шпиона?!

Неревен опустил глаза и нерешительно сказал:

- Почему Арфарра-советник должен обижаться? Что плохого, если государю известны мысли и настроения народа? Это здесь его испортили...

И заплакал.

Марбод тихо выругался.

- Так, - сказал он. - Но господин Даттам не знал, что Арфарра-советник - по-прежнему друг Харсомы?

- Думаю, - сказал Неревен, - что до вчерашнего дня он ничего такого не думал, и боялся, что Арфарра хочет воевать с империей, и поэтому выполнял обещание, данное экзарху: набирать ему вассалов, вот как вас, господин Эльсил. А иначе он бы этого обещания не выполнял... Но думаю, что вчера он все сразу понял, а вам, господин Марбод, попросту соврал.

Тут Неревен пискнул, потому что рука у Эльсила вздрогнула, и кинжал чуть оцарапал послушнику подбородок. Эльсил убрал руку с кинжалом, а Марбод сказал:

- Поздравляю тебя, друг, с таким господином. Славные у него понятия о чести.

Подбил ногами кучку сухих листьев, сел, облокотился на каменную бровку и продолжал:

- Ну и что же ты писал тут в донесении об Арфарре?

Неревен улыбнулся одними губами и сказал:

- Больше всего я писал о Клайде Ванвейлене и его товарищах, потому что это неизмеримо важнее.

- Что же ты писал?

- Понимаете, - сказал Неревен, - как-то так повелось, что в Небесном Городе - слава и ученость, а чем дальше от империи, тем темнее люди. Арфарра-советник сразу решил, что этот корабль из очень темных мест, тем более что эти люди все время хвалили свое народовластие, а народовластие бывает только в маленьких городах.

Только есть тут несколько обстоятельств: например, варварам все время нравится империя, а эти, как слышали про то, что от воли императора распускаются цветы, - смеялись. Или: было с ними связано много колдовства, а они себя колдунами никогда не любили называть.

А в мире, понимаете ли, есть два вида колдовства.

Одно знали с древности. Порчу наслать, глаза отвести, покойника позвать. И тут человек должен обязательно объявить себя колдуном, прежде чем наслать порчу, иначе не подействует.