Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

— Значит ли это, — спросил Фрайгейт, — что я не способен к восприятию истинной формы?

— Нет. Во всяком случае, ты оказался способным воспринять хоть какую-то форму этого явления.

Помолчали. Фриско, лежавший под кучей одеял, что-то бормотал во сне.

Внезапно Фрайгейт спросил:

— Нур, уже довольно давно я думаю о том, возьмешь ли ты меня в ученики.

— И почему же ты меня не спрашиваешь об этом?

— Боялся, что ты откажешь.

Снова помолчали. Нур проверил показания альтиметра и на минуту включил вернилку. Погаас стряхнул с себя одеяло и встал. Зажег сигарету, и мигающий свет зажигалки вызвал странную игру света и тени на его лице. Оно было похоже на голову священного ястреба, высеченного из черного диорита древними египтянами.

— И что же? — спросил Фрайгейт.

— Ты всегда думал о себе как об искателе Истины, не так ли? — задал вопрос Нур.

— Ну, не очень-то упорном. Меня бросало из стороны в сторону, носило как воздушный шар по воле ветра. Большую часть жизни я воспринимал ее такой, какой она была или хотя бы казалась. Иногда я предпринимал сознательные усилия, чтобы изучить или даже действовать согласно той или иной философии, учению или религии. Но мой энтузиазм вскоре угасал, и я просто-напросто забывал о них. Ну, не совсем, но все-таки… Иногда он снова как бы вспыхивал во мне, и я снова направлял шаги к заветной цели. В большинстве же случаев я, как бы сказать, плавал, гонимый ветрами лени и безразличия.

— Но ты был независим?

— Я старался быть интеллектуально непредубежденным, даже когда мои эмоции толкали меня куда-то.

— Чтоб достигнуть истинной непредубежденности, тебе следует освободиться и от эмоций, и от интеллекта. Совершенно очевидно, что, хотя ты и гордишься отсутствием предубежденности, ты все же обладаешь ею в полной мере. Если б я взял тебя в ученики, тебе бы пришлось полностью отдаться под мой контроль. Совершенно безотносительно к тому, чего я потребую. Причем ты должен будешь повиноваться мгновенно. Беззаветно. — Нур промолчал. — Если б я приказал тебе выпрыгнуть из гондолы, ты бы это сделал?

— Черт побери! Нет, конечно!

— Ну и я тоже. Но что, если я потребую от тебя чего-то такого, что является интеллектуальным или эмоциональным эквивалентом самоубийства, ты бы это сделал?

— Не знаю. Будет видно, когда ты попросишь меня об этом.

— А я не попрошу до тех пор, пока не буду знать, что ты готов. Если, конечно, ты когда-нибудь вообще будешь готов.

Погаас смотрел в иллюминатор:

— Там виден огонь. И он движется.

Фрайгейт и эль-Музафир бросились к нему. Текс и Фриско, разбуженные их взволнованными голосами, вскочили и сонными глазами впились в ночную тьму сквозь другой иллюминатор.

Длинный предмет, летящий почти на той же высоте, что и их шар, четко обрисовывался на фоне яркого звездного скопления.

— Это дирижабль! — воскликнул Фрайгейт.

Из всего, что они до сих пор видели в Мире Реки, это зрелище было самым странным и самым неожиданным.

— В его носовой части горят огни, — заметил Райдер.

— А ведь он не из Новой Богемии, — вставил Фрайгейт.

— Значит, есть здесь и еще места, где имеются залежи металлов, — сказал Нур.

— Если только он не принадлежит тем, — напомнил Фаррингтон. — Это ведь может быть вовсе не дирижабль, а нечто совсем другое, но имеющее его форму.

Один из огней в носовой части воздушного корабля замигал. Поглядев на него с минуту, Фрайгейт удивленно воскликнул:

— Это азбука Морзе!

— И что он говорит? — спросил Райдер.

— Я не знаю азбуки Морзе.

— Тогда откуда ты знаешь, что это она?

— Разница в продолжительности пульсаций. Долгие и короткие.

Нур отошел от иллюминатора и вернулся к вернилке. Он выключил ее, и теперь были слышны лишь звуки взволнованного дыхания экипажа. Они видели, как огромное страшное тело повернулось и двинулось прямо к ним. Свет продолжал мигать. Нур включил горелку на двадцать секунд. Погасил ее и тут же подбежал к иллюминатору, резко бросив:

— Только не вздумайте подать им сигнал!

Все обернулись на его голос и с удивлением поглядели на Нура. Тот шагнул вперед и выключил вентилятор, втягивающий углекислоту.

— Зачем ты это сделал? — спросил Фриско.

Нур скользнул к вернилке, шепнув:

— Мне показалось, что я слышу шипение! — Он поглядел на Погааса. — Сейчас же брось сигарету!

Нур нагнулся и приложил ухо к месту соединения трубки и платинового конуса.

Погаас уронил сигарету и поднял ногу, чтоб придавить окурок подошвой.

Глава 69

Галбирре содержание рапорта Сирано о результатах рейда стало известно еще до того, как вертолет вернулся в ангар. Она скорбела о потерях и была в бешенстве от того, что рейд был ей навязан чуть ли не силой. В значительной степени ее негодование относилось к ней самой — почему она оказалась столь уступчивой в споре с Сэмом Клеменсом?

И все же… что она могла поделать? Лазер был единственным средством, которое могло дать им возможность войти в Башню. А Клеменс ни за что не дал бы ей его, если б она не согласилась на рейд.

После того как вертушка села, Галбирра приказала вывести дирижабль из Долины. Он развернулся носом на юго-запад — в ту сторону, где сейчас находился «Марк Твен». Сирано отправился в больничку, где ему перевязали раны, а затем явился в рулевую рубку. Джилл выслушала более подробный отчет, после чего связалась с судном.

Клеменс отнюдь не испытывал той радости, встретить которую ожидала Джилл.

— Значит, вы думаете, что прохвост Джон все же умер? Но стопроцентной уверенности у вас в этом нет?

— Да, боюсь, что так. Но мы выполнили все, о чем вы просили, а поэтому надеемся, что вы отдадите нам БЛ.

БЛ было кодовое название лазера.

— Можете забирать свой БЛ. Вертушка заберет его со взлетной палубы.

— Напротив нас НЛО, сэр. Приблизительно на той же высоте, — сказал офицер, сидевший за пультом радара.

Должно быть, Клеменс услыхал радарщика, так как тут же спросил:

— Что это за штука такая — НЛО?

Джилл даже не ответила ему. На мгновение ей показалось, что на экране два изображения. Но она тут же поняла, в чем тут дело.

— Это воздушный шар!

— Воздушный шар? — воскликнул Никитин. — А это не они?

— Вполне возможно, что это еще одна экспедиция к Башне, — тихо сказал Сирано. — Какие-нибудь неизвестные нам союзники.

Джилл приказала направить в сторону шара прожектор и использовать его для передачи азбукой Морзе фразы «Это дирижабль „Парсеваль“. Это дирижабль „Парсеваль“. Кто вы такие? Кто вы такие?».

Она велела и радисту передавать ту же фразу. Однако ответа не было ни по радио, ни светом. Джилл обратилась к Никитину:

— Идите прямо к шару. Попробуем рассмотреть их поближе.

— Есть, капитан.

Во взгляде русского вдруг возникла какая-то напряженность, и он указал на мигающий красный огонек на приборной доске консоли.

— Ангарный люк! Он открывается!

Первый офицер бросился к интеркому.

— Ангар! Ангар! Говорит Коппенейм! Почему открыли люк?

Ответа не было.

Джилл нажала клавишу общей тревоги. По всему кораблю завыли сирены.

— Говорит капитан. Говорит капитан. Вызываю главный кубрик. Вызываю главный кубрик.

Ответил голос Катамуры — офицера-электронщика:

— Да, капитан. Слушаю вас.

— Немедленно пошлите людей в ангар. Я думаю, бежал офицер Торн.

— Ты и в самом деле думаешь, что это Торн? — спросил Сирано.

— Не знаю, но похоже на то. Разве что… кто-то другой…

Джилл позвонила в больничку. Молчание.

— Это Торн! Будь он проклят! И почему только я не установила переключатель контроля над ангарным люком!

Она тут же послала две группы в ангар и одну в больничку.

— Но, Джилл, — убеждал ее Сирано, — как он мог бежать? Он же еще не оправился от ран, его караулят четыре человека, он прикован к постели, а те, что сидят с ним, не имеют ключей к его оковам.