Огнепад (Сборник)

Поврежденные мозги разделяли организм посередине и одну часть просто отбрасывали: в результате разум не воспринимал левую сторону тела, в принципе не осознавал, как там может что‑то находиться. Люди расчесывали волосы на правой стороне головы только правой рукой и видели еду исключительно на правой стороне тарелки. Люди забывали про половину Вселенной.

– Кошмар какой‑то, – Брюкс пришел в ужас.

Лианна пожала плечами:

– Как я уже говорила, сверхпроводник накрылся. Но у нас есть запчасти: так быстрее, чем фабить замену.

Он последовал за ней сквозь потолок.

– Ты мне так и не сказал, почему настолько старомоден, – бросила Лианна через плечо.

– Боюсь вивисекции и дефектов в сверхпроводниках. Мы об этом говорили.

– Вещи ломаются только по одной причине: из‑за старой убогой техники. Имплантаты склонны к повреждениям меньше, чем твой собственный мозг.

– Значит, они работают безупречно, а потом какой‑нибудь спамбот взломает их, и я с радостью побегу покупать годовой запас пены для кошачьих ванн.

– Слушай, в усилителях, по крайней мере, файерволлы стоят. Хакнуть голый мозг гораздо легче, если ты об этом беспокоишься. Хотя, – добавила она, – я думаю, У тебя другие проблемы.

Брюкс вздохнул:

– Да, другие.

– И какие?

Они появились в южном полушарии. Отражения, тонкие как угри, скользили по зеркальному шару, пока они проходили мимо.

– Знаешь, что такое воронковый водяной паук? – спросил Брюкс.

После еле заметного сомнения:

– Теперь знаю. – И спустя секунду: – О! Нейротоксины.

– Не просто нейротоксины. Этот был особенный. Может, с фармы сбежал или кто‑то в свободное время с кодом баловался. Вероятно, при других обстоятельствах этот маленький урод даже приносил пользу, откуда мне знать? В общем, мелкий поганец от меня смылся. Но сначала укусил, прямо вот тут, – Дэн растопырил пальцы одной руки и ущипнул себя за кожу между большим и указательным пальцами, – и спустя десять секунд я уже валялся на земле, – Он тихо фыркнул, – Этот случай научил меня брать образцы только в перчатках.

Они гуськом пересекли экватор. В северном полушарии никого не было.

– Но паук же тебя не убил, – проницательно заметила Лианна.

– Нет, конечно. Только после него у меня дикая аллергия на нанопористые антиглиальники. Стоит мне поставить любой прямой нейроинтерфейс – и техника закончит то, что начал этот мелкий хмырь.

– Они могут все исправить, ты знаешь? – Лианна оттолкнулась от палубы и полетела к передней лестнице. Брюкс стал карабкаться за ней.

– Могут. И я могу всю оставшуюся жизнь глотать какое‑нибудь патентованное средство, а «ФайзерФарм» будут держать меня за яйца, каждый раз меняя условия контракта. Или мне могут вырвать и заменить всю иммунную систему. Или придется принимать пару пилюль каждый день…

Форпик. Садок с трубами и шлангами, инженерный подвал на самой вершине корабля. Сантехника, стыковочные люки, огромные широкие полосы с инструментами, скафандрами и полным арсеналом для выхода в открытый космос. Допотопные контрольные панели на тот катастрофический случай, если кому‑нибудь понадобится ручное управление. Затхлый ветерок обдул лицо Брюкса, вырвавшись из вентилятора наверху: Дэн почувствовал во рту привкус масла и электричества. Из переборки по правому борту торчал стыковочный шлюз, похожий на колпак колеса из фольги диаметром в три метра; чуть меньший, размером всего‑то с человека, играл в напарника на противоположной стороне отсека. Скафандры дрейфовали в альковах, как спящие серебряные личинки. Отверстия и панели заполонили все пространство между опорами, баками с жидким кислородом и поглотителями углекислого газа: шкафы, ящики и даже дверь в туалет, приспособленный под разную силу тяготения.

Лианна вскрыла один из шкафчиков и стала копаться внутри.

Наверх вела еще одна лестница – из форпика, вдоль шпиля из тускло освещенных перекладин. Согласно карте, там располагалась афферентная группа сенсоров. Маневровые двигатели. И парасоль: большой широкий конус из программируемого метаматериала, за которым «Венец» спрячется, когда Солнце окажется слишком близко. Фотосинтетический, судя по спецификациям. Брюкс не знал, сможет ли это устройство обеспечить достаточное количество электронов для запасного двигателя, который сейчас собирали Двухпалатники, но, по крайней мере, с горячим душем проблем не было.

– Все, нашла, – Латтеродт, улыбаясь, держала в руке жирную на вид серую шайбу.

Правда, улыбка быстро исчезла: прямо на глазах Брюкса ее сменила гримаса неподдельного ужаса, Лианна смертельно побледнела.

– Ли?..

Она с шумом вдохнула и задержала дыхание. Уставилась мимо правого плеча Дэна так, будто он стал невидимым. Брюкс повернулся, ожидая увидеть монстра, однако не заметил ничего, кроме шлюза. И ничего не услышал, кроме щелчков и вздохов «Тернового венца», говорившего с самим собой.

– Ты слышишь? – прошептала Лианна. Ее глаза метались перепуганными саккадами, – Это… тиканье..

Брюкс слышал только вздохи переработанного воздуха, текущего в тесное пространство, и тихий шелест пустых скафандров, колыхавшихся на ветру. Слабые глухие звуки движений внизу: скрежет, тяжелый и быстрый топот. Он оглядел отсек, провел взглядом по альковам, шлюзам…

И вдруг что‑то услышал: четкий, тихий, аритмичный звук. Не столько тиканье, сколько пощелкивание – так щелкают языком. Оно было голодным и шло сверху.

В желудке Дэна словно что‑то оборвалось. Ему не нужно было смотреть, он бы не осмелился. Каким‑то образом чувствовал ее там, на стропилах: темную хищную тень, наблюдавшую за ними оттуда, куда не мог добраться свет.

Кто‑то постукивал зубами.

– Черт, – прошептала Лианна.

«Она не может здесь быть», – подумал Дэн. Он же проверил схему перед тем, как уйти с камбуза. Всегда проверял. Иконка Валери, как обычно, висела в своем отсеке – зеленая точка среди серых. Похоже, она действительно очень быстро двигалась.

Стук и щелканье зубов уже казались такими громкими, что он не понимал, как не замечал их раньше. В этом звуке не было закономерности, регулярного предсказуемого ритма. Иногда тишина между щелчками, казалось, тянулась вечно и сводила с ума банальным напряжением; а иногда неожиданно обрывалась, буквально через долю секунды.

– Давай… – Брюкс сглотнул, попытался снова. – Давай отсюда…

Но Лианна уже направилась вниз.

В Центральном узле царили яркий свет и стерильные тени: мягкое свечение стен прогнало все страхи в подвал, где им было самое место. Несколько смущенный, Брюкс взглянул на Лианну, пока они обходили зеркальный шар.

В ней не было ни смущения, ни робости. Пожалуй, она казалась даже более взволнованной, чем когда они стояли на форпике.

– Похоже, она взломала сенсоры.

– В смысле?

Лианна пошевелила пальцами в воздухе, и на переборке появился ИНТЕРКОМ. Сенгупта была на корме, рядом с трюмом, Мур – в комнате отдыха. Иконка Валери ободряюще сияла зеленым в ее личном отсеке вместе с серыми точками.

– Корабль больше не знает, где она находится. Вампирша может оказаться где угодно. За любой дверью.

– Зачем она это делает? – Брюкс заглянул в дыру на потолке, когда Лианна ухватилась за лестницу. – Чем она вообще занималась наверху?

– А ты ее видел?

Он покачал головой:

– Не смог посмотреть.

– Я тоже.

– Значит, мы не знаем наверняка, была Валери наверху или нет.

Лианна выдавила из себя нервный смешок:

Хочешь вернуться и проверить?

Здесь, среди яркого света и сверкавших машин, было трудно не чувствовать себя полным идиотом. Брюкс опять покачал головой:

– Даже если она там, что такого? Она же не под арестом. К тому же Валери ничего не делала, только зубами скрипела.

– Она – хищница, – заметила Лианна.

– Она – садистка. Специально действует мне на нервы с самого начала полета; думаю, ее это возбуждает. Джим прав: если бы она хотела нас убить, мы бы уже сыграли в ящик.

– Может, именно так она нас и убивает. Вдруг она – мамбо [257]?