Миллениум

— Я хотел бы пообедать, а затем пару часов вздремнуть, — попробовал Павлов просвистеть ей в ответ, но так как у него это получилось очень плохо, то он был вынужден прибегнуть к обычной человеческой речи.

— Я тоже не прочь перекусить. Моя каюта — рядом через стенку. Я сейчас тебя в нее впущу. Проходи, и чувствуй себя, как дома, — при этих словах стена в спальной раздвинулась, и Павлов увидел перед собой помещение с высоким потолком, заставленное мебелью внушительных размеров.

— Садись за стол. Я сегодня наловила устриц. Они на блюде. Очень хороши под лимонный сок. В глиняном кувшине неразбавленное виноградное вино. Ешь и пей. Я скоро приду, — сказала Сенусерт, и в тот же момент зеркало снова стало зеркалом.

Прежде, чем воспользоваться приглашением Сенусерт, Павлов открыл платяной шкаф, в котором находился его гардероб, и стал выбрать себе подходящую одежду, которая, как он заметил, состояла из комбинезонов всех цветов радуги и домашних халатов. Он выбрал себе халат черного цвета с белыми звездами. Затем он робко прошел в апартаменты Сенусерт и осмотрелся. Ее "каюта" почти ничем не отличалась от той, в которой его поселили, за исключением площади помещения и размеров мебели. Больше всего его поразила огромная кровать, на которой поверх пледа лежало чучело дельфина афалины в натуральную величину. Но, скорее всего, это была всего лишь детская игрушка, изготовленная из искусственных материалов.

Только он забрался на высокий стул и почувствовал себя четырехлетним ребенком, которого взрослые пригласили за обеденный стол, как в каюту вошла Сенусерт и поприветствовала его веселым свистом, который в переводе на язык народов моря означал:

— Привет, привет, ждала тебя я тыщу лет!

— А у меня не получается, — пожаловался он, пытаясь повторить задорную мелодию.

— Тебе надо немного потренироваться и все получится, — утешила его Сенусерт, и предложила приступить к трапезе.

Огромная тарелка с устрицами и кувшин с виноградным вином опустели, примерно, за полчаса, главным образом, стараниями Павлова, а не Сенусерт, которая, по сравнению с ним, съела и выпила ровно в половину его разыгравшегося аппетита. Они оба быстро захмелели, и без особых проблем объяснились во взаимных симпатиях. Как порядочный мужчина, Павлов, разумеется, поинтересовался семейным положением великанши, и получил неожиданный ответ. Оказалось, что Сенусерт — человек "из пробирки", и таких, как она, на планетной системе двух солнц осталось всего десять особей, которые, к сожалению, не могут оставить после себя никакого потомства, в силу закона, запрещающего представителям ее вида размножаться. Когда же он выразил ей сочувствие, она обнажила свою прекрасную грудь и предложила ему пересесть к ней на колени. Уговаривать его не пришлось, и вскоре они уже целовались, находясь лицом к лицу, а потом она взяла его на руки, отнесла в свою спальную и положила на кровать.

Три часа свободного времени, про которые Сенусерт ему с самого начала намекнула, пролетели, как три минуты. Она покинула его ради совещания, назначенного майором Линкольном, пообещав скоро вернуться. Пока ее не было, Павлов спал в своей каюте и прощался во сне со своими сородичами-дельфинами, которые желали ему счастья в его новой жизни и просили не забывать Большой Архипелаг и родовую лагуну. Дельфин-философ Цви-лай проводил его до самого подножья горы Меру и сказал по секрету, что, согласно тайному учению, на ее вершине есть проход в иное измерение времени и пространства, который, возможно, ему пригодится.

Вернувшись с рабочего совещания, Сенусерт своего нового друга и любовника на месте не застала и объявила тревогу, которая оказалась напрасной. Выполняя указание доктора Крамника, робот-ассистент Алозий вколол Павлову внутримышечно тройную дозу препарата лечебного сна и с помощью универсального робота-погрузчика доставил в подземный бункер, где находилась военно-химическая лаборатория майора Линкольна. Для других ученых проход туда был закрыт. Боевой робот-охранник стрелял без предупреждения в каждого, кто проникал в запретную зону без специального пропуска, издающего ультразвуковой сигнал определенной частоты.

Сенусерт вызвала майора Линкольна на конференцсвязь и потребовала объяснений. Пряча от нее глаза, майор сослался на некий приказ, запрещающий доставку на планету Ганимед обитателей Земли, даже превращенных в людей. Когда же она привлекла на свою сторону коллегу Жореса и устроила скандал, майор Линкольн пригрозил отправить их обоих в криогенную камеру — вслед за "посейдонцем". Спорить было бесполезно, и Сенусерт впервые за последние годы дала волю слезам. С горя она даже выпила трехсотграммовую емкость этилового медицинского спирта, благо выходить на работу на следующий день не было нужды. На рабочем совещании майор Линкольн объявил ученым о том, что они могут паковать чемоданы и готовиться к отправке на Ганимед.

Доктор Крамник тоже чувствовал себя неловко. Призрачная госпожа из параллельного мира, назвавшаяся его прабабкой, сказала, что Ди Ва Пав — ее супруг, следовательно, его прадед. У Крамников было не принято предавать кровных родственников, и он решил посоветоваться со своим дядей Роджером — главой их клана и влиятельным членом республиканского Сената.

Он быстро составил для дяди текстовое сообщение, в котором не забыл упомянуть про Вену Саймон и про то, что их прадед Ди Ва Пав — участник второй звездной войны и великий хронопутешественник, переживший термоядерный катаклизм. В конце своего электронного послания он выразил свое мнение о мотивах, которыми руководствовался майор Линкольн, отдавая приказ заморозить их славного предка: зависть, зависть и еще раз зависть.

Сообщение ушло на Ганимед со скоростью света, и вскоре от дяди Роджера пришел лаконичный ответ: "Заморозь самого майора. Ответственность беру на себя. Дедушку Павла на несколько дней надо куда-нибудь спрятать. Я сам прилечу за ним с большой группой журналистов. Спасибо за информационный повод, который мне очень пригодится. Внимательно смотри и слушай завтрашние новости".

Прочитав сообщение дяди Роджера, доктор Крамник задумался. Непосредственно операцию по замене крови и консервации мозга Ди Ва Пава должен был выполнять хирург Святослав Мельник, — не один, конечно, а с помощью двух роботов ассистентов: Корнелия и Макроса. Для прохода в военно-химическую лабораторию майор Линкольн уже, наверняка, выдал им пропуска. В принципе он сам бы мог справиться с этой задачей. Теперь сам майор. Перед тем, как положить его на операционный стол, его следовало обездвижить. Но, как? И тут доктор Крамник вспомнил, что члены экспедиции до сих пор не прошли вакцинации от аллергии, вызываемой пыльцой тропического багульника. Багульник на горе Меру еще не зацвел, но это должно было произойти со дня на день.

До отхода ко сну оставалось часа полтора. Доктор Крамник придумал следующий план. Он прикажет своему роботу-ассистенту Алозию, чтобы тот сделал перерыв в работе по монтажу криогенной установки и прошелся по каютам членов экспедиции с просьбой подвергнуться обязательной вакцинации. В кассете медицинского прибора, напоминающего обыкновенный пластырь с сотней микроскопических иголок, вместо вакцины, естественно, будет сильнодействующее снотворное.

Далее, он скажет Алозию, что ему и Сенусерт вакцинация не требуется, так как аллергия на багульник у них отсутствует. После того, как члены экспедиции заснут, он по пропуску Святослава Мельника войдет в военно-химическую лабораторию, с помощью Алозия на универсальном роботе-погрузчике доставит "дедушку Павла" в его каюту и передаст Сенусерт, так сказать, из рук в руки. Затем таким же способом он доставит майора Линкольна из его каюты в военно-химическую лабораторию и приступит к операции по его замораживанию. Операция продлится часов пять-шесть, до восхода Юпитера. За это время Сенусерт успеет перенести спящего "дедушку Павла", засунув его в рюкзак, в лабиринт пещер горы-острова, расположенный на высоте четырех километров над уровнем моря. Сенусерт — дама сильная, да еще с характером, следовательно, справится. В том, что она выступит на его стороне, у доктора Крамника не было никаких сомнений.