Фата-Моргана 9 (Фантастические рассказы и повести)

— Вот тебе и гарантия, — огорчился Мун. — Хурон выпускает неплохие модели. Я заказал новую модель в Мичигане и надеюсь скоро ее получить. Да, кстати, сегодня утром мне опять звонили из Пуэбло насчет книга Кейли.

— Олфилд?

— Наш человек, — кивнул Мун. — Он говорит, что им требуется хотя бы несколько глав.

Букхалтер покачал головой.

— Не думаю. В начале книги такие абстрактные главы, что на них требуется пролить свет, а автор… Понимаешь, он колеблется…

— Что?!

Телепат подумал о едином комплексе, обнаруженном в разуме Кейли, но это святое дело, хотя и мешает интерпретировать «Дариус» с холодной логикой. Процесс мышления в этом комплексе мог свести с ума кого угодно. И это было невозможно проигнорировать.

— Издавать ее еще рано. Вчера я попробовал читать главы из нее трем разным слушателям и получил от каждого разные мнения. Она слишком сырая и неоднозначная. Если мы издадим «Психоисторию», то критики попросту нас разнесут в пух и прах. Попробуй, может быть, удастся попридержать ее еще капельку?

— Может быть, — проворчал Мун с сомнением. — У меня завалялся субъективный роман и разобраться с ним не составит труда… Немного эротики, но все вполне безобидно, а главное, в нем все о’кей по части семантики. Я хотел придержать его для хорошего художника. Но для этого дела в подобной ситуации вполне подойдет Дьюман. Да, пожалуй, я так и поступлю. За неимением других вариантов перепихну эту рукопись в Пуэбло. Потом займемся печатью… Вообще, веселая у нас жизнь… сущий ад!

— Более чем… — согласился Букхалтер, поднимаясь со стула, чтобы отправиться на поиски Кейли, отдыхавшего в одном из соляриев.

Кейли был высоким, худым человеком с растерянным взглядом черепахи, потерявшей свой панцирь. Он возлежал на мягкой кровати так, чтобы солнце поливало его тело своими лучами под прямым углом. Букхалтер стянул майку и уселся на коврик подле Кейли. Внимательно взглянув на автора, телепат уловил обрывки фраз: «Лысый… невозможно уединиться… не его дело… брови и ресницы фальшивые… он еще…» А за этим пошло что-то вообще не укладывающееся в понятия экстрасенса.

Букхалтер решил прервать этот поток неразберихи и дипломатично нажал кнопку включения экрана. На потолке засветилось изображение страницы «Психоистории», читаемой на удивление легко. Кейли внимательно прочитал текст, сплошь испещренный пометками, сделанными читателями и распознанными Букхалтером как различные реакции на то, что требует реакции однозначной.

Если три читателя дают три различные интерпретации этому параграфу — что же, в таком случае, хотел сказать автор?

Экстрасенс вновь осторожно прикоснулся к сознанию Кейли, прекрасно почувствовав присутствие искусственных барьеров, созданных против возможного вторжения, безумных баррикад, через которые его тренированное сознание перескочило подобно легкому, майскому ветру. Ни один обыкновенный человек не мог оказать «лысому» достойного отпора. Но сами «лысые» умели охранять свое «я» от вторжения других телепатов. Существовало что-то типа психического селекторного кольца…

Вот оно. Но несколько запутанное. «Дариус» — это не просто слово и не просто картина; то была воистину вторая жизнь, но рассеянная, фрагментная. Лишь слабые мазки запахов и звуков, воспоминаний и эмоциональных реакций. Восхищение и ненависть. Горящее бессилие. Черный ураган, пахнущий соснами, летящий через Европу и Азию. Затем сосновый запах усиливается, жуткое унижение… воспоминание о муках… глаза… ВОН!!!

Букхалтер отложил диктофон и лег, глядя на окружающее через темные защитные очки.

— Я покинул ваше сознание, лишь только вы попросили меня, — начал он. — И я по-прежнему вне…

Кейли лежал, тяжело дыша.

— Спасибо, — прошептал он. — Простите меня. Отчего вы не потребуете дуэли…

— Я не хочу сражаться с вами, — ответил экстрасенс. — Я никогда не обагрил своего кинжала кровью. К тому же я знаю вашу роль во всем этом… Поймите, это моя работа, и я знаю множество вещей… но, узнав, я забываю их вновь.

— Я понимаю, что это вторжение… Я говорю «все неважно»… Но это мой личный мир…

Букхалтер терпеливо продолжил:

— Мы должны опробовать все подходы, пока не найдем тот, который не будет настолько личным… Предположим, к примеру, я вас спрошу, восхищаетесь ли вы «Дариусом».

Восхищение… запах сосен… и Букхалтер быстро прошептал:

— Я — вне, о’кей?

— Благодарю, — пробормотал писатель, отвернувшись от собеседника, а через мгновение он вновь заговорил: — Смешно, я имею в виду, отворачиваться. Вы не должны видеть выражения моего лица и знать, что я думаю…

— Тогда вам следовало бы перед моим приходом настроиться на дружественный лад…..

— Да, я понимаю и думаю о том же. Но мне приходилось встречать «лысых», которые были… В общем, мне они очень не понравились…

— Понимаю, есть и такие. Я знаю. Это те, что не носят париков.

Кейли утвердительно кивнул:

— Они читают в сознании, а потом ошеломляют просто ради забавы. Их надо получше учить…

Букхалтер покоился на солнце.

— Ничего не поделаешь, у «лысых» много проблем. Надо ориентироваться в мире, в котором большая часть населения не обладает телепатическими способностями, думаю, многие «лысые» считают, что их недостаточно используют. А есть работы, которые люди, подобные мне, используют для…

«Люди?!» Он уловил эту мысль, разорвавшуюся в мозгу Кейли подобно гранате, но ничем не выразил этого и продолжал:

— Семантика всегда была трудной наукой даже в тех странах, где разговаривают только на одном языке… Квалифицированный «лысый» — хороший переводчик. И хотя телепаты не работают в отрядах сыскной полиции, они часто оказывают ей услуги… Это все равно что быть примитивной машиной, способной на выполнение только одной операции.

— Но на несколько операций больше, чем любой другой человек.

Разумеется, подумал Букхалтер, если бы мы могли соревноваться на равных с телепатическим человечеством. Но какой слепец полностью доверяет зрячему? Сел бы он играть с ним в покер? Чувство горечи было таким внезапным и острым, что Букхалтер даже во рту почувствовал его привкус. Так каков же ответ? Резервация для «лысых». Но стала бы Нация слепцов доверять Нации зрячих? Или зрячих бы попытались нейтрализовать? Лечение, система контроля — и война стала бы неизбежной.

Он припомнил нейтрализацию Ред Бэнк. Город рос, и вместе с ним росло личное достоинство горожан. Невозможно было поднять голову без того, чтобы при этом не схватиться за рукоять кинжала… Таким же образом тысячи маленьких городков, столь частых в Америке, каждый со своей особой специализацией — производство вертолетов в Хуроне и Мичигане, сельхозмашины в Коной и Диего, текстильная промышленность и оборудование, искусство и машины — каждый небольшой городок держал под прицелом остальные.

Научные центры были побольше, никто против этого не возражал, ибо технический персонал всегда сохранял нейтралитет. За исключением случаев, когда на него оказывалось давление; но в некоторых городках жило несколько сотен семей. Все было под строгим контролем, и едва городок начинал подавать признаки того, что может перерасти в город, а от него и в столицу, а от нее и до империи рукой подать… как его тотчас расформировывали. Впрочем, подобного не случалось довольно давно. Возможно, Ред Бэнк был просто ошибкой.

Гипотетически подобное устройство было совершенно; с точки зрения социологов, оно было возможным, но требовало необходимых изменений. Существовали подсознательные головорезы. По мере увеличения децентрализации приходилось все более пристально следить за соблюдением гражданских прав. И люди узнавали…

Они узнали, что валютная система базируется на прямом, товарообмене. Они узнали, что такое полет… Никто больше не пользовался автомобилями… Они узнали очень много нового, но никто не забыл ВЗРЫВ, и в тайниках, на окраине каждого городка были припрятаны бомбы, способные полностью и самым фантастическим способом истребить город, как истребляли их во время ВЗРЫВА.