Сочинения в 3 томах. Том 2. Диктатор

Я чувствовал, как велика моя зависимость от Гамова и как она из недавно радостной и легкой становится все больше нежеланной и тягостной.

Забыв об Анне Курсай, как только она вышла, я думал о себе и о Гамове, и весь внутренне сжимался - я страшился хода событий…

5

Прошло несколько месяцев.

Это были трудные и радостные месяцы. Два главных события заполнили их - нигде не велось военных действий, нигде не проливалась кровь; и страшная эпидемия не дошла до наших границ. Правда, в Нордаге гибли дети и наши оккупационные солдаты; и прибрежные города Клура подверглись опустошению - из них в панике бежало население; в Родере вводили строгие карантины, даже в Патине были смертельные случаи. Штупа действовал: от Адана до океана за все лето не выпало ни одного дождя, даже вечные болота пересыхали. Великие трудности сулила потом такая мобилизация метеоэнергии, но Гамов и слышать не желал об ослаблении: на его столе ежедневно возобновлялась сводка заболевших в соседних странах детей, она определяла поступки. И если раньше его редко можно было увидеть вне дворца, то сейчас посещение больниц стало важным делом - он вылетал для этого в Родер и Нордаг, ближе просто не было больниц для лечения водной аллергии. Я как-то хмуро заметил, что он слетал бы даже в Клур и Корину, там больниц побольше. Он не уловил иронии - да, слетал бы, но ведь это воюющие с нами страны, а мира пока нет. Боюсь, что ему порой казалось, что мир вот-вот как-то сам наступит. И он сердился на Пустовойта, что сбор грудного молока идет медленней, чем требовали врачи. Добряк Пустовойт огрызаться не научился, но оправдывался уже красноречиво - у нас, говорил он, в связи с войной огромное падение рождаемости, то же и в других воюющих странах, а женщины нейтралов даже за высокую плату неохотно расстаются со своим молоком. Нужно, просил он, поэнергичней тормошить женские Комитеты. И Гамову, и ему мерещился в них прообраз будущего мирового правительства. Я не разделял их увлечений. Эту женскую самодеятельность власти в любой стране только терпят. А чуть обстановка изменится, мигом прихлопнут.

Однажды у меня попросили конфиденциального приема Павел Прищепа, Готлиб Бар и Альберт Пеано.

- Конфиденциальное - значит «тайное», - сказал я, когда они разом явились. - От кого же будем таиться? От товарищей по Ядру? Или от диктатора?

- От Гамова, - ответил за всех Прищепа.

- Кто будет говорить первый? - спросил я. - Готлиб Бар, вы?

По Бару, в стране назревала новая катастрофа. Штупа в борьбе за сухое лето на континенте исчерпал все запасы энерговоды. Урожай этого года невелик - результат все тех же действий Штупы по спасению больных в Корине и Клуре. От накопленных Маруцзяном богатств давно ничего не осталось. Скоро золотой лат будет стоить не больше старого калона. Еще хуже со средствами Акционерной компании Милосердия. Они казались огромными, сейчас они мизерны - Пустовойт назначил фантастические цены за грудное молоко. Отчисления от передач военнопленным, вначале значительные, сейчас поубавились - много вражеских пленных обменено на наших, лагеря сократились. И только одно государство, королевство Торбаш, вступило в ведомство Пустовойта, притока иностранной валюты нет. У Гонсалеса с финансами не лучше, чем у Пустовойта, но он скрывает свои расходы. Общий вывод: экономика страны очень ослабла.

- Твое мнение о новой военной кампании? - обратился я к Прищепе.

Он был настроен мрачнее Бара. Военная передышка была выгодней Аментоле, чем нам. Он быстро оправился от поражения, мы ресурсы потратили на борьбу с эпидемией. Кортезия все свои возможности подчинила усилению военной экономики. Сейчас у нее водолетный флот, превосходящий наш. Запасы энерговоды колоссальны. Оснащенность армий Фердинанда Вакселя и Марта Троншке покажется просто жалкой в сравнении с тем, как вооружает Кортезия свои новые армии. Если мы весной ринемся на Клур, чтобы завершить войну на континенте, мы встретим армию гораздо мощней армии Вакселя.

- А если не ринемся? - спросил я. - Если удовлетворимся тем, что война замерла без решения в чью-то пользу, как на это надеется Гамов?

- Тогда военные действия начнет Аментола, - ответил Пеано. - И начнет в Клуре. К весне у него там будут такие силы, что он легко пройдет Родер и Ламарию и снова захватит Патину. А из Корины, которую мы сейчас спасли, высадится в Нордаге экспедиционная армия кортезов. Не забывайте, что у нас нет своего океанского флота, а у кортезов он огромен. Но это еще не все. Аментола восстановил поставки вооружения отколовшимся от нас союзникам. Великий Лепинь превращается в первоклассную военную державу. Лона Чудина вы знаете, Семипалов. Он мечтает о владычестве над половиной континента. А его братец Кир Кирун дышит гарью сражений, как мы свежим воздухом. Весной на нас набросятся со всех сторон. Победитель зазнается и успокаивается, побежденные хорошо учатся. Гамов, боюсь, слишком увлечен величием одной нашей победы. Мы должны первые начать военные действия. И не весной, а сейчас. Пока я могу гарантировать известное военное превосходство над врагом и неожиданность, которая так часто помогала нам. Враги наблюдают психологические атаки Гамова и уверены, что мы и не помышляем поднять войска.

Я спросил сразу всех:

- Вы докладывали Гамову о своих оценках положения?

- Только поодиночке - каждый по своему ведомству, - ответил Прищепа. - Он отвергает наши опасения, даже когда соглашается с оценками. Он убежден, что война исчерпала себя, что ныне эффективны только сражения в душах. Меня он уверял, что Аментола склоняется к такому же пониманию, а нагромождают вооружения его генералы, они ничего другого не умеют.

- Значит, поставить вопрос о возобновлении военных действий на Ядре? Вы уверены, что нас поддержат все члены Ядра?

- Нет, Андрей, мы уверены в обратном, - сказал Прищепа. - Пустовойт поддержит Гамова, если тот не согласится с нами. Гонсалес будет за Гамова, потому что он всегда за него, чтобы наш диктатор ни совершил. Вудворт будет против нас, ибо мечтает о замирении со своей бывшей родиной. Штупа израсходовал слишком много средств и потребует отсрочки, чтобы набрать запасов. Исиро склонится к Гамову, потому что привык перед ним преклоняться.

- Невеселая раскладка, - сказал я. - Если Гамов не согласится с нами, то шестеро против четырех. Наше поражение гарантировано.

- Постарайтесь его убедить, - сказал Пеано. - Он считается с вами больше, чем с любым из нас.

- Это естественно, я его заместитель. Но замещать его я могу, лишь пока продолжаю его политику. Он не потерпит заместителя, который не продолжает, а отвергает его. Все должности при Гамове - лишь служебные функции. Подумайте о другом, друзья. До сих пор мы верной стайкой шли за ним. Мы воистину были прочным Ядром, в котором он играл роль одухотворяющего керна. Но если расстроится согласие, то это раскол.

Мы помолчали.

- Хорошо, - сказал я и поправился: - Плохо, а не хорошо. Созываю Ядро и ставлю наш общий доклад о возобновлении военных действий. Докладывать буду я, вы меня поддержите.

Я дал себе два дня на размышление и ничего не сказал Гамову до того, как все заняли свои места за правительственным столом.

Ядро закончилось, как я и предполагал, нашим поражением. Гамов отказался возобновлять военные действия, его поддержали пятеро. Предсказанное мной соотношение шести к четырем означало раскол правительственной верхушки. Гамов перед голосованием произнес очередную блестящую речь. Передам основные его идеи - они показывают, как мыслилось в тот день Гамову ближайшее течение мировой политики.

- Мы дошли до такого момента, когда можно избежать войны, если сами окажемся на достойной нас высоте! - вдохновенно описывал он ближайшие перспективы. - Война уже исчерпала себя, хотя армии лишь ждут приказа, чтобы ринуться друг на друга. Я намеренно употребляю формулу «друг на друга», а не «враг на врага» - и не потому, что таков словесный шаблон, а по той причине, что в этом сочетании она уже не шаблон, а новое явление, ныне определяющее весь ход истории. И если продолжится война, то воевать будут уже не враги, а друзья, ибо мы, еще не заключив мира, уже совершали акции, немыслимые на войне - помогали своим врагам спасать их детей. Появились новые органы, пока не оснащенные формальными атрибутами власти, но уже располагающие властью реальной. Вдумайтесь, друзья, ведь женские Комитеты Помощи и Спасения - организации национальные, но они возглашают международное единство. Они не дадут правительствам двинуть на нас весной свои армии. А вы хотите сами начать военные действия. Вы хотите погубить все то, что мы с таким трудом растим в душах, - сознание абсолютной ненужности войны, а это даже больше, чем уже доказанная нами преступность ее. Нет, друзья, пока вы не лишили меня власти, я не отдам приказа на военное наступление! Это была бы измена себе, нам всем, всем народам мира.