Корректировка1.1 (СИ)

На трапе родного крейсера его как дорогого гостя встречал сам старпом (позвонили с КПП). И первым его вопросом было:

- Скворцов, где ты шлялся, мудила?!

На следующий день Генку вызвали к командиру.

Он шел в сопровождении замполита, понимая, что сейчас будет решаться его судьба. Командир корабля для личного состава царь и бог: захочет - помилует, не захочет - отдаст на съедение прокурору. У Генки тряслись поджилки, а в голове складывались оправдательные речи.

Но ни каких слов не понадобилось. Командир его даже не принял. Стоя в коридоре, возле открытой двери в командирскую каюту Генка, слушал его разговор с замполитом.

"Парень честно хотел попасть на корабль, - говорил капраз, - звонил, просил помощи, не его вина, что кругом раздолбаи. Передайте прокурору, чтоб закрывал дело".

Пока Генка рассказывал, мы прикончили вино.

- Фелька, - внезапно поинтересовался мой друг, - а ты по какой науке-то учишься?

- Да как по какой, я же те говорил - химия.

- Химия, химия - заржал Генка, - вся залупа синяя!

Я понял, что он уже основательно набрался.

В этот момент музыканты грянули: "Потолок ледяной дверь скрипучая..."

Генка выскочил из-за стола и выплясывая, как павиан перед случкой, слился с толпой танцующих.

Мне бы тоже пуститься в пляс, но я почему-то совсем не опьянел, только стал задумчивым. Какого черта, я сижу в этом кабаке, пью и жру плоды развитого социализма? А с другой стороны, что мне делать? Решать сверхзадачу? Думать, как обустраивать жизнь? Строить планы на будущее? Смешно строить планы человеку, у которого нет цели и который не знает, что с ним будет завтра. Нет, не буду я строить планов, а лучше сниму какую-нибудь будущую бабушку.

Глава пятая

Когда мы покинули "Золотую Рощу" на часах было всего девять, можно было веселиться дальше, но честно говоря, меня утомили эти элементы советской сладкой жизни. В ресторане было много красивых женщин, но за красивыми надо ухаживать, говорить слова, рисовать перспективы. Красотки из ресторана за здорово живешь в койку не лягут. А мне хотелось всего, сразу и по бюджетному варианту.

Мы вышли на воздух одуревшие от портвейна и оглохшие от громкой музыки. Генка со словами: "Только бы не на смене была!", поспешил к телефонной будке и завис там минут на десять. Я терпеливо ждал, любуясь на закат.

- Договорился! - Генка был весел и возбужден. - Валим в общагу.

По дороге мы заскочили в дежурный гастроном где затарились тремя огнетушителями с "Белым крепким" и тортом "Прага".

- Она эта... как ее... водитель, - рассказывал Генка, - троллейбус водит. Ехала, рога скинулись, ну я помог приладить. С тех пор и прилаживаю, - он засмеялся собственной шутке, - прикинь, Венерой зовут. Какая-то она башкирка что ли. Порется будь здоров! Правда ей уже двадцать девять, но мне жениться что ли? Там их три подружки в одной комнате живут.

- И что, все троллейбус водят?

- Две троллейбус, а одна трамвай.

Почему-то нам это показалось очень смешным, так и ржали всю дорогу, держа в руках бутылки как противотанковые гранаты.

Общага троллейбусного парка высилась громадой обшарпанных стен. К стеклянным дверям вестибюля мы не пошли.

- Там строго, вахтер злющий, сразу попрет, - объяснил Генка, - Девки через окно парней водят. Я с Венеркой договорился, она нам окно на первом этаже откроет, - он глянул на часы, - через десять минут.

Окно нам открыла темноволосая грудастая девушка с восточным лицом. Довольно-таки симпатичная, что для меня было особенно важно, потому что это оказалась не Венера.

- Салют, Рая! - приветствовал ее Генка подавая в окно бутылки и коробку с тортом. - А Венерка где?

- К комендантше пошла за бельем, - отвечала девушка распевным голосом, - а меня послала вас встречать.

Мы влезли в окно, пробрались через захламленную комнату, заставленную разобранными панцирными кроватями и вышли в коридор.

- А где, твой-то? - осторожно поинтересовался Генка, - Как его... Василий?

- Выпиздила мудака, - так же распевно отвечала Рая.

- Так ты теперь свободна?

Она кивнула.

- Как дырка в заборе.

- А чего так-то? Парень вроде неплохой, - не отставал от нее Генка, усиленно мне подмигивая и показывая большой палец.

Раиса шла перед нами, покачивая литыми бедрами.

- Все вы хорошие, когда засадить хотите.

- Ну, это ты, Раечка, обобщаешь. Тебя послушать, так все мужчины примитивные существа, обуреваемые низменными страстями.

- Именно! Вот ты, наверняка, приперся сюда с бухлом, классическую музыку послушать? Других целей у тебя, конечно же, нет.

- Не без этого, видишь ли, женщина это произведение искусства, а тяга к искусству лишена цели.

Она недоверчиво фыркнула и тут мы пришли.

Девчонки жили в большой комнате. Обстановка спартанская - три кровати вдоль стен с одинаковыми тумбочками у изголовья, платяной шкаф и квадратный стол у окна. На стенах фото киноартистов вырезанные из журнала "Советский экран".

- А Люсьен где? - поинтересовался Генка насчет третьей обитательницы комнаты.

- Домой поехала на выходные, завтра к утру пожалует. Да вы рассаживайтесь, - Раиса радушно кивнула на хлипкие стулья с драной обивкой. - Извиняйте, гостей не ждали, так что чем бог послал.

Бог сегодня был не слишком щедр. На столе стояли две открытых банки, с кильками в томате и кабачковой икрой, в кастрюльке исходила паром вареная картошка. Картину довершала трехлитровая банка огурцов домашней засолки и буханка черного хлеба.

Скворцов солидно крякнув, расставил на столе наш вклад - три бомбы темного стекла, а торт, подумав, пристроил на подоконнике.

Мы уселись возле окна друг напротив друга и Генка, не спрашивая разрешения, закурил. Раиса, с независимым видом рылась в шкафу, нарочно, не обращая на нас внимания, а я украдкой ее рассматривал. Несмотря на не слишком приветливую встречу, она мне понравилась. Выражение ее скуластого лица с темными продолговатыми глазами, я бы назвал спокойно-развратным, а туго обернутая в цветастый халатик статная фигура (лифчик она надеть не удосужилась) волновала и будила вышеупомянутые низменные страсти.

Тут явилась Венера со стопкой свежего белья. Ее внешность вполне соответствовала статуе с острова Милос - пышненькая, щекастенькая, в русых кудряшках и с греческим носом, только что руки на своих местах. Этими руками она кинулась обнимать, вскочившего при ее появлении Генку. Они так аппетитно тискались и чмокались, что мне стало завидно.

- Скворцов! - сказал я ему с укоризной, - Может ты, наконец, перестанешь целоваться и представишь меня девушкам?

- В самом деле, привел, не пойми кого... - своеобразно поддержала меня Раиса, - Венерка, хватит лизаться, будто год его не видела. Позавчера только полночи с тебя не слазил.

- Грубая ты Раисочкина! - обиженно сказала Венера, отлипая от своего любовника и усаживая его обратно на стул. - Не слушайте ее, молодой человек, она бешенная.

Тут она уставилась на меня и расцвела.

- Симпатичный! Гляди Раиска, какого кавалера тебе Геночка привел! А ты вечно всем недовольна!

Раиса пренебрежительно хмыкнула.

- Иные кавалеры хуже холеры.

Тут вступил Генка и стал, наконец, меня представлять. Надо отдать ему должное, я у него был и "светлая голова" и "круглый отличник" и "будущий академик".

Венера смотрела на меня с восторгом, а у Раисы в глазах зажегся огонек интереса. Чтоб разжечь его еще больше, я взял, да и поцеловал ей ручку. Ну как ручку, рука у нее была что надо - рабочая. Ладонь чуть уже моей. Такая, даст в лоб, мало не покажется, вспомнил я ее слова про бывшего ухажера.

- Какая прелесть! - захлопала в ладоши Венерка, - А мне, а меня?

- Тебе пусть Генка целует, - осадила ее, приятно удивленная моим джентльменским жестом подруга, и добавила, - во все места.