Венок из звёзд (сборник)

Глава 5

День начался плохо, и Бойс Амброуз понял это еще за завтраком.

Его невеста, Джоди Ферриер, осталась с ним в доме его родителей близ Чарлстона на весь уик-энд, и это вполне устраивало Амброуза, хотя из уважения к пуританским взглядам матери они спали в разных спальнях. Иными словами, он провел больше двух суток в компании Джоди, лишенный возможности предаваться любовным играм, которые ей так восхитительно удавались. И не то чтобы Амброуз отличался чрезмерной эротичностью: два дня и три ночи воздержания не особенно его беспокоили. Просто за это время у него появилась возможность обратить внимание на один тревожный факт.

Джоди Ферриер, девушка, с которой он намеревался связать свою судьбу, слишком много говорила. И дело даже не в том, что она много говорила, — главное темы, захватывавшие воображение Джоди, совершенно его не интересовали. Причем всякий раз, когда он пытался перевести разговор на более увлекательную тему, она с необычайной легкостью возвращала его к прихотям моды, ценам на местную недвижимость и генеалогии наиболее уважаемых семей Чарлстона. Подобные разговоры, ведись они один на один в его квартире, Амброуз быстро заглушил бы старым добрым отвлекающим маневром «распускания рук». Но за этот уик-энд он начал подозревать, что их отношения, казавшиеся ему столь привлекательными в сексуальном плане, были всего лишь затянувшейся борьбой, направленной на то, чтобы Джоди молчала.

В воскресенье к вечеру размышления по поводу планируемого брака привели к тому, что он совсем помрачнел и замкнулся в себе. Он рано лег спать и утром, к своему удивлению, обнаружил, что с нетерпением ждет начала рабочего дня в планетарии. Однако сюрпризы на этом не кончились. Джоди, будучи девушкой не только обеспеченной и красивой, но еще и сообразительной, безошибочно угадала его настроение. За завтраком, впервые с тех пор, как они познакомились, она вдруг заявила, что всегда испытывала жгучее желание узнать про «все астрономическое» и решила удовлетворить свою любознательность, проведя целый день в планетарии. Едва зародившись, эта идея бурно зацвела в ее головке.

— По-моему, будет просто замечательно, — сказала она матери Амброуза, — если я каким-то образом смогу помочь Бойсу в его делах. На сугубо добровольных началах, разумеется. Скажем, два-три раза в неделю после полудня. Какая-нибудь маленькая крохотная работа. Для меня даже не имеет значения, насколько она будет важна, лишь бы помогать людям знакомиться с чудесами Вселенной.

Мать Амброуза с энтузиазмом отнеслась к идее Джоди, радуясь, что сын и его будущая жена проявляют такую общность интересов. Она тут же выразила уверенность, что в планетарии наверняка найдется какая-нибудь полезная работа для Джоди, например по связям с общественностью. Что же касается Амброуза, то он лишь еще больше разочаровался в Джоди. Он всегда считал, что по части притворства ему нет равных — в конце концов вся его карьера была построена именно на этом, — и прежде отдавал должное Джоди за то, что она совершенно честно не уделяла его работе ни малейшего внимания. «Ладно, — подумал он, — с этим можно мириться. По крайней мере, если она никогда не будет говорить "в будущем, через несколько световых лет".

Полдороги до планетария Амброуз молчал, и это позволило Джоди продемонстрировать свои философские представления о Вселенной.

— Если бы только люди понимали, сколь мала и незначительна Земля, — говорила она. — Если бы они поняли, что это всего лишь пылинка в огромной Вселенной, тогда было бы меньше войн и мелочных раздоров. Разве не так?

— Не знаю, — ответил Амброуз, умышленно с ней не соглашаясь. — Может быть, наоборот.

— Что ты имеешь в виду, милый?

— Если люди станут думать, что Земля не имеет никакого значения, они могут решить, что их действия ничего по большому счету не изменят, и начать насиловать и разорять планету пуще прежнего.

— О Бойс! — Джоди недоверчиво рассмеялась. — Ты ведь шутишь?

— Отнюдь. Иногда меня всерьез беспокоит, не подталкивают ли человечество к самоубийству все эти представления в планетарии.

— Ерунда. — Джоди на какое-то время замолчала, пытаясь разобраться в настроении Амброуза, и он, словно только сейчас услышав речь, доносящуюся из радиоприемника, переключил свое внимание на передаваемые новости.

«…уверяет, что призраки — вполне реальные существа и их можно увидеть с помощью магнитолюктовых оптических приборов. Алмазные копи находятся в Баранди, одной из небольших африканских республик, еще не принятой в ООН. Независимо от того, реальны они или нет, призраки вызвали…»

— Я десятки раз слышала от тебя самого, что единственное, что оправдывает существование астрономии, это…

— Я хочу послушать, — оборвал ее Амброуз.

«…по мнению нашего научного обозревателя, Планета Торнтона, прошедшая близ Земли весной 1993 года, пока является единственным примером подобного…»

— Да и твоя мать говорила, что лекции, которые ты читал о Планете Торнтона, были лучше…

— Бога ради, Джоди! Дай мне послушать!

— Хорошо, хорошо. Совсем не обязательно кричать.

«…новые теории об атомной структуре Солнца. Южная Америка. Конфликт между Боливией и Парагваем приблизился к войне еще на один шаг вчера вечером, когда…»

Амброуз выключил радио и сосредоточился на управлении машиной. Ночью выпал снег, и дорога, очищенная до самого асфальта, выглядела словно линия, проведенная тушью через исцарапанный ландшафт.

Джоди положила руку на его бедро.

— Слушай радио. Я помолчу.

— Нет, лучше ты говори. Я не буду слушать радио. — Амброуз решил, что был чересчур резок, и добавил: — Извини, Джо.

— Ты всегда по утрам такой ворчливый?

— Не всегда. Просто в жизни «популярного» астронома есть одна отрицательная сторона: я не выношу, когда мне напоминают, что другие занимаются настоящей работой.

— Я тебя не понимаю. Твоя работа тоже важна.

Рука Джоди скользнула чуть выше, вызвав у него волну приятных ощущений. Амброуз покачал головой, хотя и был благодарен за этот интимный жест, означающий, что в жизни помимо академических есть и другие ценности. Заставив себя расслабиться и наслаждаться остатком пути, он через некоторое время подъехал к приятному на вид современному зданию планетария. Морозный воздух был кристально чист после снегопада, и к тому времени, когда они добрались от машины до его кабинета, прилепившегося сбоку от купола, настроение Амброуза улучшилось. На щеках Джоди появился румянец, отчего она стала похожа на девушку с рекламы здоровой пищи, и, представляя ее своей секретарше и управляющей Мэй Тэйт, Амброуз испытывал какое-то нелепое чувство гордости.

Оставив женщин, он прошел в свой кабинет, чтобы ознакомиться с информацией, которая поступила по различным каналам и теперь ждала его на столе. Поверх кипы бумаг лежал лист полученных по фототелеграфу сообщений. Одну из главных статей Мэй обвела светящимися чернилами. Амброуз тут же прочел слегка ироничный отчет о том, как некий канадский учитель с неблагозвучным именем Гил Снук спустился в шахту на алмазных копях Баранди и сфотографировал гротескных «призраков».

Стоя в центре своего уютного теплого кабинета, он вдруг снова почувствовал себя нехорошо, и за этим внезапным уходом ощущений благополучия крылись сразу несколько причин.

Одной из них было чувство вины за то, что он похоронил свой научный потенциал. В прошлом это чувство проявлялось у него в виде ревности к астроному-любителю, который в награду за долгие годы тихого прилежания и упорства получил возможность назвать своим именем новое небесное тело. А сейчас всего несколько машинописных строк явили ему пример еще одного такого же случая. «Как могло случиться, — спрашивал себя Амброуз, — что никому не известный учитель с таким безобразным именем оказался в нужном месте в нужное время? Откуда он знал, какие шаги надо предпринять? Шаги, которые впоследствии сделают его известным всему миру». В заметке не упоминалось ни о каких ученых степенях Снука; так почему же из всех людей именно его судьба избрала совершить столь важное открытие?