Световые мечи

Все трое были потрясены случившимся до глубины души — но Джейсен больше остальных. Он вновь и вновь прокручивал в воображении ту сцену на лесной прогалине — жужжание и треск скрестившихся световых клинков, вызов, плеснувший в суровых серых глазах Тенел Ка, изумрудное сверкание своего меча, отрезавшего ее руку… Джейсен крепко зажмурился, пытаясь отогнать видение того, что было дальше, но тщетно. Продолжение сцены слишком живо стояло у него перед глазами. Он посмотрел на сестру и вуки.

— Не могу я больше ждать, — выдавил мальчик. — Мне обязательно нужно увидеть Тенел Ка и убедиться, что она жива. И извиниться.

— Мы с тобой, — тут же сказала Джейна, а вуки утвердительно заурчал.

Когда трое юных джедаев добрались до лазарета, навстречу им вышел мастер Скайуокер в сопровождении Ардва-Дидва.

— Как там Тенел Ка? — быстро спросил Джейсен. — Она очнулась? Можно нам к ней?

Люк заколебался — и Джейсен заметил проступившую у него на лице озабоченность.

— Она еще не вполне оправилась от… шока, — ответил он. — То есть очнуться-то очнулась, но видеть вас не готова.

— Но разве именно сейчас друзья не нужны ей больше всего? — удивилась Джейна.

Ардва-Дидва покрутил куполообразной головой и издал отрицательное жужжание — весьма выразительное.

— Но мне обязательно надо ее видеть! — настаивал Джейсен. — Я должен хоть что-нибудь для нее сделать — ну, не знаю там, рассмешить, за руку подержать… Бластеры-шмастеры! У нее теперь всего одна рука, и это я виноват!

Ардва печально и протяжно свистнул, а Люк посмотрел на племянника с сочувствием.

Знаю, тебе сейчас несладко, — произнес он. — Но Тенел Ка еще хуже. Я по себе знаю, потому что помню, что крутилось у меня в голове, когда я остался без руки после поединка с Дартом Вейдером в Облачном Городе. Я как раз узнал, что он мой отец. Мне казалось, будто я потерял часть себя, часть своего я… и руку я тогда тоже потерял.

— Но разве руку нельзя восстановить? — напомнила Джейна. — Прирастить заново, пролечить в контейнере с бактой.

Люк покачал головой:

— Свою я утратил безвозвратно. Даже и приделывать было нечего.

— Но твоя искусственная рука работает не хуже прежней, — осторожно сказал Джейсен.

— Может, и так, — Люк помахал искусственной рукой, сжал ее в кулак, поиграл пальцами. — Но не так-то легко было на нее решиться. Помню, я думал — вот, стал еще на шаг ближе к отцу, к Дарту Вейдеру: частично — человек, частично — машина. Тенел Ка тоже предстоит принять такое решение. Когда ее световой меч взорвался, руку раз несло в клочки. Нечего там приращивать.

Джейсен побледнел.

— Дядя Люк, мне надо с ней увидеться, — выдавил он. — Я обязан извиниться.

Люк потрепал его по плечу:

— Обещаю, как только она будет готова к визитам, я тебя позову. А теперь иди и отдохни, ладно?

Джейсен спал «зыбким, поверхностным» сном, ворочался с боку на бок. Мальчика неотступно преследовал образ раненой Тенел Ка и слышался ее голос:

— Мы — противники.

— Нет, я твой друг, — пытался ответить Джейсен, но слова застревали где-то в пересохшем горле. Он вновь и вновь ощущал дурноту, когда ее световой меч исчезал и его сверкающий изумрудный клинок перерубал ее руку.

Ноздри ему щекотал отвратительный запах паленой плоти, а грохот, с которым взорвался ее меч из клыка ранкора, неумолимо терзал слух. И вставали перед Джейсеном серые глаза Тенел Ка, полные укора.

— Мы — противники…

Во сне Джейсен ощутил, что его как будто толкнули, и рывком сел — весь в холодном поту. Тонкое одеяло, которым он обычно укрывался, комком сбилось в ногах. Мальчик не понимал, что именно его разбудило, но знал — это что-то важное, неотложное. «Это Тенел Ка. Мы ей нужны», — эта мысль возникла у него в сознании внезапно и непонятно откуда. В открытое окно до мальчика донесся отдаленный призывный вой вуки.

Вскочив с койки, Джейсен торопливо застегнул помятый оранжевый летный комбинезон — он лег спать, не раздеваясь. Издалека вновь донесся голос вуки, и Джейсен понял: Лоуи, медитировавший на верхушке дерева массасси, жаждет что-то ему сообщить. Мальчик босиком выскочил в коридор и постучался к сестре:

Джейна, проснись! Что-то стряслось! — и, не дожидаясь ответа, понесся по коридору. Но Джейна уже проснулась — возможно, от голоса вуки: Джейсен не успел и за угол свернуть, как услышал спиной ее торопливый топот, но бега своего не замедлил. Шлепая босыми пятками по холодным каменным плитам, он вылетел через ближайший выход и, прыгая через три ступеньки, сбежал вниз ни одной из внешних лестниц Великого Храма, озаренной светом факелов. Он вновь ощутил настойчивый зов и повернул туда, откуда он доносился — на взлетную площадку.

Джейсен свернул за угол храма — Джейна его уже нагоняла — и с удивлением увидел Лоуи, спешившего к ним с опушки окутанных утренним белым туманом джунглей. А вот на посадочной площадке взору Джейсена открылось нечто еще более поразительное.

Небольшой обтекаемый челнок, размером едва ли в половину «Тысячелетнего Сокола», взвился с травянистой поверхности площадки, разгоняя туман. А на площадке, озаренный синими посадочными огнями, стоял Люк Скайуокер, и полосы его трепал горячий ветер.

Мастер-джедай вскинул руку в прощальном взмахе — и тут к нему подбежала троица юных джедаев, причем Джейна и Джейсен заговорили одновременно:

— Кто это был?

— Что творится?

Высокий долговязый вуки тоже издал вопросительный рык.

Люк перевел взгляд на своих учеников.

Это ведь Тенел Ка, да, дядя? — настойчиво спросил Джейсен, хотя ответ он и так знал заранее. В предутренних сумерках он поймал взгляд

Люка, и тот кивнул.

Ее семья настояла на том, чтобы немедленно забрать девочку домой. Не волнуйся, теперь она в надежных руках, — успокоил племянника Люк.

Джейсен почувствовал тяжесть в груди, будто на него наступила банта. Ему было трудно дышать, не то что говорить, и все же он выдавил:

— Так она улетела! Ты же обещал позвать нас, когда Тенел Ка сможет нас видеть!

Люк откашлялся.

— Она была еще не в том состоянии.

Лоуи в отчаянии застонал.

— Но мы с ней даже не попрощались! — возмутилась Джейна.

— Знаю, — вздохнул Люк. — Но ведь она с родными. Они позаботятся о Тенел Ка.

Джейсен глянул на сестру — та в сомнении покачала головой:

— Но как это так?

Ее вопрос показался Джейсену странным, и он повернулся к Джейне за объяснениями.

— Я имею в виду — почему это родные Тенел Ка прилетели за ней с Датомира на таком челноке?

Джейсен пожал плечами, не понимая, о чем это она. Джейна, видно, полагала, будто он все понял.

— Так что странного-то? — спросил он.

— Это был дипломатический челнок типа «Экспресс», — объяснила Джейна. — И на нем были отличительные знаки хейпанского королевского рода.

Три пары глаз вопросительно уставились на Люка Скайуокера.

8

Пассажирские каюты на борту хейпанского королевского челнока «Дух Грома» были просторны и оборудованы всем, чего только мог пожелать самый взыскательный космический путешественник. В элегантной обстановке кабины практически не было излишеств: главным украшением каждой стены служила позолоченная узорная рама огромных обзорных экранов.

Однако Тенел Ка не обращала ни малейшего внимания на живописный вид. Ей уже случалось путешествовать через гиперпространство. И вообще ей ничего не хотелось видеть. И никого.

И чувствовать тоже ничегошеньки не хотелось. Онемение. Вот как она себя чувствовала. Разум, чувства… и рука. Все онемело.

На миг девушке пришло в голову, что, пожалуй, надо бы хоть что-нибудь съесть. Она ничего не ела с тех пор, как…

Нет, решила она. Никакой пищи. Она не могла заставить себя захотеть есть. Вообще не могла заставить себя пожелать хоть чего-то.

Растрепанные золотисто-рыжие волосы Тенел Ка в беспорядке рассыпались по плечам. Хотя услужливый медицинский дроид обмыл тело Тенел Ка и продезинфицировал рану, прежде чем прижечь ее, касательно волос у него никакой программы предусмотрено не было. Дроид хотел как лучше и предложил было девушке обрить голову налысо, но Тенел Ка наотрез отказалась. «Наверно, кто-то из близнецов мог бы привести меня в человеческий вид, расчесать и переплести мне косы», — подумала Тенел Ка. Но гордость не позволяла девушке допустить к себе друзей — нет-нет, нельзя, чтобы они видели ее в таком состоянии. Она боялась увидеть на их лицах отвращение или, что было бы куда хуже, жалость.