Ярость (Сборник)

Она кивнула. Задумалась. Потом спросила:

— Что я должна сделать, Ганелон?

— Сначала скажи, как тебе удалось поменять нас с Бондом местами? — поинтересовался я.

Фрейдис хмуро улыбнулась.

— Не торопись, магистр! У каждого из нас есть свои тайны! Я отвечу лишь на часть твоего вопроса. Как ты можешь догадаться, мы пошли на обмен только ради того, чтобы избавиться от тебя. Ты ведь помнишь, как свирепо уничтожал нас, устраивая облаву за облавой. Ты посягнул на нашу свободу, а мы — гордый народ, Ганелон, и нас нельзя угнетать вечно. Я знала, что мы не можем тебя убить, но после долгих поисков мне удалось найти твоего двойника, а затем с помощью заклинаний отправить тебя на Землю. От Ганелона мы избавились, но теперь среди нас появился Эдвард Бонд, и сначала он тоже не внушал нам доверия. Ничего удивительного, ведь Эдвард Бонд был копией Ганелона. Впрочем, его мы могли убить. К счастью, он оказался полной твоей противоположностью. Эдвард Бонд — мужественный человек. Это он составил план нападения на магистров Шабаша…

— Который полностью провалился, — перебил я Фрейдис. — Вернее, провалился бы, если б я не пришел вам на помощь. Я не спорю, Эдвард Бонд человек знающий, но он — землянин. Его оружие в лучшем случае пробьет небольшую брешь в стенах замка. Ты не можешь не знать, что тем силам, которыми мы располагаем (и которыми так редко пользуемся), ничто не может противостоять!

— Да, — печально сказала она. — Ты прав. Но мы не могли сидеть сложа руки. К тому же твое отсутствие ослабило позицию магистров Шабаша. Никто из них не посмел бы вызвать Ллура… разве что Гаст Райми. — Фрейдис задумчиво посмотрела на горящий в хрустальном блюде огонь. — Я знаю тебя, Ганелон, знаю твои высокомерие и гордость. Я знаю, что ты жаждешь мести. Но я не мшу забыть о твоей связи с Ллуром и о том, что ты — магистр Шабаша со дня своего рождения. Почему я должна тебе верить?

Я промолчал. Спустя несколько секунд Фрейдис встала, подошла к закопченной дымом стене и откинула занавеску, на которую я до сих пор не обращал внимания. За занавеской был альков, а в алькове я увидел Символ, древний Знак Зодиака, существовавший до того, как возникла цивилизация, ранее, чем появилась человеческая речь.

Немногие в Мире Тьмы понимали, что означал этот Символ. Видимо, Фрейдис принадлежала к их числу.

— Готов ли ты поклясться, что язык твой не произнесет слов лжи? — спросила она.

Я сделал рукой ритуальный жест, который связывал меня по рукам и ногам. Теперь я не мог нарушить клятвы, не будучи проклят и трижды проклят, как в этой жизни, так и в последующей. Но я не колебался — я говорил правду!

— Я положу конец Шабашам! — сказал я.

— А Ллур?

— Я уничтожу Ллура! — Крупные капли пота выступили у меня на лбу. Нелегко мне дались эти слова!

Фрейдис задернула занавеску.

— Что ж, Ганелон, — сказала она. — Теперь я более или менее спокойна. Никто не ведает, что задумали Норны [3]. Пути их неисповедимы, но во всем происходящем есть смысл, даже если мы не всегда его понимаем. И я не потребовала, чтобы ты поклялся в верности лесным жителям.

— Я помню.

— Ты никогда не дал бы такой клятвы. Впрочем, она необязательна. После того, как с Шабашами будет покончено, а Ллур будет уничтожен, я сумею защитить свой народ даже от тебя, Ганелон. И может, нам еще придется помериться силами. Но до тех пор мы — союзники. Я объявлю, что ты — Эдвард Бонд.

— Этого мало. Меня могут заподозрить.

— Никто и никогда не усомнится в моем слове. — Фрейдис вновь присела к огню, и свет заиграл на лице, по которому невозможно было определить ее возраст, уходящий в глубь веков.

— Я не смогу отомстить магистрам, если ко мне полностью не вернется память. Память Ганелона.

Она покачала головой.

— Не рассчитывай на мою помощь. Кое-что можно сделать, но воспоминания, однажды стертые, восстанавливаются нелегко. Ведь у тебя сохранились воспоминания Эдварда Бонда?

Я кивнул.

— Только они и сохранились. Как Ганелон, я вспоминаю свою жизнь урывками. Например, мне известно, что я — Избранник Ллура, но я не помню подробностей.

— Может, оно и к лучшему, — торжественно произнесла Фрейдис. — Но ты прав, тупой нож в хозяйстве не пригодится. Так слушай. — Она вытянулась во весь свой рост, возвышаясь надо мною, как недвижимая скала. Голос ее звенел. — Я изгнала тебя на Землю, и в Мире Тьмы появился Эдвард Бонд. Он помог нам, и Арле… полюбила его. Даже Ллорин, который доверяет немногим, сдружился с Эдвардом Бондом.

— Кто такой Ллорин?

— Сейчас — повстанец, один из нас. Когда-то он жил в лесу, занимался охотой. Мало кто умел выследить добычу так, как Ллорин. У него была молодая жена. Однажды ночью он вернулся домой и увидел волка с окровавленной пастью, стоявшего над ее трупом. Ты видел щеку Ллорина? Все его тело тоже в шрамах — от когтей и зубов волка.

— Волка? — переспросил я. — Или…

— Оборотня. Человека, меняющего свой облик. Когда-нибудь Ллорин убьет Матолча. Только ради этого он и живет.

— Пусть забирает себе рыжего пса, — презрительно сказал я. — Если он захочет, я подарю ему Матолча, разрезанного на куски!

— Арле, Ллорин и Эдвард Бонд составили план действий, — продолжала Фрейдис. — Они поклялись, что следующий Шабаш будет последним в Мире Тьмы. Эдвард Бонд помог нам изготовить новое оружие, которое применяют на Земле… сейчас оно хранится в нашем арсенале. Но с тех пор, как Медея и ее присные отправились на поиски Ганелона, в Мире Тьмы не справлялся ни один Шабаш. Мы были бессильны. Лесным жителям не с кем было воевать, разве что с Гастом Райми. Но сейчас магистры вернулись и готовятся к новым злодеяниям. Если ты возглавишь повстанцев, мы победим!

— Никакое земное оружие не поможет против сил, подвластных магистрам Шабаша. Память изменяет мне, но, по-моему, Эдейрн… Эдейрн… нет, не помню.

— Как уничтожить Ллура? — резко спросила Фрейдис.

— Я….. тоже забыл.

— Посмотри на меня. — Она наклонилась, и ее лицо, отражающее тайны столетий, казалось, погрузилось в огонь, горевший в хрустальном блюде.

Мы глядели друг на друга, разделенные пламенем, и вдруг какая-то странная сила полилась из ее чистых голубых глаз, похожих на озера прохладной воды под ярким небом, озера глубокие и неподвижные, в которые можно было погружаться в тишине и молчании все глубже и глубже, вечно…

Голубые воды затуманились, потемнели. Черный купол появился на фоне черного неба… И в черных глубинах мозга Ганелона я увидел то, что переполняло все его мысли: Кэр Ллур.

Купол подплыл ближе, навис надо мной. Темная вода его стен раздвинулась, и я очутился в ярко освещенном коридоре, который должен был привести меня к Ллуру.

ЦАРСТВО СВЕРХСОЗНАНИЯ

Я пошел вперед. Знакомые лица мелькали передо мной: Матолч, обнаживший зубы в волчьей усмешке; Эдейрн, пронизывающая меня ледяным взглядом из-под капюшона: Медея, желанную красоту которой не мог забыть даже тот, кто ее ненавидел. Они глядели на меня недоверчиво, и губы их беззвучно шевелились.

Околдованный Фрейдис, я попал в Царство мыслей и душ. Магистры Шабаша узнали меня. Они настойчиво задавали мне вопрос, который я никак не мог услышать. В мозгу Матолча была только одна мысль: смерть Ганелону! Его желтые глаза горели ненавистью. Затем оборотень исчез и передо мной появилась Медея. На этот раз я разобрал движения коралловых губ:

— Ганелон, где ты? Ганелон, любимый мой, где ты? Ты должен вернуться к нам, Ганелон!

Безликая Эдейрн заслонила Медею, и мне показалось, я отчетливо слышу ее нежный детский голос:

— Ты должен вернуться к нам, Ганелон! Вернуться и умереть!

Ярость красной пеленой застлала мне глаза. Лица исчезли.

Предатели, убийцы, клятвопреступники! Как осмелились они угрожать Ганелону, самому могущественному повелителю Мира Тьмы? Как осмелились они… и почему?