Пешка

Оказавшись в безопасности, в кишащем людьми, залитом светом туннеле, я остановился, чтобы позвонить Мике. И наткнулся на автоответчик. Оставив сообщение, я позвонил Брэди. У меня не было его кода, но я набрал код наобум, решив, что он, вероятно, отслеживает каждый мой звонок.

— Брэди, мне надо с вами встретиться.

— Что? — ответил безликий незнакомый голос.

Я прервал контакт и сел в ближайший транзит.

Когда я сошел с транзита, меня уже ждали легионеры Центавра. Их заинтересовало, почему это я не удивился, увидев их… вспомнили, кто я такой, и решили, что знают ответ.

Я сел во флайер, развалился в кресле и перестал обращать внимание на окружающее, прокручивая в мозгу все увиденное и услышанное и прикидывая, как я расскажу обо всем этом Брэди. Решив, что я готов встретиться с ним лицом к лицу, я выглянул в окно, ожидая увидеть владения Транспорта Центавра, расползающиеся, как лава, под моими ногами.

Но вокруг царила кромешная тьма, и луна, висевшая над горизонтом, оказалась единственным световым пятном. Мы оставили Н'уик позади и летели не на восток. Я выпрямился в кресле.

— Мы возвращаемся в поместье? — спросил я. Легионеры переглянулись.

— Таков приказ, — сказал тот, который помощнее.

— Брэди там? — удивился я.

Легионеры снова переглянулись.

— Не знаю, — ответил тот же легионер. — Если это важно, он, возможно, там будет.

— Возможно? Но дело идет об убийстве, о том, что кто-то хочет убить Та Минга… — Я осекся. — Вас послал не Брэди, — сказал я, разглядев за их замешательством истинную причину.

— Джентльмен Харон приказал доставить вас. — Вот и все, что им было сказано.

Брэди, должно быть, связался с ним после моего звонка. Логично: Харон тоже захочет послушать. Интересно, что он подумает, когда услышит. Но это не мои проблемы.

Я снова откинулся в кресле.

Мы приземлились на залитом светом прожекторов внутреннем дворе замка, стоявшего отшельником на склоне горы над долиной Та Мингов.

Легионеры вели меня через залы-музеи, пока мы не пришли к маленькой — если, конечно, можно назвать в этой громаде что-либо маленьким — комнате. Я остановился на пороге. В дальнем конце комнаты был камин. Но он не горел, и в комнате стоял холод. Неожиданно я подумал о Ласуль. Но именно ее муж сидел сейчас в красном, покрытом парчой кресле и ждал меня. Кресло выглядело как трон. Интересно, уж не воображал ли он себя, сидя в нем, королем галактики, когда оставался один?

Сейчас он был не один. Здесь, как я и ожидал, находился и Брэди. И Дэрик… и Джиро. Они стояли, ожидая меня, наблюдая за мной… с фальшивыми выражениями лиц. Я заколебался, замешкался, и один из легионеров слегка подтолкнул меня вперед: Не заставляй, короля ждать. Я спустился на пять ступенек и пошел через всю комнату по узорчатому мраморному полу к Харону.

— Ближе не надо, — сказал Харон, когда я подошел к нему на расстояние примерно трех метров. Харон словно боялся заразиться от меня очень неприятной болезнью.

Я остановился, перебегая взглядом от лица к лицу, и с каждым ударом сердца чувство неловкости возрастало. В мозгу Брэди, когда он оглянулся на меня, я прочел отвращение, крах надежд (Ты идиотский ублюдок). Мозг Дэрика, как обычно, был почти нечитаем, поскольку он, предвкушая дальнейшее, и сам не знал, был ли он рад, возбужден, доволен, испуган. Джиро и вовсе отсутствовал, скорчившись, как будто его ударили в солнечное сплетение; но его боль была душевной, а не физической, и одной из ее причин был Харон.

— У меня появились дополнительные сведения о леди Элнер. Поэтому я и позвонил Брэди. Может, мы…

— Заткнись, — оборвал меня Харон. Он медленно, точно по чьему-то принуждению, встал с кресла и подошел ко мне. И тут вдруг я увидел Ласуль. В его мозгу. О Боже! Ласуль…

— Подождите, — сказал я, поднимая руку.

Харон заграбастал ее своей лапой — той, которая была по-настоящему мертвой. Посмотрел на мою ладонь, покрытую отслаивающейся пленкой пластыря, на пальцы, скрючившиеся, как члены зародыша, когда его клешня тисками сдавила лишь наполовину зажившую ладонь.

— Да… — сказал Харон, глядя прямо мне в глаза, — тебе следует бояться. Я знаю, что ты вступил в связь с моей женой. — Тиски завинтились еще крепче, когда я попытался выдернуть руку… когда он представил, как я дотрагиваюсь до тела Ласуль, ласкаю ее. — Я впустил тебя в свой мир, доверял тебе, а ты воспользовался своим мозгом, чтобы ее обольстить…

Я сжал зубы. Попытки извиниться, объяснить или отрицать ни к чему хорошему не приведут. Его ярость и ненависть зашли слишком глубоко. Харон ненавидел псионов почти так же, как Страйгер, но у Харона была причина. «Я спас ей жизнь!». Хватка немного ослабла. Я отвел взгляд лишь на секунду, но мне этого хватило, чтобы просканировать… Брэди? Он наблюдал за нами, как ученый, изучающий насекомых, но выражение его лица было всего лишь маской. Харону рассказал о нас не Брэди; Брэди мог потерять слишком много. Дэрик? Дэрик выглядел так, словно его зажаривали на медленном огне — в агонии, в экстазе. Но ему тоже было много что терять. Джиро? Джиро уставился на руку отчима, сжимающую мою; но он ничего не видел: его душил страх за маму, за себя самого.

— Кто?.. — невольно прошептал я.

— Моя жена разговаривает во сне, — сказал Харон, и его неумолимая ненависть снова сдавила мою ладонь. Он слышал, как она звала меня по имени. Но этого ему было недостаточно. Все только начиналось…

Я выругался про себя, но не только из-за боли. Он использовал свою клешню ту самую, которая держала меня сейчас, чтобы вытащить из Ласуль правду, а потом сотворил то же с ее маленькой девочкой…

— Где она? Что вы сделали…

— Отослал ее обратно в Эльдорадо.

Талиту тоже. Их обеих нет. Я взглянул на Джиро и вдруг понял, отчего у него такой вид.

— Вы — сволочь, — пробормотал я, часто-часто заморгав.

— Вини себя, — сказал Харон. — Ты еще не труп единственно потому, что ты сделал свою работу. Брэди. — Глаза Харона поймали, как охотник ловит дичь, шефа безопасности, который допустил, чтобы это произошло. — Я хочу, чтобы он исчез — отсюда, из моей жизни, из моей сети, с планеты. К завтрашнему утру.