Глина

Краснея от смущения! Все, подпал под чары. Горемыка.

Но, конечно, маэстро хороша. Каждое ее движение, каждый жест, каждая реплика возбуждают в мужчинах те садомазохистские желания, которые и хотят испытывать миллионы ее поклонников.

А я? Пускаю слюни, подглядывая в окно. Мне это тоже нравится!

— Как все изменилось, — заметил Каолин. — Боеголовки с вирусом…

— Перестаньте, — перебила его Клара. — Шестеро военных попали в тюрьму. Но оборонное ведомство, истеблишмент…

— Нет, я имею в виду, как все изменилось здесь. — Каолин сделал неопределенный жест.

— А-а, вы говорите о себе-реальном…

— Более десяти лет недоброжелатели и дураки высмеивали мой образ жизни. Но после того, как люди узнали, что едва не погибли, ко мне за советом обратились уже тысячи. Я подумываю над тем, не начать ли новый бизнес.

— Помогать людям прятаться от мира? — спросила Клара.

— Можно и так сказать. Не обижайтесь, майор, но ваша миссия по восстановлению общественного доверия обречена. Безумная попытка Йосила освободить души и наше чудесное спасение открыли мне истину.

— Какую же?

— Развитие техники и технологий угрожает человечеству гибелью.

— Так было всегда. И что?

— Нас встряхнули! Заставили очнуться! Прозреть! Органическая плоть уязвима, и вам это известно лучше, чем многим!

Каолин ткнул в меня пальцем. Органический человек покраснел бы, разрумянился, а вот у дитто появилось сердитое сияние, выявившее уже знакомые мне мелкие крапинки.

Его подновляли. Часто.

Заметил я и небольшой шрам в том месте, где шея переходит в плечо. Когда же он появился? Две недели назад. Сколько же это жизней назад?

Никак не могу оторваться от Уэммейкер!

Странно. Ее прелести всегда казались Альберту отвратительными. Но у меня немного другой вкус. Наверное, из-за того, что телом обеспечивал Пэл! Встраивал всякие штучки и поднастроил меня на сексуально озабоченный лад. Большое тебе спасибо, друг. Впрочем, лекарство у меня есть. Надо подумать о том, как я похож на Гадарина!

Вот и все, излечился. Запомнить на будущее: никогда не влезать в тело какой-нибудь ласки. Пусть просят других.

Наш хозяин успокоился, вздохнул.

— Иногда я жалею о том, что Бевисов и Йосил вообще явились в мою студию с предложением вдохнуть душу в моих анимационных кукол.

— Шутите. — Клара многозначительно обвела взглядом вокруг.

— Шучу? Я уже успел убедиться, какой вред приносят открытия, когда становятся достоянием масс. Книгопечатание, кибернетика, биоинженерия — все становилось проводником порнографии и грубости.

Кажется, он говорил то же самое, когда я был здесь в прошлый раз? Провал в памяти?

— Все революционные достижения становились объектом критики и одновременно содействовали развитию креативности, — ответила Клара.

— Вызывали социальные бури, способствовали росту отчужденности…

— …и сочувствия другим. Открывали возможности узнать, как живут, что думают и чувствуют те, у кого иной пол, цвет кожи…

— Опыт дит-жизни развращает и…

— У нас появились новые виды спорта и формы искусства. — Она рассмеялась. — Каждый шаг прогресса бросает нам вызов, вик. Кто-то использует новое с неосторожностью ребенка. Кто-то отступает от него в страхе. Но очень многие прекрасно сочетают прогресс со здравым смыслом, добавляя в него свои лучшие качества-краски и тогда…

— О каком прогрессе вы говорите? О том, что мы все видели в секретной лаборатории Махарала?

В этом месте в разговор включился я.

— Вы произнесли ключевое слово — «секретная». Наука использует критику, чтобы избежать ошибок, способных привести к катастрофе. Махарал захотел пойти коротким путем, без критики, тайно. Но проблемы, над которыми он работал, — дистанционный импринтинг, негомологическое…

— Мифы! Мифы! Мой друг стал жертвой собственных экспериментов, его угнетало чувство вины! Навязчивая идея… но кое-кто считает…

— Бред!

— Но что-то же прожгло те два «зеркала», что-то же подействовало на реального Альберта так… вы сами можете видеть как. Бета и Риту верили в отца и в конце концов едва не стали на его сторону.

— Хорошо. — Каолин махнул рукой. — Допустим, это правда! Йосил открыл огромную плоскость гиперреальности, параллельной той, в которой мы живем. Духовную реальность. Но тогда нам угрожает опасность куда более чудовищная, чем все бомбы, экокатастрофы и вирусы, так пугавшие прошлое поколение. Потому что отныне судьба мира и каждого из нас будут уже не в руках элиты или невежественных масс. Все будет решать злой бог.

Будучи реальными, Уэммейкер и Гадарин приехали сюда на черном лимузине, полагая, что внутрь машины никто не заглянет. Еще один заговорщик прибыл под видом красного охранника. Двоих других дитто доставили в контейнерах и «отморозили» уже на месте. И цель этого срочного совещания одна — выстроить одну версию случившегося!

Но тут пожаловали гости — Клара и Гамби/Альберт — отвлекшие хозяина. Все занервничали. Союзники явно сторонятся друг друга.

Что же свело их вместе? Шантаж? Идеализм? Здравый смысл? Или нечто неизвестное? Даже попытка заняться теоретизированием оказалась слишком большим напряжением для моего крошечного мозга.

Хватит. Пора убираться.

Приклеив к окну малюсенький трансдьюсер, я отползаю по горячей стене. Цепляюсь алмазными когтями. Замираю, подстраиваясь под каменный рельеф. Проверяю, нет ли ловушек и сенсоров.

И ползу выше.

На лужайке Альберт и Пэл собирались запускать золотисто-красного змея. Ветер наполнил его крылья, и они рассмеялись. Змей прыгнул в небо, символ воспаряющей над миром невинности. И действительно, ни оружия, ни приборов он не нес. Ничего такого, что могло бы встревожить бдительных секьюрити. Просто змей.

Его заметил даже Каолин. Заметил и едва заметно усмехнулся. Потом горестно покачал головой.

— Это мне бы надо запускать змея. Вообще-то я планирую уйти в отставку.

— Вы удивляете меня, сэр, — сказала Клара.

— Почему? Разве я не заслужил отдых? Кроме того, мне уже давно не по себе в этом созданном с моей помощью мире, где люди с радостью говорят о «копировании душ». Только теперь словами уже не ограничиваются.

Прежде только несколько десятков чудаков болтали об усилении Постоянной Волны. Теперь, вдохновленные Йосилом, этим занимаются тысячи энтузиастов, мистиков и тех, кому просто нечем заняться. И все хотят с помощью науки уподобиться Богу.

— Мормоны всегда считали, что люди обладают потенциалом… — Она осеклась, когда я покачал головой. Наш маленький голем-шпион уже должен занять нужную позицию. Так что болтать хватит.

— Вик Каолин, пожалуйста. Мы знаем, что ваши попытки уйти на покой не имеют ничего общего с религией. Позвольте назвать другую причину?

Платиновый вздрогнул.

— Продолжайте.

— История стара как мир. Та же самая страсть владела и правителем древнего Китая, повелителем терракотовых солдат, которыми вы так восхищаетесь. Она владела и вами с Йосилом. Вы не сошлись только в деталях.

Вы не хотите умирать, вик Каолин. Вы хотите жить вечно.

Особняк — настоящее чудо. От подвала, где размещается лаборатория, и до купола, служащего убежищем отшельнику. Если деньги и власть способны защитить секреты от современных любопытных, то именно здесь такое и возможно.

Я добираюсь до уклона, где мне нужно сменить курс и поправить маскировку. Остановившись у окна мансарды, я всматриваюсь в ряд холодильных установок для хранения заготовок. Большинство из них пустуют, сигналы готовности отключены. В активном состоянии только десяток машин.

Я возобновляю восхождение. Некогда отвлекаться, и так уже много времени потрачено впустую на разглядывание ножек маэстры! Я опаздываю.