Фантастика 1990

Загадочные явления всегда в моде. Интерес к бесправной хирургии внезапно сменяется ажиотажем вокруг НЛО или чудовища озера Лох-Несс. Вероятно, жажда чуда - в природе человека. Эйнштейн говорил: “Самое прекрасное переживание, выпадающее на долю человека,- это ощущение таинственности”. А тайна - действительная или мнимая - рождает массу псевдонаучных домыслов, слухов и разговоров.

Стоит ли разбираться в каждой такой сенсации? - спросит иной читатель.

Ответить не так легко. Наука в наше время требует немалых средств, и всегда есть риск, что они будут потрачены на чепуху.

Но… в прошлом веке Французская академия вынесла постановление - не рассматривать работы о камнях, падающих с неба, поскольку падать им… неоткуда. Разумеется, сейчас есть во Франции комитет по метеоритам.

Отвергать с порога все, что не находит объяснения, тоже рискованно - можно упустить интересное, важное. Феномен экстрасенсов поначалу казался не заслуживающим внимания, но взялись за них ученые - и тайна рассеялась, а в науке появилось новое направление. Нельзя забывать старую, но справедливую истину - с изучения природных феноменов и начинается всякая наука. Как говорится - не проходите мимо…

– Однажды в сильный мороз я увидел, как мальчишки пускали мыльные пузыри,- вспоминает кандидат технических наук А. Месеняшин.- Оболочка мгновенно замерзала, и прозрачные шары, словно мячики, катились по снегу. Меня поразила прочность замороженных пузырей, таких хрупких на вид. И вдруг как озарение: а что если шаровая молния - тоже пузырь, только заряженный?

– Но такая идея высказывалась… полтора столетия назад,- напомнила я ленинградскому ученому.- Похоже, вы открываете хорошо забытое старое.

– Не совсем. Физики в то время полагали, что пузырь подобен конденсатору - с одной стороны оболочки заряды положительные, с другой - отрицательные. А.такая система не может быть устойчивой, заряды стекут за микросекунды. Шаровая же молния, повторяю, может существовать долго, иногда минуты.

Это было главным противоречием, гипотезу отвергли.

Кстати, не только ее - высказано уже более ста предположений, раскрывающих тайну загадочного явления. Феномен объясняют химическими и ядерными реакциями, долгоживущей концентрированной плазмой и даже экзотическим антивеществом. Но каждая из гипотез рассматривает что-нибудь одно: или время жизни, или эффект свечения, или энергию - А я полагаю, физики прошлого были ближе всего разгадке,- продолжил Анатолий Исаевич.- Но они не допускали, что заряды могут располагаться как-то иначе, чем в конденсаторе. К этой мысли меня подвели эксперименты. Наблюдая за заряженными предметами, покрытыми тончайшей оболочкой воды, я заметил - при определенных размерах поверхности и толщине водного слоя заряды вопреки всем законам быстро не стекают. Были и еще странные несоответствия. Заряженные капли, например, тут же дробились, а пузыри сохраняли устойчивость. Расчеты показали - заряды разных знаков расположены у “полюсов” пузыря. И тогда все стало на свои места. Чем больше пузырь, тем стабильнее. Вот почему никто не видел маленьких шаровых молний, но почти каждый пятидесятый житель планеты встречал среднюю или большую.

– Ну а кто же тогда “выдувает” таинственные пузыри?

– Обычная молния. Во время грозы напряженность электрического поля Земли повышается в тысячу раз. Линейная молния, попав в каплю или даже создав вокруг сильное поле, раздувает ее. Но для этого нужно, чтобы в капельке попалась какая-нибудь неоднородность - пылинка, песчинка. Сопротивление электрического тока в этом месте возрастает, и вода начинает разлагаться на кислород и водород. Конечно, в природе все происходит намного сложнее, иначе после грозы шаровые молнии тучами летали бы вокруг нас. Нужно, чтобы одновременно совпали десятки тысяч разных условии - и величина заряда, и размер капли, и чистота воздуха. Да-да! Как ни странно, но шаровую молнию чаще встречают сельские жители и летчики.

Гипотеза Месеняшина объясняет многое. Например, цвет.

Шаровые молнии бывают Желтыми, оранжевыми, бело-голубыми и даже черными. И зависит расцветка от… толщины оболочки пузыря.

Если пленка тоньше длины волны видимого света, то молния будет черной. Нечто подобное наблюдал еще Ньютон, когда рассматривал пену у берега реки. На пышной бело-желтой поверхности встречались совершенно темные области, похожие на ямки. Ньютон подносил к этому месту иголку, и… л он алея черный пузырь, самый тонкий из всех. ???

– А почему одни молнии взрываются, другие исчезают незаметно?

– Каждому огненному шару отведено свое время жизни, оно зависит от размера пузыря. Молния метрового диаметра - а больших пока никто не встречал - может существовать только две минуты. Если шар по какой-то причине разрядится раньше срока, произойдет взрыв, а когда заряды стекают постепенно, он исчезает незаметно. - Вот почему при встрече с шаровой молнией безопаснее всего не двигаться. Многие же, наоборот, открывают форточку, включают вентилятор, размахивают веником. А воздух вокруг шара должен быть неподвижным, тогда он исчезнет через несколько секунд сам. Вот что еще полезно запомнить - разрядить молнию легко, а разрушить невозможно. В нее даже стреляли из ружья, но шар не взрывался. Кстати, мыльный пузырь тоже можно проткнуть спицей, а он все равно останется целым.

Проводя аналогию с пузырем, я понял, почему шаровая молния летает - ведь ее плотность близка к плотности воздуха.

ШКОЛА МАСТЕРОВ 

Иван Сергеевич ШМЕЛЕВ ПОЧЕМУ ТАК СЛУЧИЛОСЬ

Все сильней мучила бессонница. Профессор понимал, что это от переутомления, главное - от жгучей потребности “подвести все итоги”. Давно это началось, но в последние месяцы обострилось в связи с напряженной работой над “главным трудом всей жизни”- “Почему так случилось”, а именно - революция и все, что произошло, как ее следствие. Он писал и раньше на тему “философия прогресса”, а на склоне дней - было ему к семидесяти - явилась неодолимая потребность: “все уяснить”, даже судить себя”. Работа увлекала, раздвигалась, терзала. Отсюда, понятно, и бессонница.

Он посоветовался со знаменитым невропатологом. После тщательного исследования - расспросами о жизни и применением точнейших аппаратов, бесспорно определяющих уклоны и поражения нервной системы, невропатолог успокоил профессора: “все поправимо рациональным лечением… у вас самая типичная острая неврастения…” - и дал указания и средства.

Профессор подтянулся, поободрился, стал перед сном прогуливаться - “без мыслей”, ел ягурт, принимал назначенные лекарства, ложился в 10, брал Пушкина, чтобы привести себя в душевное равновесие, и, потушив свет, начинал механически считать. На этом невропатолог особенно настаивал, дав маленькую поблажку, выпрошенную пациентом: “Ну, раз уж не можете не думать… думайте, но только о легком и приятном”. Сон становился покойней, а главное, прекратились эти ужасные пробуждения “от толчка” ровно в два, после чего - бессонница и “мысли”.

Ну вот в одну “дикую” ночь прежнее вернулось: не только прежнее, а с обострением, до бреда.

Профессор лег в десять, приняв успокоительного, взял Пушкина, открыл, как всегда,- что выйдет. Вышло “Воспоминание”, где лежала спичка. Он знал это наизусть, но стал вчитываться, выискивая новые оттенки. Вспомнилось, как ценил это стихотворение В. В. Розанов, называл “50-м псалмом для всего человечества”. “Правда,- раздумывал профессор,- воистину покаянный, но человечество не почувствует изумительной глубины всего: это - наш покаянный псалом, русского духа-гения”. Нашел новые оттенки, томительные три “т”: “В уме, подавленном т-оской, т-еснится т-яжких дум избыток”. Нашел еще три “и”: “Воспоминание безмолвно предо мной свой дл-и-нный разв-и-зает св-и-ток”. В этих “и” чувствовалось ему бесконечно-томящая мука “угрызений”. Усмотрел и другие “и”, еще больше усиливающие томленье: - “И…- с отвращением читая жизнь мою…”, “И…- горько жалуюсь,., горько слезы лью…” И это двойное - “горько”!