Маурайская федерация (сборник)

– Я знаю, я как раз сочинил для тебя песню, мой друг.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну же… я говорил тебе, что дома был сочинителем всяких баллад.

Позволь, спою – без сопровождения…

– Неплохо для тебя, – буркнул Элвин.

Плик вернулся в свое кресло.

– Слушай дальше.

(Следующий куплет требует женского голоса.)

– Ну-ка, цыц! – воскликнул Элвин, сжав кулаки. – Ты решил еще посмеяться надо мной, тощая свинья, жалкий пьянчуга?

Плик потянулся к трубке и горшочку с табаком.

– Да нет же, с чего это ты взял? Во всяком случае, не более над тобой, чем над собой.

– Целый месяц я испоганил на тебя и твою охрану…

Побагровевшие от выпитого щеки англемана приобрели еще более густой оттенок.

– Трудись на свою паршивую Ложу, получишь повышение за труды, переведут на следующую ступень… Назовут клоподавом первого класса, что там у вас на этот счет принято. Или ты полагаешь, что мне приятно сидеть в твоей конуре, да еще чтобы гулять выпускали только на коротком поводке?

– Ага, и к кошкам на ближайшую крышу. Они выбрали мой дом не просто из-за расположения, но и потому – ты, сукин сын, сам знаешь это – что моя жена уже год как в могиле, и я не шляюсь…

– Если ты считаешь, что я преднамеренно… это оскорбление, сэр.

Они яростно глядели друг на друга через стол, напряженность, собиравшаяся неделями, готова была разразиться грозой… Бурю унял один из стражников – он вошел, как всегда, при ноже – они следили, чтобы Плик оставался в доме, и сопровождали его в городе по различным оказиям.

– К вам гость, – объявил он, Вошел Иерн. Аэроген скинул дождевик, но влага еще покрывала лицо, казалось, источавшее запах вечернего дождя. За ним невозмутимо следовал его собственный адъютант.

– Добрый вечер, – сказал Иерн на англише.

– Рад, рад, рад и еще раз рад! – Плик сорвался с места и, оступаясь, рванулся навстречу другу. – Кому еще, кроме Лозочки, могу я так радоваться? – булькнул он, отступив назад. – Ну как ты, старина?

– Дела все, – рассеянно отвечал Иерн. – А ты?

– Хм, здесь, конечно, уютно, меня просто завалили развлечениями; прогулки там, театры, книги, сам представляешь – но время все равно тянется, как резина… Но к черту мои горести – в особенности если ты принес мне свободу. Так ведь?

Иерн помедлил.

– В известной мере.

Они разговаривали на англее. Элвин Халмер недоуменно кашлянул.

– Да-да, правильно. – Иерн перешел на англишекий. – Мой охранник все понимает. Но, все равно, извините. – Он решил приступить к делу. – Я пришел, чтобы обсудить свои планы с вашим гостем.

– А почему в такой поздний час? – спросил Плик.

– По вполне очевидной причине – чтобы не привлекать внимания. Теперь в Сиэттле маураи кишмя кишат, как, наверное, и в каждом городе Союза, в который могут добраться. Сумели даже еще прислать.

Плик внимательно посмотрел на Иерна:

– Итак, ты решил встать на сторону северян.

– Умм… в известной степени. Но я не могу разговаривать с тобой о подробностях, пока ты не примешь решения.

Они сели. Элвин заставил себя проявить гостеприимство и предложил выпивку. После того юропанцы не замечали остальных.

– …Я отправляюсь с Роникой на север. Вне сомнения, ты прекрасно понимаешь, в чем дело, но я обещал молчать, да и, по сути дела, мне ничего не сказали, обещали все объяснить в пути. Не хочешь ли ты отправиться с нами? Учти, на все уйдет год или два. Если ты откажешься, весь этот срок тебя продержат здесь в заключении. Но здесь ты сохранишь все развлечения, которые только что перечислил, а в тех краях, где мы окажемся, о них придется забыть.

– Ну вот, уже и разговариваешь, как она.

– Неужели? Ну что ж… я попросил за тебя, она уговорила своих начальников; словом, Ложа тебя приглашает.. Я считаю, что ты заслужил, чтобы тебе предоставили право выбора. Там тебе будет менее одиноко. Но вообще-то не исключено, что подобное приглашение принимать просто глупо.

Плик вспыхнул.

– Глупо? При чем тут скулящий от страха слабый умишко, когда представляется шанс увидеть гибель богов? Конечно, я согласен!

Иерн пристально разглядывал его: тени порхали по худощавой физиономии поэта, а в глазах его мерцали отсветы очага.

– Не понимаю тебя.

– Неужели ты, изгнанный принц, не понимаешь? – полились слова. Плик отчаянно зажестикулировал. – Ну что ж, такое часто бывает; он не знает себя самого – кто он есть и кем был прежде, пока не вернет своего королевства или не встретит смерть. Здесь ты попал в миф; понимаешь, полностью погрузился в него. Ты стал на сторону Ориона, а в этих краях он – спящий герой, который пробудится, чтобы освободить свой народ, или же гигант в цепях, который разорвет свои оковы и приступит к отмщению. Мертвецы оставляют свои могилы. В этой дождливой земле я увидел, как древний мериканский дух восстает из земли, в которой он покоился столько столетий, и основания мира уже сотрясаются…

– Плик, ты пьян, ты снова напился.

– А как же иначе? Иди сюда, выпьем, пока у нас еще есть такая возможность.

2

Полог тумана, густого и белого, скрывал даже ближайшие деревья. От вечной сырости Тераи постоянно чихал… она отдавала могилой.

Безмолвие царило в доме. Изредка вдалеке запевала труба, но не призывая, а скорее скорбя о давно потонувших кораблях.

В хижине было и тепло, и светло, однако куда деваться от холода, ее обступавшего? Тераи видел причину в том, что хижина служит тюрьмой, и окна ее – на скорую руку – прикрыты прочными решетками, а входная дверь укреплена и забита гвоздями. Им с Ваироа была отведена половина домика, и через внутреннюю дверь были слышны голоса охранников в другой его половине. Они сидели за покером, Тераи хотелось выйти и присоединиться к ним, чтобы просто чем-то заняться, нарушить однообразие, но у него не было денег. К тому же игра игрой, но он сомневался в том, что его примут: скука заставляла северян недовольно коситься на пленников. Маураи могли бы завязать со своей стражей лучшие отношения, и теперь уже было поздно заводить дружбу.

Тераи расхаживал между стен из суковатой сосны. Трубка в зубах дымила, окутываясь собственным облачком, голубым и едким… Во рту уже стоял вкус горелой кожи, но что остается делать мужчине?

Ваироа сидя читал книгу. Вожди Волков щедро обеспечивали ими узников.

Еще у них было радио, фонограф и запас записей к нему. Ложа устроила на острове курорт для своих членов. В это время года окружающие хижины пустовали, или же редких гостей уговаривали переехать в другое место на остаток отпуска. Тераи мечтал, чтобы его допустили в мастерскую, и он мог бы заняться каким-нибудь ремеслом, но тюремщики имели строгий приказ остерегаться громадного маурая. Им с Ваироа разрешали прогулки на воздухе, однако всегда под строгой охраной.