Ярость(сборник)

Букхалтер терпеливо продолжил:

— Даю вам слово, Рейли, что Этель не читала мыслей вашей жены.

— Она так говорит?

— Я ее не спрашивал.

— Угу, — с торжествующим видом сказал Рейли.

— Мне это просто не нужно. Я достаточно хорошо ее знаю. Видите ли, я сам Болди.

— Я это знаю, — сказал Рейли. — Судя по тому, что мне известно, вы тоже можете сейчас читать мои мысли.

Он поколебался.

— Уходите из моего дома. Я хочу, чтобы все мое оставалось при мне. Встретимся завтра, на рассвете, если вам это подходит, а теперь уходите.

Казалось, у него было что-то на уме, какое-то странное воспоминание, о котором он не хотел говорить.

Букхалтер разумно не поддался искушению уточнить, что это было.

— Ни один Болди не стал бы…

— Уходите!

— Послушайте! В дуэли со мной у вас не будет шанса!

— Вы знаете, сколько побед я одержал? Завтра я продолжу свой счет. А теперь проваливайте. Слышите?

Букхалтер прикусил губу.

— Дружище, — сказал он, неужели вы не понимаете, что во время дуэли я мог бы читать ваши мысли?

— А мне все равно… И что?

— То, что я опередил бы любое ваше движение. Какими бы ловкими ни были ваши движения, мысленно вы будете выполнять их на долю секунды раньше, чем физически, и я узнаю обо всех ваших фокусах и слабостях. Ваша техника будет для меня открытой книгой.

Рейли покачал головой.

— Вы очень хитры, но этот трюк не пройдет. Букхалтер поколебался, принимая решение, потом отодвинул мешавший им стул.

— Вынимайте кинжал, — сказал он. — Ножны долой. Я покажу вам, что я имею в виду.

Глаза Рейли расширились.

— Вы хотите сейчас…

— Не хочу.

Букхалтер убрал еще один стул. Он вытащил свой кинжал, проверил, на месте ли безопасный зажим.

— Места здесь достаточно. Начинайте. Нахмурившись, Рейли извлек из ножен кинжал, неуверенно подержал его в руке и внезапно сделал выпад. Но Букхалтера уже не было на том месте, где он только что стоял. Он успел отскочить и сделать ответный выпад. Его кинжал был приставлен к животу Рейли.

— Вот так и кончилась бы борьба, — сказал Букхалтер. Вместо ответа Рейли неожиданным движением выбросил руку с кинжалом, так что острие того должно было оказаться у самого горла его противника. Но свободная рука Букхалтера уже была у горла. Другой рукой Букхалтер символически дважды ткнул Рейли в сердце. Веснушки ярче выступили на побледневшем лице мужчины. Но он все еще не был расположен к отступлению. Он попробовал еще несколько приемов, умных, хорошо отработанных, но потерпел неудачу — Букхалтер обезвреживал их. Левая рука Букхалтера неизменно оказывалась на месте, куда был направлен удар, раньше.

Рейли медленно опустил руку. Он облизнул губы и глотнул. Букхалтер убрал кинжал.

— Букхалтер, — сказал Рейли. — Вы сущий дьявол!

— Совсем нет. Просто я не хочу пользоваться преимуществом. Вы действительно думали, что Болди так легко вам сдастся?

— Но если вы умеете читать мысли?..

— Как вы думаете, сколько бы я протянул, если бы участвовал во всех дуэлях? Я бы только этим и занимался. Такого никто не выдержит. Я не могу участвовать в дуэлях, потому что это было бы убийством, и люди знали бы это. Я принял на себя много тумаков, проглотил множество оскорблений — только из-за этого. Теперь, если вам угодно, я готов проглотить еще одно и извиниться. Я соглашусь со всем, что вы скажете, но драться с вами на дуэли, Рейли, я не могу.

— Да, теперь я это понимаю. Я рад, что вы пришли. — Рейли все еще был бледен. — Я мог бы попасть в ловушку.

— Но не в мою, — сказал Букхалтер. — Я ни за что не стал бы драться на дуэли. Болди, да будет вам известно, не такие уж счастливчики. Они живут с наручниками на руках. Потому-то они не могут пользоваться случаем и вызывать антагонизмы у людей. Они никогда не читают мыслей, если только их не просят об этом.

— Звучит более или менее разумно. — Рейли колебался. — Послушайте, я заберу свой вызов назад. О'кей?

— Спасибо, — сказал Букхалтер.

Он протянул руку, она была принята не слишком охотно. Рейли хотелось поскорее спровадить гостя.

Тихонько насвистывая, Букхалтер отправился в издательский центр. Он не мог сказать Этель сейчас. Собственно говоря, он должен был это сделать, потому что возникавшие между ними недомолвки нарушали их телепатическую интимность. Дело было не в том, что их разумы были доступны друг другу, как открытые книги, но скорее в том, что ни один из них не ощущал барьера в сознании другого. Любопытно, что, несмотря на полную интимность, муж и жена уважали право друг друга на уединение.

Этель могла, конечно, беспокоиться, но беда уже пронеслась, и потом, она ведь тоже была Болди. В своем парике красно-каштанового цвета и со своими каштановыми ресницами она не была похожа на Болди, но ее родители жили к востоку от Сиэтла и во время Взрыва и после него — до тех пор, пока не началось тщательное исследование последствий жестокой радиации.

Ветер, несший снег, дул над Моддоком и уносился к югу по долине Ута. Букхалтер пожалел, что он не в ковтере, не плавает в огромной пустоте неба. Там, наверху, царил такой странный покой, какого ни один, даже самый тренированный, Болди не мог достичь, не погружаясь при этом в глубины хаоса. Отдельные обрывки мыслей, фрагменты подсознания всегда давали знать о себе, но в то же время, подобно шелесту иглы фонографа, не были достаточно отчетливы. Именно поэтому почти все Болди так любили летать и были превосходными пилотами. Высокие и огромные воздушные пространства были их голубыми отшельническими хижинами.

Он по-прежнему был в Моддоке и вновь переживал встречу с Кейли. Букхалтер ускорил шаги. В главном холле он встретил Муна, кратко сообщил ему о том, что насчет дуэли он уладил, и отправился своим путем, оставив толстяка смотреть ему вслед. Единственный вызов визора был от Этель. Она беспокоилась насчет Эла и хотела знать, побывал ли Букхалтер в школе. Что же, он уже побеспокоился об этом, если только мальчуган не успеет натворить с тех пор чего-нибудь еще. Букхалтер послал вызов — пока что с Элом было все в порядке.

Он нашел Кейли в солярии. Автор снова был печален. Букхалтер велел принести им бодрящие напитки, потому что в его намерения не входило поощрять подобное настроение своего собеседника. Седовласый автор был погружен в изучение селекционного исторического глобуса, в котором каждая эра освещалась по выбору.

— Посмотрите на это, — сказал он и пробежался пальцами по клавишам. — Видите, как неустойчивы границы Германии?

Они колебались, а потом полностью исчезали по мере приближения к современности.

— А Португалия? Заметили вы зоны ее влияния? Нет… Зоны уверенно сокращались от 1600 года, в то время как другие страны испускали блестящие лучи и наращивали морскую мощь.

Букхалтер отпил из стакана.

— Не многое осталось от этого могущества.

— Нет, с тех пор как… Что случилось?

— О чем вы?

— Вы, кажется, взволнованы?

— Я не знал, что это заметно, — сухо сказал Букхалтер. — Я только что нашел способ избавиться от дуэли.

— Вот обычай, всегда казавшийся мне бессмысленным, — сказал Кейли. — Как вам это удалось?

Букхалтер объяснил, и писатель возмущенно фыркнул:

— Какой позор для нас! В конце концов, быть Болди не такое уж большое преимущество.

— Напротив, все время возникают осложнения. Повинуясь импульсу, Букхалтер рассказал о своем сыне.

— Вы понимаете мою точку зрения? Я не знаю в конечном итоге, какой стандарт применим к юному Болди. Он продукт мутации, а мутация телепатов еще не завершилась. Мы не можем найти способа контроля, потому что гвинейские поросята и кролики не будут превосходить телепатов. Вы же знаете, что это уже пробовали. И… Дело в том, что дети Болди нуждаются в особом обучении, чтобы они могли сами справляться с собой, когда достигнут зрелости.

— Вы, похоже, приспособились очень хорошо.

— Я учился. Все экстрасенсорные Болди должны это делать. Мы покупаем для своих соплеменников безопасность тем, что забываем о некоторых своих преимуществах. Мы заложники судьбы. Но некоторым образом мы получаем удовлетворение. Мы участвуем в создании благ будущего — негативных благ, собственно говоря, ибо мы просим только о том, чтобы нас поняли и приняли такими, какие мы есть. Поэтому мы вынуждены отвергать многие блага, которые предлагает нам настоящее. Пусть судьба примет от нас эту дань и принесет нам умиротворение.