Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла "Колдовской мир")

— Это Аусу из палатки вождя.

Ее голос был едва слышен из-за шумного дыхания хозяйки. Я подняла руку и сделала жест, бросающий или сеющий, которому научилась у Утты, и подтвердила его словами:

— Аусу, мать мужчин, правительница палатки вождя, будь благословенна, и все доброе да будет на тебе!

Ее болезненное дыхание несколько успокоилось. Я вспомнила, что она одна из всего племени не провожала Утту в ее последнее место. Это было понятно: ее комплекция и тяжелое состояние здоровья делали такое усилие невозможным. Она раскрыла распухшие губы и заговорила:

— Утта говорила с Айфингом. Она оставила тебя разглядывать наши дороги..

Она сделала паузу, как бы дожидаясь от меня ответа или подтверждения, и я проговорила, что могла:

— Так сказала Утта.

Это было правдой, но не означало, что я согласна с повелительным приказом пророчицы насчет своего будущего.

— Как и Утта, ты идешь под руку Айфинга, — продолжала Аусу. Голос ее временами так хрипел, что трудно было разобрать слова, каждое из них, видимо, давалось ей с трудом.

— Я пришла помочь тебе. Ты, как ясновидящая, будешь теперь главой в палатке Айфинга.

Ее голова повернулась на громоздких плечах — чуть-чуть, но достаточно, чтобы одарить Айлию таким холодным и угрожающим взглядом, что я вздрогнула. Айлия встретила ее взгляд, не опуская глаз. Но сейчас было не время обращать внимание на немые сцены между этими двумя женщинами вождя, потому что, если я правильно поняла их, я буду женой Айфинга. Но разве они не знают, что я, как Мудрая Женщина, могу утратить свою силу, в которой они так нуждаются, если приду под руку мужчины? А утрачу? Моя мать не утратила. Может быть, это всего лишь суеверие, распускаемое и питаемое Мудрыми Женщинами для охраны их самих и их правления. В Эскоре не знали этого. Дахаун не потеряла своих талантов, когда дала слово моему брату и стала главой в его доме и в его сердце, и сама Утта говорила, что ее супругом был давний предшественник Айфинга. Но был ли такой союз угрозой для частично обретенной силы или не был — он был страшен для меня самой. Правда, теперь у меня под рукой такие средства, которые могут превратить меня в его постели в холодное мясо раньше, чем произойдет худшее. Но, кроме этой последней крайности, были и другие пути, и один из них сейчас пришел мне в голову. Никто из этих женщин не мог читать мои мысли, так что я могла приготовить — если у меня будет время — такой ответ, который удовлетворит всех. Так что я была права, не выдав своего изумления. Если бы я чуточку пошевелила мозгами, я могла бы угадать это заранее. Я снова сделала приветственный жест Аусу и сказала:

— Мать многих оказала мне честь, встретив меня как сестру.

Я сделала упор на равенство, чего не желала делать по отношению к Айлии.

— Хотя мы не делили одну чашу, как дети одной матери, но между нами не будет ни старшей, ни младшей.

Женщины вдруг зашептались, услышав этот отказ от предложенного мне главенства в палатке Айфинга, и я поняла, что они приняли мои слова, как связующие. Аусу не спускала с меня глаз, почти закрытых щеками. Затем она вздохнула, и ее напряженные плечи слегка согнулись. Я понимала ее железную волю, приведшую ее ко мне, ее решимость сделать то, что она считала правильным. Я поспешила увериться, что мне дадут то, в чем я больше всего нуждалась — уединение.

— Я не как Аусу, — сказала я ей.

Я наклонилась вперед и взяла ее пухлые руки в свои.

— Я как Утта говорю с духами, и я должна иметь палатку, чтобы предложить им кров, когда они посетят меня.

— Так, — согласилась она. — Но жена идет к своему господину. И Утта проводила ночи с Айфингом, когда это было нужно.

— Таков обычай, — согласилась я в свою очередь. — Однако, я должна жить отдельно. И, сестра, не могу ли я что-нибудь сделать для тебя? Твое тело нездорово. Может быть, духи найдут лечение…

Складки жира на ее лице задвигались.

— Это зло с севера. Ты слишком недавно у нас, сестра, ты не знаешь. Это напущено на меня за то, что я делала глупости. Ах!

Она вырвала свои руки из моих и прижала их к груди, вскрикнув от внезапной боли. Служанка поспешила достать плотно закрытую чашку из рога, открыла ее и дала Аусу выпить. Немного бесцветной жидкости вытекло из ее губ на тяжелый подбородок, оставляя липкие следы.

— Напущено, — повторила Аусу шепотом. — И я понесу это до могилы.

Я слышала о таких проклятиях — болезнь духа нападает на тех, кто вольно или невольно вторгается в какое-нибудь место древнего Зла, и отражается в теле человека болезнью. Но среди Вупсалов я впервые встретила какой-то знак соприкосновения с древним миром Эскора. Снаружи неожиданно донесся громкий металлический звон. Я вздрогнула. Женщины монотонно запели. Айфинг? Неужели жених уже идет за мной? Я не успела приготовиться. Что я буду делать? Я растеряла последние остатки своей уверенности.

— Айфинг идет!

Айлия придвинулась ближе, но я заметила, что она не приближается чересчур близко к главенствующей в ее доме.

— Он идет за своей невестой.

— Пусть войдет, — сказала Аусу с достоинством, которое было ей присуще. Женщины прижались к стенам, служанка Аусу тоже. Айлия не пошла с ними. Аусу еще раз глянула на меня и на нее, и Айлия тоже отступила. Главная жена громко окликнула Айфинга. Полотнище палатки поднялось, и Айфинг, наклонив под ним голову, подошел прямо к Аусу. Ее толстая рука приподнялась, и он вытянул свою грубую, темную руку, чтобы Аусу могла взять ее, но смотрели они не друг на друга, а только на меня. Я не видела на его лице того, что читала раньше у его племянника, что обещало бы мне позор. Айфинг выглядел бесстрастно, как человек, на которого возложили приятную задачу, являющуюся частью достоинства и ответственности вождя. Но за его плечом я увидела лицо Айлии с безошибочным выражением ревнивой ярости. Айфинг преклонил колено перед громадой своей жены. Она протянула левую руку ко мне, я вложила в нее свою, и она прижала мою ладонь к ладони Айфинга, как раньше это сделала Утта. Сквозь ее свистящее дыхание пробились слова, которых я не поняла, вероятно, это была какая-нибудь архаичная ритуальная фраза. Затем ее руки упали, оставив наши соединенными. Айфинг наклонился и отдернул металлическое покрывало, которое я обернула вокруг плеч, чтобы хоть, немного защититься от холода. Его пальцы опустились на мои груди и содрали краску, как сдирают одежду. Женщины у стены издали звенящий крик вроде того, который издала, умирая, Утта. Видимо, это был победный клич. Меня очень беспокоил вопрос, как далеко зайдет сейчас Айфинг. У меня не было возможности приготовить то, что я задумала, но, похоже, церемонии пришел конец. Понимая, что я плохо знаю их обычаи, Аусу дала мне ключ к следующему шагу, в котором я нуждалась, чтобы выполнить то, что я задумала.

— Блюда и чаши будут разделены, сестра. И будь благословенна эта палатка…

Служанка и женщины подошли и поставили ее на ноги. Я тоже встала, чтобы оказать ей почтение, и проводила ее за дверь палатки. Айлия тоже скрылась. Видимо, ее так бесила моя связь с ее господином, что она не желала больше быть ее свидетельницей. Когда я вернулась, Айфинг сидел на подушке. Я подошла к сундуку Утты, где хранились травы, и достала несколько сухих листочков, которые превращали обычный напиток Вупсалов во вкусный праздничный. Я добавила их в чаши, принесенные на подносе, и опустила полотнище двери, как бы для того, чтобы никто не помешал нам. Когда Айфинг увидел, что я положила листья, глаза его сверкнули, потому что травы Утты были очень хороши, и он ждал с явным желанием, пока я добавляла в его чашу еще немного листьев и размешивала палочкой. Заклинания не обязательно произносить вслух, самое главное — воля, направленная на нужный результат, а моя воля была тверда в эту ночь. Айфинг видел, что я ничего не добавляла, кроме тех трав, которые он хорошо знал, но то, что я добавила мысленно, было первым шагом в моем плане спасения. По крайней мере, хоть в этом Утта не связала меня, как связала рунами на циновке. Айфинг выпил и поел с подноса, который мы с ним разделили, а затем покачнулся и уснул. Я достала из сундука Утты ярко-красную колючку, обмотала вокруг нее два волоса, вырванных из моей головы, и плюнула на нее, произнося несколько слов, для которых уши Айфинга теперь были надежно закрыты. Сделав это, я воткнула колючку глубоко в кожаную подушку под головой Айфинга и стала ткать сон. Нелегко было вообразить то, чего сама никогда не испытывала, но я не смела позволить себе сомневаться в успехе. Но когда Айфинг повернулся и забормотал во сне, он видел как раз то, что я вложила в его мозг: что он и вправду взял жену и положил на нее свои руки и тело. Не делала ли такое и Утта? Я думала об этом, когда села в изнеможении, следя за Айфингом при слабом свете плененных насекомых. Не таким ли образом она была женой вождей, все еще оставаясь Мудрой Женщиной? Когда Айфинг проснется, будет проверена надёжность сотканного мною сновидения.