Лампа Ночи

– Я буду играть на полутонах, – заметив реакцию слушателей, объявил Майхак. – Итак, начинаю «Нехороших леди».

Джейро прислушался, и ему показалось, что рожок играет что-то вроде «Тидл-дидл-идл тидл а-бойгл ойгл, два стона, а бойгл да-бойгл-ойгл, стон, тидл-идл, стон, тидл-идл-идл э-бойгл-ойгл, два стона, тидл-идл, тидл-идл да-бойгл».

– Это все, на что я способен, – закончил Майхак. – Что вы об этом скажете?

– Очень мило, – ответил Хайлир. – Имей вы побольше практики, непременно заставили бы нас станцевать какой-нибудь конвульсивный танец.

– С лягушачьим рожком действительно надо быть поосторожней, – подтвердил гость. – Говорят, что он придуман самим дьяволом. – Майхак указал символы, вырезанные на меди. – Видите эти знаки? Они гласят: эта вещь сделана Суанезом. Суанез – это дьявол. Как убеждал меня продавец, каждый такой рожок скрывает в себе тайную песню. И если человеческому исполнителю удастся сыграть хотя бы часть этой песни, он окажется в западне и будет вынужден продолжать игру до тех пор, пока не упадет мертвым.

– То есть именно эту песню? – поинтересовался Джейро.

– Именно. Никаких вариаций не дозволяется.

– Продавец подтвердил вам происхождение этой вещи? – язвительно спросил Хайлир.

– Да. А когда я попросил документы, он дал мне картинку с этим дьяволом Суанезом и добавил за это к цене еще лишних двадцать солов. [8] Он, конечно, знал, что я очень хочу этот рожок. Мне оставалось или торговаться еще пару часов – или заплатить эти двадцать солов. Я выбрал последнее. Все эти торговцы из мелких лавок – неисправимые канальи.

Хайлир закашлялся.

– Нам это известно не хуже, чем вам.

– Когда я нашла свои медные канделябры, то попала в историю, очень похожую на вашу, – поспешила высказаться Алтея. – Это случилось во время нашей первой целевой экспедиции, которая и сама по себе была настоящей сагой.

И ты говоришь это мистеру Майхаку! – улыбнулся Хайлир. – Я думаю, что уж он-то знаком со всеми экзотическими местами!

– Я был далеко не везде, – остановил его гость. – Так что расскажите мне свою сагу.

И оба супруга рассказали, прерывая, уточняя и дополняя Друг Друга, историю своего давнего приключения.

Вскоре после их свадьбы они отправились в полевую экспедицию в мир Плэйз, в маленькое местечко неподалеку от края галактики. Подобно многим другим мирам, Плэйз был открыт и заселен во время первого взрыва космических путешествий. Фэйты прибыли на Плэйз с тем, что теперь назвали бы совершенно безрассудной затеей, – записать так называемые равноденственные знаки народа Кровавых гор. Такие исследования никогда раньше не проводились по одной веской причине – они считались равными самоубийству. Фэйты, наивные, как птички, прибыли в космопорт Плэйза и сняли номер в гостинице городка Серна, что расположен у самого подножья Кровавых гор. Именно здесь они и услышали впервые о трудностях, которые делали их программу практически невыполнимой. Точнее, о том, что их убьют в тот же момент, как обнаружат.

Но по молодой наглости или по детской глупости Фэйты начисто проигнорировали все предупреждения и только вдохновились трудностями. Супруги наняли флиттер и за два дня до равноденствия полетели к пропасти Куху, где распихали по ее отвесным высоким стенам тридцать два записывающих устройства. Благодаря большой удаче их никто не заметил, хотя сам флиттер был все-таки обнаружен и оттащен на дно пропасти. Попади туда сами Фэйты, их ждали бы пытки настолько страшные, что не стоит даже упоминать.

– До сих пор, как вспомню об этом, кровь стынет в жилах, – призналась Алтея.

– Мы были молодыми дураками и думали: стоит нам только сказать, что мы из института на Тайнете, и нам не сделают ничего плохого, – подтвердил Хайлир.

В ночь равноденствия горный народ приготовился к Церемонии. Всю ночь пульсирующие звуки раздавались по всей пропасти, а на следующий день начался ужасный ритуал. Страшные крики поднимались из пропасти как мучительно-сладкие трели.

Все это время молодые исследователи провели в Серне, назвавшись простыми агрономами, и Алтея, чтобы скоротать часы ожидания, ходила по старым обветшалым магазинчикам, где было выставлено на продажу все, что угодно. Однажды в случайно наваленной груде вещей она заметила пару массивных медных канделябров, от которых постаралась побыстрей отвернуться и с повышенным вниманием принялась изучать какой-то древний горшок.

– Ценная вещь, – важно заметил продавец. – Чистый алюминий.

– Мне это не интересно, – отозвалась Алтея. – У меня уже есть такой.

– Ладно. Тогда вас, может быть, заинтересуют эти старые свечедержалки? Тоже очень ценные – чистая медь.

– Не думаю. Канделябры у меня тоже уже имеются, – хитрила Алтея.

– Но если один из них сломается, плохо ведь без света, – не унимался торговец.

– Вы правы, – нехотя согласилась Алтея. – И что вы хотите за эту рухлядь?

– Немного. Около пятисот солов.

Алтея презрительно вскинула брови и демонстративно принялась изучать каменную плакетку, отлично отполированную и исписанную таинственными резными знаками.

– А это что такое?

– Очень старая вещь. Я даже не могу прочесть, что там написано. Говорят, что на ней перечислены десять людских секретов – наверное, очень важных, как я думаю.

– Но вы ведь даже не можете прочитать надпись!

– Ну и что?

– И сколько?

– Двести солов.

– Да вы смеетесь! – оскорбленно вскричала Алтея. – Вы что, держите меня за дурочку?

– Тогда семьдесят. Ну, и семь солов за раскрытие тайны надписи.

– Ваши тайны устарели и никому не нужны, даже если их прочесть. Моя цена пять солов.

– Ай-яй-яй! Неужели я буду отдавать такие ценности задаром первой попавшейся сумасшедшей, зашедшей в лавку!

Алтея торговалась долго и с упоением, но ниже сорока солов хозяин цену не опустил.

– Такая цена достойна осуждения! – бушевала Алтея. – Я заплачу ее только в том случае, если вы добавите к товару еще пару вещей менее ценных. Ну, например, этот ковер, и… и… эти канделябры.

Торговец схватился за голову. Он вытащил ковер, связанный из каких-то черных, русых и рыжеватых нитей.

– Это ковер плодовитости! – кричал он. – Он сделан из волос, взятых с лобков девственниц! А канделябрам шесть тысяч лет, они из пещеры первого короля Джона Соуландера! Словом за все три вещи – тысячу солов!

– Плачу сорок за все.

Торговец всучил Алтее в руки ятаган и рванул ворот рубашки.

– Прежде чем опорочить меня таким грабежом, убейте! В конце концов, еще через пару часов Алтея вышла из лавки, нагруженная канделябрами, плакеткой и ковром, за которые уплатила, по уверению Хайлира, вдвое больше, чем они стоили на самом деле. Тем не менее. Алтея была очень довольна своим приобретением.

На следующий день супруги снова взяли флиттер и пролетели высоко над Куху. Их взорам предстало полное запустение, горный народ отошел к Пол Пону для ритуального омовения. Фэйты быстро вытащили свои устройства, вернулись в космопорт и отбыли первым подходящим рейсом. Результаты их отчаянной миссии оказались весьма. удовлетворительными; им удалось записать некую потрясающую последовательность звуков, волны – чего? Мелодии? Динамических проекций? Запечатленную борьбу души? Никто не мог найти привезенным ими звукам соответствующего места и названия в таксономии музыки, никто не знал, куда поместить эти «Песни Куху», так они и стали называться.

– Но больше мы в такие сомнительные экспедиции не ввязывались, хотя именно с тех пор и развилась моя страсть к коллекционированию канделябров, – сказала Алтея. – Но хватит обо мне и о моих смешных пристрастиях. Сыграйте нам лучше еще какую-нибудь мелодию на своем рожке.

– Не сегодня, – ответил Майхак. – Из-за этой носовой флейты я начинаю чихать. Все дело в мундштуке. Нужны годы, чтобы поставить правильное дыхание. Но если я когда-нибудь и достигну этого искусства, то, вероятно, буду выглядеть вампиром с вывороченными ноздрями.