Землепашец

амнепад не заставил себя ждать, камни, каждый из которых с лёгкостью раскроил бы голову неудачливому инспектору, с глухим стуком отскакивали от костяной брони. Бюфтон издал трубный звук, полный страха и отчаяния, с трудом развернулся в теснине и рванул к выходу из ущелья. Разбуженное эхо грохотало камнепадами, под конец где-то сошла настоящая лавина.

Аниэль Гоц ухватился за неровный край, прилагая все силы, чтобы не сползти по наклону к самому обрыву, где не было бы уже никаких шансов удержаться. Руки в перчатках мёртво впились в камень, если бы не противомоскитная маска, Гоц вцепился бы в стенку зубами.

Медленно, очень медленно Гоц отполз с проклятой площадки на карниз, узкий, но зато ничуть не покатый, даже задранный к краю. Здесь инспектору удалось встать и потихоньку отправиться в обратный путь. На место так неудачно выбранной засидки Гоц даже не оглянулся. Осторожно переступая, Гоц обогнул выступ скалы и в растерянности остановился. Дороги не было. Карниз был начисто сметён прошедшей минуту назад лавиной. Дно ущелья скрывалось в густой пыли и лишь перелётные бабочки безучастно с механической неумолимостью продолжали своё течение, скрываясь в пыльном облаке, как до этого исчезали в глотке жирующего бюфтона.

Гоц почувствовал, как крошится под ногой выветрившийся камень, и поспешно сделал несколько шагов назад. Он ещё не испугался и покуда всего лишь недоумевал, как будет выпутываться из неприятной истории. Вперёд дороги нет, назад -- тоже. Остаётся сидеть и ждать, когда тебя хватятся и придут на помощь. Флаер отыщут по маяку, дело нехитрое, а потом?.. Да и когда ещё хватятся, что инспектора нет на месте. Это ежели Римма Никифорова со складов исчезнет, все сразу возопят, а что инспектор по охране природы пропал, так они только рады будут. Гоц представил ехидную усмешечку Сагита и от бессилия заскрипел зубами. Надо же, так бездарно влипнуть!

Возле уступа, разделяющего уцелевший участок тропы на две неравных части, карниз расширялся настолько, что Аниэлю Гоцу удалось сесть, спустив ноги в пропасть. Конечно, не такая уж и пропасть, с десятиэтажный дом, но почему-то очень не хотелось падать туда, и Гоц держался за карниз, словно не было в мире места желаннее.

Пыль внизу постепенно оседала, вернее, её выносило ветром. Вскоре различимым стало дно котловины. Аниэль Гоц глянул вниз и скривился, как от зубной боли. Внизу, придавленный рухнувшей глыбой, лежал убитый бюфтон.

"Дурак! Скотина безрогая! Ну какого чёрта тебя понесло стены рушить? Подумаешь, невидаль, кинокамера сверху свалилась! Кормился бы себе и кормился... Нет, ему паниковать взбрело в дурацкую башку! Вот, пожалуйста, и сам убился, и я тут теперь, как скворец на шестке! Как я об этом в отчёте напишу, меня же с потрохами сожрут, если узнают, что тут случилось..."

Гоц замолк, поражённый холодной мыслью, что никто ничего может и не узнать, ни как погиб глупый бюфтон, ни куда делся самонадеянный инспектор по охране природы. На станции ни единая душа не в курсе, куда