Т. 04 Дорога доблести

Тут словно ветер зашуршал, раздалось громкое «бууум!», и я обнаружил, что сижу в гостиной на ковре.

Я даже не ушибся, да и кухня не пострадала, если не считать пары разбившихся тарелок. Открытые окна дали выход взрывной волне, смягчили ее воздействие. Природный газ взрывается, только если он скапливается в закрытом пространстве. Как это произошло, мне стало ясно, едва я осмотрел кухню. Горелка нагревателя погасла, и, когда вода в резервуаре остыла, термостат включил подачу газа, который начал разливаться по кухне. Когда его накопилось достаточно для взрыва, он вспыхнул от горелки на плите.

Видимо, я забрел на кухню в последний момент.

Я предъявил претензии по этому поводу моему домохозяину, и в конце концов мы заключили сделку — он бесплатно заменил газовый нагреватель на электрический, который я продал ему по себестоимости.

Газ, а не чары, а? Вот и я так думал, хотя не поклянусь, нет, не поклянусь.

Еще один случай, напугавший меня, произошел на той же неделе и, казалось, никак с предыдущим связан не был. Сухую смесь — песок и гальку — я держу в бункерах, установленных на бетонных опорах, чтобы грузовики могли подъезжать под желоба для погрузки. Как-то вечером, после закрытия магазина, я проходил мимо бункеров и вдруг увидел, что кто-то оставил совковую лопату под желобами.

Мои рабочие частенько не убирают инструменты на ночь, и я решил забрать лопату к себе в машину, а утром обличить виновника. Я уже собрался спрыгнуть за ней, как вдруг меня окликнули.

— Арчибальд! — произнес голос, удивительно похожий на голос миссис Дженнингс. Понятно, что я обернулся. Но никого не увидел и шагнул за лопатой, как вдруг раздался дробный шум, и лопата исчезла под двадцатью тоннами мелкой гальки.

(Погребенный заживо человек может и выжить, но только не пролежав под двадцатью тоннами ночь в ожидании, что его хватятся и откопают.) Очевидной причиной несчастья была усталость металла. А не очевидной?

Причины так и оставались вполне естественными, и все же две недели я то и дело наступал на банановые корки — и в буквальном и в переносном смысле. Десяток раз, если не больше, меня спасала только хорошая реакция. Наконец я не выдержал и рассказал миссис Дженнингс.

— Особенно тревожиться не стоит. Арчи, — успокоила она меня. — Убить человека чарами совсем не так просто, если он сам не занимается магией и не чувствителен к ней.

— Убить или напугать до смерти, не все ли равно? — возразил я.

Она улыбнулась своей неподражаемой улыбкой и сказала:

— Не думаю, что ты так уж перепугался, милый. Во всяком случае, ты своего страха не показывал.

Я уловил подтекст этих слов и накинулся на нее:

— Так вы следили за мной и приходили мне на выручку, так?

Она широко улыбнулась и ответила:

— Это мое дело, Арчи. Молодым вредно полагаться на помощь стариков. А теперь иди занимайся своими делами. Мне надо над этим поразмыслить.

Дня через два я получил письмо. Адрес был написан чуть дрожащим бисерным почерком. В нем было достоинство прошлого века. Видел я его впервые, но догадался, кому он принадлежит, еще не вскрыв конверта. Письмо гласило:

Я позвонил Джедсону и прочел ему письмо. Он сказал, что сейчас же едет ко мне, а я пока должен позвонить доктору Уортингтону.

— Можно попросить доктора Уортингтона? — спросил я, едва телефонист в отеле соединил меня.

— Я слушаю, — ответил хорошо поставленный английский голос с оксфордскими интонациями.

— Меня зовут Арчибальд Фрэзер, сэр. Миссис Дженнингс написала мне, что я могу обратиться к вам.

— Да-да! — Его голос заметно потеплел. — Буду очень рад познакомиться. Когда вам будет удобно?

— Если вы не заняты, я мог бы подъехать прямо сейчас.

— Погодите… — Он замолчал, видимо поглядев на часы. — Мне надо побывать в вашей части города. Не мог бы я заехать к вам через полчаса или чуть позднее?

— Чудесно, доктор! Конечно, если вас это не затруднит…

— Нисколько. Так я буду у вас.

Скоро приехал Джедсон и еще с порога начал расспрашивать меня о докторе Уортингтоне.

— Я его еще не видел, — сказал я, — но говорит он, как высокоученый английский профессор. Ну да он скоро будет здесь.

Через полчаса вошла моя секретарша с его визитной карточкой. Я встал ему навстречу и увидел высокого плотного мужчину с благообразным умным лицом. Одет он был несколько старомодно в дорогой костюм изысканного покроя и держал в руках перчатки, трость и большой портфель. И при всем этом был черным, как чертежная тушь!

Я попытался скрыть удивление, и, надеюсь, мне это удалось: меня просто в дрожь бросает от мысли, что я мог допустить подобную промашку. Почему бы ему и не быть негром? Просто я этого не ожидал.

Меня выручил Джедсон. По-моему, он не выказал бы удивления, если бы яичница-глазунья ему подмигнула. Он взял на себя разговор в первые минуты, едва я их познакомил. Мы сдвинули стулья, сели и некоторое время обменивались вежливыми, ничего не значащими фразами, к которым прибегают люди, пока оценивают новых знакомых.

Первым о деле заговорил Уортингтон.

— Миссис Дженнингс, — сказал он, — дала мне основания полагать, что каким-то образом я могу оказаться полезным вам обоим или же одному, из вас…

Я подтвердил это и рассказал вкратце обо всем, что произошло после того, как ко мне явился рэкетир. Он задал несколько вопросов, и Джедсон добавил кое-какие подробности. У меня сложилось впечатление, что Уортингтону почти все уже рассказала миссис Дженнингс, и он просто уточнял детали.

— Отлично, — произнес он в заключение глубоким рокочущим басом, который отдавался эхом у него в груди, прежде чем заполнить комнату. — Мне представляется, что мы найдем способ разрешить ваши трудности, но для окончательного вывода мне необходимо произвести обследование. — Он нагнулся и начал расстегивать портфель.

— Э… доктор, — намекнул я, — не лучше ли нам условиться до того, как вы приступили к работе?

— Условиться? — Он посмотрел на меня с недоумением, но тут же добродушно улыбнулся. — Вы имеете в виду оплату. Любезный сэр, оказать услугу миссис Дженнингс — большая честь.

— Но… однако… послушайте, доктор. Мне так было бы легче. Уверяю вас, я привык оплачивать чары…

Он поднял ладонь.

— Мой юный друг, об этом не может быть и речи. По двум причинам. Во-первых, у меня нет права практиковать в вашем штате, а во-вторых, я не чародей.

Думаю, вид у меня был такой же идиотский, как мои слова.

— Что? A-а! Извините меня, доктор, но я, естественно предположил… Раз нас познакомила миссис Дженнингс… ну, и ваше звание… и вообще…

Он продолжал улыбаться, но улыбка была сочувственной, а не насмешливой. Мое смущение не показалось ему забавным.

— Вполне естественно. В эту ошибку впадали и некоторые ваши сограждане моей крови. Нет, я имею степень почетного доктора правоведения Кембриджского университета. Предмет, которому я себя посвятил, — антропология, которую я иногда преподаю в университете в Южной Африке. Но антропология включает кое-какие неортодоксальные разделы. И я здесь для того, чтобы применить знания подобного рода.

— В таком случае, могу ли я спросить…

— Безусловно, сэр. Мое призвание, если вольно перевести этот неудобопроизносимый термин, именуется «вынюхиватель колдунов».

Я все еще недоумевал.

— Но разве это занятие не требует применения магии?