Чужая Вселенная

Ар не думал, что возможна такая убогость, какая ему предстала, а находился он в какой-то дичайшей пещере, перемешанной со складом. С потолка свисали ядовито-красные сталактиты, в стены были воткнуты белемниты, повсюду — камни, обрезки металла, кипы бланков, увядшие листья, изломанная мебель. С потолка и стен капало. Трудно было сделать шаг, не ступив при этом в лужу. По лужам плавали разноцветные шарики, похожие на мыльные пузыри, и предметы, напоминавшие калоши. Там и сям были навалены ящики.

Озов сел на размалеванный бочонок, предварительно убедившись в его твердости и устойчивости. Бочонок был совершенно сух, но выглядел так, как будто об него только что вытерли кисти. Осмотревшись, Озов заметил, что окружение изменилось: лужи и сталактиты исчезли, а напротив него выросло сооружение напоминающее кафедру. Сверху светилась надпись:

Информационный селектор

Никаких ручек или клавиш у селектора не было. Ар задал свой вопрос устно. Ответ пришел моментально:

— Вторично "Памятка отъезжающим в Дельфы" не выдается.

— Что это за декорации вокруг, и где вход в тороид? — сконцентрировал в голове вопрос Ар.

Селектор долго молчал. При новых вопросах зажглась почти микроскопическая надпись:

— Ответ будет. Ответ будет скоро. Скоро скоро скоро скоро, жди жди жди жди….

Четкая надпись становилась все более неразборчивой, а далее совсем размывалась. Почему-то многие согласные лежали на боку, а гласные были неестественно раздуты.

В полутемноте пещеры вдруг появилась быстро идущая женщина в накидке-медузе. Тут же Ар почувствовал, как кто-то подошел сзади и начал выкручивать ему руки.

Женщина подошла ближе и чем-то чиркнула: вспыхнуло пламя, Ар словно засветился изнутри и увидел проплывающие в небе облака. В это мгновение он легко мог дотянуться рукой до неба или до горизонта — так ничтожен стал мир.

— Отпусти его, Нестор. Никакого умственного помешательства у него нет, — произнесла неизвестная.

Озова отпустили. Он увидел, как в противоположной точке земного шара играет в волнах океана синий кит и идет огромный быстроходный корабль. Ар понял, что кит — не кто иной, как он сам. Корабль шел прямым ходом на Ара, и Ар не желал ему уступать.

Нестор — бородатый старик с атлетической фигурой, окончательно оставил Озова и бесшумной походкой вышел. Озов не заметил, чтобы он открывал какие-либо двери.

Незнакомка опять чем-то чиркнула и без всяких церемоний вновь просветила мозг Ара. На сей раз она продлила его сознание до границ метагалактики. Вдруг ему увиделся участок звёздного пространства. Звездолет с экипажем неспящих возвращался неизвестно откуда… Сбоку от корабля висел странный объект, напоминающий цветок ромашки или скорее даже — медузу… Ар взглянул на женщину: на нее была надета не медуза, а легкая полуротонда…

"Но я не в таможне!" — подумал Ар — "Что за дознание? Хотя бы представилась…"

— Я вовсе не из ментальной службы, — заговорила незнакомка. — В Дельфах есть нечто иное… Здесь… Мое имя И-тЮ. Я — твой ангел. Тебя никто не будет посвящать, но по своим занятиям ты соответствуешь второй ступени. Пока у тебя два ангела: я и Нестор.

4.4

— Но при чем здесь просвечивание?

— Ты находимся в привилегированном, но несвободном обществе и ведешь себя в нем странно (она указала на обстановку пещеры). Дело не в памятке…

— Управление комнаты, — продолжила она, перейдя с тона ангела на бесстрастные интонации, — оказалось не рассчитанным на твой мозг. Его непространственные функции близки к функциям варвара. Не для специалиста по НГ! Триста лет назад людей со столь слабой непространственностью принимали за шпионов из аристотелевских цивилизаций…

— Аристотель? Один из размышлителей минойской эпохи? — спросил я.

— Нет! Эпохи Александра Великого. Это роковой философ: кан [6] вреда полководцу, кан вреда науке. А вред (И-та засмеялась) — из-за избытка досуга… Закон передачи кана… Тот из Аристотелей, что свободен и усерден, преуспевает однобоко… Вернемся в наш редолокус. Твоих НГ-функций хватило только на селектор.

И-та добилась связи со жрецами. Управители запретили перестраивать дом, но выслали прибор-медальон — усилитель импульсов мозга.

Как только Озов надел медальон, И-та исчезла, стены превратились в нечто кисельное, а воздух — в некое дрожащее желе. Озов стоял, но не чувствовал под собой опоры, не ощущал собственного веса. Ему казалось, что он сам изменяется, теряет границы тела, растворяется в пространстве…

Несколько раз медальон создавал помещения, похожие на те, в которых Ар когда-то был, и — другие более родные комнаты — связанные с обстановкой сновидений. Тысячи забытых сновидений промелькнули, растворились, напомнили о своем многомиллионном продолжении за гранями граней…

Вдруг все стало устойчивым. Ар оказался в некоем сверхселекторе: большой круглой комнате со множеством выходов. Выходы вели в бесконечные коридоры со стенами, украшенными орнаментами из неевклидовых фигур. Повсюду останавливали взгляд горельефы-мнемоны. Посмотришь чуть внимательнее — и ясно видишь, все что было… в этой жизни… не в этой, в давно улетевшей грезе, видении… Озов много увидел! Словно перед ним мелькнул смысл бытия, слегка поколдовал и исчез, посеяв недоуменное волнение…

Внезапно пространство впереди захлопнулось. Ар сделал шаг назад и чуть было не полетел на пол, наткнувшись на вакуумное унитазное сооружение. И впрямь оно, причем весьма комфортабельное… Вот он скрытый смысл бытия!

Из коридоров Озов вышел в коридоры коридоров. Это и не лабиринт! Нечто более запутанное, но заблудиться ничто не обещало — спасли мнемоны! Мозаики на дверях вызывали представления о том, что находится далее. А за дверями скрывались: Дельфы, джунгли, библиотеки, застывшие мгновения, реальные пейзажи типа амальхонтеры на планете Ауондана с восходом Сириуса…

В проемах некоторых коридоров виднелись улицы с людьми — вовсе не дельфийские улицы. В других проемах просвечивали моря и пустыни, звездное пространство, ландшафты внепланетных образований, граница вселенной…

Обыденные помещения не представляли собой ничего особенного. Необычными как будто были только библиотеки. В одной из них Озов застрял надолго. Мало того, что она представилась бесконечной — в ней не оказалось ничего, кроме печатных книг! Выглядела она, как вечерний город. На ее центральной «улице» что-то светлело, похожее на статую. Это был Нестор. Он принял руку из-за спины — в руке оказалась книга. Нестор швырнул ее в воздух — она вспорхнула и полетела, словно голубица. Очертив круг, книга понеслась к линии горизонта — одному из циклопических стеллажей-зданий… Прекурьезное виденье! Но ничего другого засознание Ара не выдумало.

— Попробуй что-нибудь вызвать сам, — произнес Нестор.

В голову ничего не приходило. Мысль о проверке запретных пуанских формул Озов отогнал: "Всегда успею". А не испытать ли Дельфы на прочность? И его медальон дал команду:

— … Компено Ас. "Малипотовы игры в лучах заходящей".

От самого названия этой повсюду запрещенной супербодографической гепталогии не могли не потрястись капустообразные пространствосдвигатели! Ничего не ожидая, Озов замер в ожидании. Наверняка, желание-импульс выполнено не будет. Названное мегапроизведение считалось сверхопасным не только в нравственном и политическом отношении, но и в медицинском… Оно раз и навсегда посрамило все прошлые и будущие перлы порнофилии и оделоконии, трансментализма и дрегонофрении.

Тот, кому удавалось прочесть две страницы гепталагии "Малипотовы игры в лучах заходящей", уже физически не мог оторваться от чтения. После марафонского книгочейства с неизменными грезами и галлюцинациями могло быть всё: и психиатрическая лечебница, и смерть от жажды и голода, и потеря желания жить. Это в лучшем случае. В худшем — книгочей инициировал великий массовый психоз. Бывало, эпидемия психоза охватывала континенты… Целые города погружались в каталепсию или вымирали от нервного перевозбуждения жителей.