Воля. Пятая тропа

— Это пока нет, если мы будем его делать, то, очень скоро рецепт станет известен многим. Достаточно проследить за тем, какие грузы идут в мастерские. Вон, Джут уже набрал селитры в несколько раз больше чем у нас, хотя и не знает что с ней делать. Будь уверен, он рано или поздно выяснит, что к чему. А пусть он попробует дымящуюся серную и концентрированную азотную кислоты получить. Ха! А мы их уже и так, хоть и в небольших количествах, но давно получаем. — Гопан не согласился с братом. — Потом, опять же черный порох сыреет и портится быстро. Адам говорит, что черных порох только на первый взгляд легко делать. На самом деле, для качественного пороха надо наладить многоступенчатое производство, и это ненамного легче, чем производство пироксилина. Пусть мы потратим лишних полгода-год, но затея стоит того. Да ты сам знаешь Адама, он всегда предпочтет строить сразу каменный дом вместо деревянного.

— Да и зачем строить мастерские и налаживать производство, если потом все это ломать и все равно придется строить то, что у нас почти готово, — добавил Алан.

— Так опасно же, — уперся в свое младший из компании, известный своим упрямством.

— Когда на тренировках мы бегаем по лестницам с рюкзаками за хребет, это еще опасней.

— А зачем нам вообще выходить из долины, если будет оружие, построим настоящую канатную дорогу через хребет и будем жить спокойно. Будем сидеть у себя дома и никто нам не нужен, — обиженно пробурчал младший.

— Как это никто не нужен, твоему брату жена нужна, — шутка Алана рассмешила ребят, которые закончив работу уже направлялись в столовую.

По пути к ним присоединилась новая группа, во главе с Уланом, сыном Каиша, идущая из кузницы.

— Привет прокопченным железякам! — приветствовал Алан друзей.

— И вам здорово! — раздалось в ответ. — Надеюсь вы не взорвали поселок?

— Пока нет, он нам еще нужен: мы еще не обедали, — Гопан, известный богатырским аппетитом вызвал общий смех. — А вы когда свои колеса кончите клепать? Уже почти месяц возитесь.

— Похоже, еще столько же провозимся, — нахмурился четырнадцатилетний Горда, младший брат Алана. — Все оказалось труднее, чем мы рассчитывали.

— Как и все остальное. В книгах Адама конечно все понятно расписано, но на деле все получается со второго-третьего раза.

Компания уже подошла к дому и, взобравшись по широким дубовым ступеням в коридор, направилась в душевую комнату.

Через некоторое время почти все население поселка, за исключением тех, кто был занят на неотложных работах, собралось в просторной столовой. После обеда, когда убрали столы, народ не стал расходиться. Ежемесячно обычно все совместно обсуждали насущные проблемы, строили планы. При том, что каждая бригада имела в письменном виде план на месяц, полные чертежи и описание работ, ничто не могло заменить живого общения. Люди, ставшие за это время настоящими мастерами, обменивались опытом, маленькими, но очень важными секретами, которые невозможно почерпнуть из бумаги. Да и сами бумаги, представляли собой скорее каркас, своеобразную подсказку, которая очень помогала, но не более того. Реальное воплощение идей заставляло мастеров до всего доходить самим. Следует отметить, что с каждым новшеством, воплощенным ими в жизнь, это им удавалось все лучше. Ум людей раскрепощался, они начинали мыслить творчески. Этому же способствовала постоянная смена мест работы. Чаще всего это несколько тормозило работу, однако, лидеры поселка считали, что подобная ротация расширяет кругозор людей и способствует сплочению общины.

После того, как все набились в столовую, и стих топот по грубому дощатому полу, слово взял Тебед.

— Братья и сестры! Многие из присутствующих помнят тот день, когда впервые закрутились колеса первых трех прялок. Около десяти лет прошло с тех пор. Выросли дети, их построившие. Наш путь от нищеты, голода, болезней и притеснений начался с этих деревянных поделок. Сегодня мы свободны, одеты, чисты и сыты. Нас теперь почти триста человек. За десять лет свободные люди, не занятые интригами, и мелкой грызней; которым не надо было топтать ближнего, чтобы самому не остаться голодным; настоящие люди не одержимые тягой к роскоши, к удовольствиям и развлечениям; люди которых не гнали на бойню ради чужих интересов, сумели достичь многого. Но главное наше достижение это не наше благосостояние, и не наши технические успехи. Главная наша победа — это свобода, которой мы добились. И, прежде всего свободы внутри себя. Все наши достижения — результат творчества свободных людей, объединивших свои усилия в едином направлении. Людей, коллективно идущих к общей цели, не разбредаясь в одиночку по тупиковым тропам. И нам нравится наш мир, наш образ жизни. Но вне нашего ущелья существует огромный жестокий мир. Так вот я хочу спросить здесь присутствующих. Есть ли среди нас те, кто хочет вернуться в ту жизнь?

Шум, поднятый этим вопросом, продолжался несколько минут. Из толпы раздавались возмущенные выкрики. Практически все население Вольного составляли люди, бежавшие от насаждаемых Джутом порядков или преследуемые им. Со временем удалось перевезти на Утад их семьи. Даже в период блокады в поселок сумела просочиться почти сотня человек. Люди все были проверенные и надежные, несмотря на то, что в проверке необходимости не было: остатки некогда многочисленного народа едва насчитывали четыре десятка тысяч людей, по этой причине все отлично знали кто чем дышит.

— Я прекрасно вас понимаю и полностью с вами согласен. Нам нравится построенный нами мир и наш образ жизни. Но внешний мир, если мы не войдем в него, сам ворвется к нам. Это произойдет неизбежно, поэтому мы должны решить, как нам с ним строить взаимоотношения. Мы не хотим играть по правилам, которые он нам навяжет, но и перекраивать весь свет по своим меркам нет ни смысла, ни сил. Мы будем использовать его, но сохраняя при этом свой образ жизни. Почему я сегодня поднял эту тему, которая назрела давно, но которую мы старательно избегали, пусть расскажет Апсат.

Высокий жилистый Апсат, один из самых удачливых охотников Таузера, помимо прочих обязанностей отвечал за организацию дозоров и секретов в ущелье. Никто не мог сравниться с ним в знании местности. Поглаживая черную бородку он подошел и встал рядом с Тебедом.

— Братья и сестры, — начал он с традиционного приветствия. — Вот уже четыре года длится блокада. Первоначально Джут задумывал таким способом отрезать Утад от Таузера и лишить нас пищи. Когда мы не передохли от голода и стала очевидна бессмысленность их действий, они не сняли блокаду. Более того ужесточили ее. Теперь они оградили Таузер от Вольного. Дабы народ не портился и от рук не отбивался.

Переждав раздавшийся смех он продолжил.

— Как вы знаете Джуту не удалось внедрить к нам своих людей, в отличие от нас: при необходимости мы найдем столько золота, что сможем купить самого Джута, — в залу вновь раздался хохот. — Так вот, нам стало известно, что князь собирает против нас войско. Примерно через месяц планируют выступить.

— Как такое может быть? Ассоны не воюют друг с другом. Исподтишка резать друг друга — это всегда пожалуйста, но чтобы с войском, такого никогда не было со времен Тауласа, — выразил общее мнение щуплый Демир, токарь, как говорится от Бога, но несколько наивный в общественных вопросах.

— Раньше да, так и было, — ответил за Апсата погрузневший за десять лет Агач. — Но князь Джут тоже десять лет не сидел сложа руки. Теперь Западный и Восточный Таузер одно целое. Всю власть он собрал в своих руках. Никто и пикнуть не смеет. Он обложил народ налогами, создал постоянное войско. Недовольные, кто не смог пробиться сюда, запугиваются, лишаются имущества, закабаляются или просто пропадают. Он совершил то, чего не добился кровавый железный старец, вырезавший ассонов — надломить волю народа, лишить его веры в будущее.

— А молодые, полные сил парни, не найдя применения своим силам на Родине завлекаются в войска чужих народов и воюют за их правителей. Вот к чему пришли при Джуте: молодые и сильные ассоны в чужих войсках убивают друг друга за интересы чужих правителей, — с горячностью поддержал Агача молодой и резкий Дженгил, сам не так давно избежавший расправы Джута.