Автобан нах Познань

– Какую информация?

– Видишь ли, милая Шоколадка, настоящая проблема у меня только одна. У меня есть контейнер, я приказал привезти эмиттеры Вогта, однако… у меня нет ни малейшего представления, когда заработает машина времени. И никто, кроме твоего президента, этого не знает. Тогда я через моих любимых бедуинов дал ему понять, что у меня есть контейнер и эмиттеры. Я хотел, чтобы он запаниковал и прислал кого-нибудь, такого как ты, с заданием уничтожить эмиттеры. С поясом набитым американским золотом, с гремучей змеей в сумочке и очень хорошо спрятанным пистолетом. Я решил, что узнаю время начала действия проекта Квин от этого агента.

– Пан генерал, вы наивный человек.

– В самом деле?

– С чего вы решили, будто кто-то сообщит мне дату, если мне даже не рассказали, в чем состоит проект Квин! Я услышала о нем только от вас.

Махнув рукой, словно что-то отталкивая, Барила сказал:

– Шоколадка, я не ребенок. Твой президент, кстати, тоже не дурак. И, конечно, он ничего тебе не сказал… – генерал вздохнул. – кроме даты возвращения.

– Вы шутите?

– Нет, котенок. Миссия твоя не была такой уж трудной, поскольку для ее исполнения требовалось всего лишь разбить стекло на контейнере. И конечно, более ничего тебе не объяснили. Кроме одного. Тебе сказали… КОНЕЧНЫЙ СРОК исполнения миссии. Я прав? Тебе назвали дату, после которой исполнение твоей мисси потеряет смысл, после которой тебе надлежит исчезнуть, моя красивая негритянская Бемби. – Барила наклонился над столом. – А я хочу эту дату знать.

Американка стала кусать губы. Все находящиеся в кабинете знали, что генерал не шутит. И Вагнер, с увлечением наблюдающий за тем, как разворачиваются события, понял: генерал ее подловил. Знает пани полковник дату, знает. И, конечно, ее пропоет, никуда не денется.

– Ничего вы от меня не услышите! – негритянка вдруг резко схватила сумку с гремучей змеей. У котов встала дыбом шерсть. Зорг вскочил с дивана и обнажил ядовитые зубы, Вагнер сжал рукоять спрятанного в рукаве стилета. – Я американка и ничего вам не скажу. Даже если вы посадите меня на кол!

Барила добродушно улыбнулся.

– Это опять была только присказка, а вот теперь, будет действительно сама сказка, дорогая полу-полька, сестра моя, – он открыл ящик и вынул из него пачку пожелтевших листков. – Вот тут у меня список содержимого контейнера, привезенного из Берлина. – Его толстые пальцы стали перелистывать страницы. – Вот, прошу… медицинский компьютер со всем необходимым. Прекрасная технология прошлого века. Ну и что, Зося? Как только мы окажемся там, где нет ченов, тебя можно было бы вылечить. Через пять минут, вместо шестой категории генетической чистоты, будешь иметь первую. И запросто сможешь себе родить прекрасного малыша. Красивенькую маленькую Шоколадку.

– Нет. Мне сделали операцию, после которой это невозможно.

– Не надо со мной спорить, Зося! Мы это исправим в пять минут, как только окажемся в другом времени, – он показал на пачку листков. – Представь себе… У тебя будет ребенок. Два, три, даже десять. Сколько выдержишь. Ты будешь жить среди деревьев. В мире без климатических катаклизмов, без мутантов. Ты будешь богатой, здоровой, будешь обладать властью… Подумай, Зося. Ты станешь настоящим полковником нашего войска. Будешь участвовать в завоевании мира. Ну и дети… ты знаешь, каково это, когда женщина кормит ребенка грудью? Не знаешь, но воображала себе много раз, во время бессонных ночей в Ленгли, не так ли? Вагнер, наверное, что-нибудь мог бы тебе об этом рассказать, но он мужчина и не понимает женщин. Поговори лучше с его женой. Спроси ее, какое это удовольствие, когда собираешь ребенка в предшколу. Разве плохо возиться с грилем в саду? И ты откажешься от красоты, власти, счастья – ради удовольствия собирать и разбирать скорострельный карабин с завязанными глазами? Подумай, Зося. Подожди, не торопись. Подумай еще о том, что тебе дали твои любимые Штаты. Они лишили тебя возможности родить детей, а теперь, после того как сработает машина времени, ты исчезнешь. Не будет войны, не будет бомбы Чен, не будет и тебя, моя красивая Сью Кристи-Андерсон. Ты просто не появишься на свет, исчезнешь, так же как и весь наш мир.

Барила щелкнул пальцами. Возникший, как из-под земли, адъютант отодвинул честь стены, показывая клетку с двумя мутантами.

– Выбирай, дорогая, – сказал генерал. – Или они, – он показал пальцем на уродливые лица своих специалистов по дознанию. – Или я. И богатство, власть, дети, любящий муж, еда, о которой ты до сих пор не имела понятия, первый класс чистоты, деревья вокруг, великолепный климат… думай, котеночек, думай.

Негритянка заплакала. Вагнер отвел взгляд. Барила, наоборот, буквально впился в женщину глазами.

– Мне нужно выйти, – шепнула американка.

– Это невозможно… Ты отсюда не выйдешь.

– Но мне нужно.

– Ничего страшного. Сначала скажи.

– Господи…

– Ну так что? – Барила снова наполнил рюмку и поставил перед ней поднос, на котором были бутерброды с российской икрой. – Уже надумала?

Американка зарыдала, по подбородку у нее потекли слезы. Тогда Барила стал выкладывать перед ней фотографии своих детей. Одну за другой доставал и подносил к ее глазам.

– Семнадцатого октября, – неожиданно крикнул негритянка. – Семнадцатого октября!!! – Она прокричала это так, что, казалось, еще немного, и у нее лопнут голосовые связки.

Засмеявшись, Барила повторил за ней:

– Семнадцатого октября… У ваших инженеров есть чувство юмора.

Он взглянул на мутантов, и те, кивнув, подтвердили, что женщина сказала правду.

Тогда Барила ткнул в сторону клетки пальцем и приказал адъютанту:

– Застрели их. Теперь они нам уже не нужны.

После этого он повернулся к Вагнеру.

– Отдаю Зосю под твою опеку, – генерал зевнул. – Ладно, она едет с нами. Позаботься, озолоти и проводи, куда она пожелает. Шестнадцатого октября сбор на Грюнвальдской площади. Я хочу увидеть там весь твой отряд, жен, детей и что ты там пожелаешь забрать с собой в дорогу через тысячелетия… Господа, – он внимательно посмотрел на Вагнера и Зорга. – на сегодня все. До свидания.

Тотчас после того как они вышли, из кабинета послышались два выстрела из пистолета адъютанта Барилы.

* * *

Шестнадцатого октября все было готово. Отряд наемников – люди, гепарды, птицы и тигры – сидели в машинах, расставленных рядами на Грюнвальдской площади. Еще в пределах действия эмиттеров Вогта стояло шестьдесят грузовиков Барилы. Анна Вагнер беседовала со Сью, однако было заметно, что она нервничает. На пани Вагнер была короткая рубашка и шорты, плечи ей оттягивал рюкзак, с прорезанными дырами, так, что у сидевшего в нем ребенка ноги были на свободе. На шее у Анны висел пистолет-пулемет. Впрочем, макияж у нее на лице был наложен весьма тщательно – ресницы, брови, румяна на щеках, губная помада, блестки. В общем, домохозяйка была готова к любой неожиданности: либо вступить в бой, либо принять участие в бале при дворе короля Навуходоносора. Впрочем, ее служанка выглядела еще живописнее. У той было два рюкзака – один сзади, другой спереди. Однако, судя по тому, как она легко двигалась, в рюкзаках, скорее всего, лежали тряпки ее хозяйки. На плечах у женщины висело два карабина «хенклера-коха», а в кобуре на бедре прятался сорок пятого калибра «смит-вессон». Еще она запаслась стилетом, ножом сапера, лопаткой, большим пробковым шлемом и чадрой камуфляжной раскраски. В общем, обе дамы смотрелись полными идиотками.

Хотя, все остальные выглядели не лучше. Марта держала граммофон с огромной трубой, а Долгоруков захватил с собой всех трех арабских любовниц. Головы их торчали из грузового люка бронемашины.

Впрочем, Барила не обращал на это внимания. Он подошел, проворно передвигая короткие, толстые ноги, и с врожденным изяществом отдал честь Анне.

– Анджей, – сказал он, глядя так, что каждый, его хорошо знавший, увидев этот взгляд, должен был затрепетать от страха. – Знаешь, для чего я взял с собой именно тебя? На мой взгляд, ты самый исполнительный офицер нашей твердыни. Не обмани меня. Иначе…