И деревья, как всадники

Закончив чтение и посоветовавшись, они включили связь.

- Ну как? - раздался нетерпеливый голос Питона. Он явно предвкушал триумф.

- Ты проделал большой труд… - осторожно начал Тюльпанов.

- Работал двое суток не покладая рук, - сообщил Питон.

- Книга отличается стройностью композиции, широтой охвата проблематики, глубиной проникновения в суть явлений, - продекламировал без смущения Тюльпанов, исторгнув у автора вздох удовлетворения.

- Не все, конечно, в ней равноценно, есть отдельные недостатки.

- Без этого не обходится, - снисходительно признал Питон. - Я готов учесть дельные замечания.

- А как насчет проходимости? Тут мы вынуждены положиться на твою беспристрастность.

- Можете не беспокоиться. Я проэкзаменовал себя, и результат оказался выше всяких ожиданий - 94 процента.

У Тюльпанова глаза на лоб полезли. Гутва чуть не плюхнулся со стула.

- Да это мировой рекорд!

- Кажется, так, - скромно отозвался Питон.

- И все же, Питончик, согласись, было бы неэтично ограничиться твоим заключением о собственной рукописи. Придется отдать ее на повторную экспертизу.

- Вот это уже ни к чему, - заволновался Питон. - Попадет еще к какому-нибудь дураку. - Вы что, мне не доверяете?

- Отнюдь. Но порядок есть порядок.

- Я бы предпочел избежать дополнительных рецензий, - сказал Питон и небрежно, как бы невзначай, добавил: - Кстати, я тут между делом решил себя перепроверить - вернулся к некоторым забракованным рукописям, и оказалось, что с известной натяжкой их можно пропустить.

- Любопытно. А сколь велика натяжка?

- Процент-другой. Словом, пустяки.

- Послушай, Питон, а ты не мог бы еще раз посмотреть рукопись Ляпидуса? - сказал Вайль.

- Почему бы и нет? Я их все держу в памяти. Минутку… Смотри-ка, вот сюрприз… Тянет на пять с лишним. Жаль, Ляпидус не дожил до этого счастливого мгновения. Урок для нас всех. Как говорится, семь раз примерь, а один отрежь. Так вы уж позаботьтесь, чтобы моя книга вышла. Есть у меня еще одна задумка…

Высокая комиссия не могла скрыть своего удивления, узнав, что при сохранении прежнего порога проходимости Питон начал пропускать четыре из каждых пяти отданных ему на экспертизу трудов.

- Чем вы это объясните? - спросил Нолли.

- Тут двух мнений быть не может, - заявил Тюльпанов. - Повысилось качество научных работ. История с Ляпидусом заставила всех призадуматься. Одни, как я и предвидел, стали ответственней, не несут сырых рукописей. Другие, прослышав о неумолимости и неподкупности Питона, предпочли вовсе не браться за перо. Поверьте мне, он нам постепенно вычистит всех графоманов.

- Посмотрим, - скептически заметил Нолли.

С единодушного согласия всех членов комиссия было разрешено продолжить эксперимент.

Оставшись вдвоем, соавторы поздравили друг друга с благополучным исходом.

- Теперь, впрочем, у нас другая забота, - вздохнул Вайль. - Как утихомирить Питона. Он ведь скоро потребует присвоить ему степень доктора наук, а там, глядишь, попросится в академики.

- Что-нибудь придумаем, - отмахнулся Тюльпанов, не желавший портить себе настроение. - Вот вы мне, Максим, лучше другое скажите: почему Питон вдруг клюнул на приманку? Я ведь так его уламывал, но он был непреклонен, как скала. Все твердил про свои нравственные принципы.

Вайль покраснел.

- Грешен, - сказал он, - я ненароком подслушал ваш с ним разговор.

- Ага. Ну и что?

- Очень просто. Вставил ему небольшой блок тщеславия. Или честолюбия. Называйте, как хотите.

ЕСЛИ БЫ ЕЕ НЕ УНИЧТОЖИЛИ…

1

- Непостижимо, как эти финикийцы ухитрялись ворочать такие глыбы, а тем более поднимать их на высоту до полуста локтей. Иные утверждают, что и до ста, сам я, впрочем, не видел и свидетельствовать не берусь.

- Должно быть, это в Пальмире… - заметил центурион.

- Не знаю, - рассеянно отозвался инженер, не желая отвлекаться от волнующей его мысли. - Ну, хотя бы эта, - сказал он, постучав по каменной плите, которая послужила им скамьей. - В ней весу не меньше, чем в пяти колоннах Фламиниевого цирка. И знаешь, где она была? Подпирала перекладину, на которой возвышалась фигура Ваала. Нам с нашей первоклассной современной техникой пришлось повозиться с неделю, чтобы в целости опустить ее на землю и перенести в эту часть храма.

- Все равно это дикари, темный, коварный, невежественный народ. Фанатики, они ведь приносили в жертву своему проклятому идолу живых младенцев. - Центурион усмехнулся. - Чего там, говорят, у них даже терм не было, вот уж воистину животные.

- У них было море, - отпарировал инженер. - Эта нация купцов и путешественников почти не разлучалась с морской стихией, а волны понта куда очистительней и полезней, чем тухлая вода наших превосходных акведуков. Кроме того, - ехидно добавил он, - эти первобытные дикари, эти животные едва не обрубили крылья римскому орлу. Не знаю, чему вас учат в военных академиях, но, видимо, общее представление о Каннах у тебя должно быть, мой любезный центурион?

- Мы раздавили и дотла разрушили их гнездо. Какое имеет значение, сколько ставок ты проиграл, если кон за тобой.

- Да, конечно, только для этого понадобилось три войны, два Сципиона Африканских и что-то около ста тысяч римских жизней.

Центурион фыркнул. Его смешили и раздражали штатские суждения о войне. Может быть, господа пацифисты укажут другой способ защитить вечный город? Небось, когда по форуму пронеслось: «Ганнибал у ворот», - эта публика, наложив в штаны, помчалась требовать всеобщей мобилизации, чрезвычайных полномочий консулам, беспощадной расправы с отложившимися италийскими союзниками. Теперь, когда порядок наведен и Рим всей своей необоримой мощью стоит на страже мира, каждому вольготно рассуждать о вреде милитаризма. Центурион остро ощутил несправедливость мироустройства, она касалась его самым непосредственным образом, поскольку он отдал ратному делу без малого три десятка лет и видел в нем не только профессию, обеспечивающую приличный прожиточный минимум, но и долг, призвание, до некоторой степени - историческую миссию.

- Это в тебе говорит происхождение, - неожиданно нашелся он; к нему начало возвращаться благодушное настроение.

- Я римский гражданин, - возразил инженер.

- Не на сто процентов, у тебя мать гречанка.

- Гражданство не измеряется процентами.

У центуриона в запасе было множество аргументов, уж что-что, а тему зловредного эллинского влияния он мог считать своим коньком. Два карательных похода в Македонию, годовой постой в Пирее, бесконечные дискуссии с местной интеллигенцией - все это была отличная школа. Но здравый смысл подсказывал, что не следовало заходить слишком далеко. Инженер послан из центра, вполне вероятно, что у него есть связи в военном ведомстве, а может быть, кто знает, знакомства при дворе. Солдаты нужны всегда, но в мирные времена благоволят больше строителям.

Центурион нарочито громко зевнул, как бы извещая собеседника о своих миролюбивых намерениях.

- Уж очень палит, - сказал он, прикрываясь ладонью от солнца. - Вот бы когда море не помешало. Странно, почему это финикийцы вопреки обыкновению возвели храм так далеко от побережья.

- Это был не только храм, это прежде всего была крепость. Видимо, место выбиралось с расчетом защитить приморские центры - Тир, Сидон, Библос с тыла от набегов нумидийцев.

Расчет центуриона оказался верен, инженер подхватил предложенную ему тему, забыв о назревавшей ссоре. Впрочем, может быть, все дело было в том, что и сам он не рвался испортить отношения - в конце концов, хочешь не хочешь, им предстоит провести вместе не один год в этой горячей пустыне, в чужой и в общем враждебной среде.