Остров Больших Молний

Скользнуть под сетку было для Портера делом одной секунды. Он принялся рассматривать колонну. Сквозь пластмассу был отчетливо виден серебристый стержень в центре.

…Раздался звонок. Стрелка на большом вольтметре качнулась и пошла вправо, регистрируя растущее напряжение. 2… 6… 8… наконец, 10 миллионов вольт. Все пространство внутри сетки засветилось странным сиянием, как будто сам воздух приобрел способность лучиться. Фосфоресцирующие голубые, розовые и нежно-зеленые столбы заходили, качаясь, вокруг Портера. Разведчик с любопытством наблюдал это явление, напоминающее северное сияние.

В этот момент на пороге лаборатории появился Зобиара.

— Опять «корона», [9] — услышал Портер недовольный возглас инженера.

Вслед за тем стрелка вольтметра, словно подстегнутая этим выражением досады, рванулась к цифре «12». Широкая, извилистая лента молнии связала оба шара. Нестерпимый блеск ослепил Портера, громовый удар потряс все клетки его организма. Незваный гость упал навзничь.

Очнулся он уже за сеткой. Зобиара приподнял его за ворот одной рукой, как щенка, встряхнул и поставил на ноги.

— Молитесь своему богу, что остались живы! — процедил инженер сквозь зубы. — Кто просил вас соваться туда, где в вас меньше всего нуждаются!?

Он с такой силой стиснул руки Портера выше локтя, что кровь бросилась в лицо мнимого ученого, оно стало пурпурным.

— Идите! — сказал Зобиара, не особенно вежливо подталкивая разведчика к выходу. — И помните, что в другой раз так дешево не отделаетесь, если даже уцелеете!

Портер вылетел из лаборатории с самочувствием школяра, пойманного на проказе и жестоко высеченного.

Чашу терпения островитян переполнил еще один некрасивый эпизод. «Героем дня» на сей раз явился Рамирес. Слуга, подавая капитану какое-то мясное блюдо, нечаянно облил соусом лацкан его белого пиджака.

Взбешенный Рамирес вскочил. Портер не успел удержать капитана. В следующий миг слуга получил прямой удар в нижнюю челюсть, отлетел и хлопнулся об стену. Он с трудом поднялся, обтер окровавленные губы и, бросив на Рамиреса гневный взгляд, выбежал вон.

— Позволяете себе лишнее, капитан! — недовольно зарычал Портер. — Вы не на «Амазонке»! Поймите, нам сейчас следует держаться тише воды, ниже травы.

Перед ужином снова появился Зобиара. Он объявил путешественникам решение совета островитян:

«Обитатели Острова Больших Молний встретили поддевших крушение гостеприимно. Однако люди, которым островитяне спасли жизнь, не проявили достаточного уважения к достоинству хозяев острова. Пришельцы нарушили запрет, наложенный на отдельные объекты, позволили себе угрожать островитянам, оскорбляли их словами и даже действием.

Люди, не уважающие чужого достоинства, не уважают и чужих тайн. Само существование острова и производимые на нем работы являются тайной, разглашение которой до времени нежелательно. Поэтому принято решение: задержать пришельцев на острове.

Господа Хаутон, Бейтс и Портер будут содержаться на положении пленников до тех пор, пока это будет необходимо. Что касается капитана Рамиреса, то он, если пожелает, может принять участие в работах по текущему ремонту „Ломоносова“».

Зобиара повернулся и вышел.

— Ну-с?! — пробормотал Бейтс. Портер молча, крупными шагами мерил комнату из угла в угол.

— До тех пор, пока совет островитян сочтет необходимым! — фыркнул Хаутон. — А может быть Рао-Сагиб и его компания ищут «философский камень» [10] и мы будем торчать в этой дыре до самой смерти?

— Я предупреждал вас! — бросил Портер.

— А вы-то сами хороши! — огрызнулся Рамирес. — Нужно вам было лезть в лабораторию…

Но тут Портер смерил его таким взглядом, что Рамирес только съежился и зашипел, как хищник под хлыстом укротителя.

— Нужно действовать! — сказал Портер.

— Как и в каком направлении? — спросил Хаутон.

— Бежать.

— Каким образом? — простонал Бейтс.

— Возможности есть. Смотрите, что я нашел за обедом в булочке.

Портер бросил на стол записку.

Четыре головы склонились над небольшим листком бумаги. Мелким угловатым почерком на клочке было выведено по-английски: «Ждите меня завтра в три час? ночи. Очень важно. Доброжелатель».

ГЛАВА 9

Заговор пяти

Компаньонов перевели в небольшой, из пяти комнат, изолированный домик, уютно обставленный и совсем не похожий на тюрьму. Не так уж много изменилось в их положении; обращались с ними по-прежнему, вежливо, только теперь членам экспедиции уже не приходилось встречаться с островитянами, да прогулочная площадь была ограничена радиусом в пятьсот метров.

О том, что они отныне зачислены в пленники, путешественникам напоминали также два вооруженных стража (обычно это были индусы или малайцы), бессменны дежурившие у дверей их обиталища. Винтовок не было, зато на поясах «телохранителей» болтались массивные пистолеты в расстегнутых кобурах, немые свидетели того, что добрым отношением пришел конец.

Пока пленники терялись в догадках о намерениях неведомого «доброжелателя», пролетел день и наступила желанная ночь.

— Очередная гроза! — сказал Хаутон, распахивая окно.

Над Островом Больших Молний в эту полночь нависли тяжелые, дымно-багровые тучи. Зарницы, вспыхивающие на востоке, свидетельствовали о том, что скоро хлынет ливень и засверкают молнии.

Нервное напряжение, охватившее пленников, усугублялось давящим предгрозовым ожиданием. Насыщенный электричеством, сгустившийся воздух, казалось, веял близкой бедой.

Как и откуда придет «он»? Как минует часовых? Было решено не ложиться. Бейтс и Рамирес подремывали в креслах, Хаутон полулежал на диване у окна. Только Портера никакая сила не заставила бы присесть в эти томительные часы. Он метался из угла в угол.

В половине третьего раздался первый удар грома. Затем «небесная артиллерия» начала свою работу с такой старательностью, будто намеревалась расколоть плато, гору и сам остров. В три часа Хаутон услышал звук скользящей по стеклу руки, скрип, отодвигаемой рамы и при мгновенной вспышке увидел в черном провале окна лицо европейца с падающими на лоб слипшимися прядями волос.

Пришелец приложил палец к губам и ловким движением соскользнул на пол.

— Тс-с-с! — шепнул он. — Узнали меня?

Да, Хаутон узнал его. Франц Бок, белобрысый, веснушчатый, прилизанный бельгиец с птичьим лицом, по специальности инженер-портовик, был его неизменным соседом в столовой.

— Тс-с-с! — повторил мокрый и возбужденный Бок. — В нашем распоряжении час, до смены караула. А Зобиара и все научные работники сейчас в лабораториях.

Бейтс и Рамирес стали на дежурство у дверей. Бок схватил Хаутона и Портера за руки и увлек в соседнюю комнату, из окон которой открывался вид на плато.

— Не спрашивайте, — сказал Бок, — что привело меня на этот остров и почему я имею причины ненавидеть Рао-Сагиба. Это мое личное дело. Скажу одно: я ваш доброжелатель и хочу предложить план совместных действий.

— Если вы не хотите сообщить ничего о себе, — не терпеливо прервал его Хаутон, — то скажите хотя бы кто такой этот Рао-Сагиб? Мы плутаем в лесу догадок…

— Времени немного, — ответил Бок, — но достаточно для того, чтобы пролить свет на кое-какие любопытные вещи. Дайте сигару…

Затянувшись душистым дымом, он начал:

— В первом десятилетии нынешнего века в одном крупнейших европейских университетов появился молодой индус Рао Чандра Синг. Подобно Майклу Фарадею, он прислуживает в университетских кабинетах, слушает геологию у Рэя Ланкастера, ботанику у Френсиса Дарвина, физику у Рэлея. Заинтересовавшись электромагнитными волнами двадцатипятилетний ученый самостоятельно ставит ряд замечательных опытов.

Рао Чандра Сингу пророчат блестящее будущее и уговаривают остаться в Европе. Индус не соглашается и уезжает на родину, чтобы доказать, как заявил он, что «наука может твориться не только высоколобыми господами на Темзе и Шпрее, но и смуглокожими людьми на берегах Ганга».