Гном. Трилогия (СИ)

  - А того и хочу.

  - Чего - "того"?

  - Чтоб нельзя меня было на ноль помножить просто так. Из одной политической целесообразности.

  - Э-э, брат. Это ты больно многого хочешь. У нас вся жизнь на том построена, чтоб можно было именно любого. Ну, - кроме, понятно, одного. Который на самом верху. А то бардак будет. Нужно, к примеру, человека убрать, а по закону - не подкопаешься. Суды - адвокаты - свидетели. Процесс на годы и без всякого толку. Явного вражину придется отпускать, потому что у него, видишь ли, адвокат хороший... А сколько таких найдетса-а!

  - Да плевать мне на всех. Пусть они сами о себе заботятся. Мне нужно, чтоб меня зацепить нельзя было.

  - Ты сам понял, что сейчас сказал, нет?

  - Ну хорошо. Двоих-троих. Пяток. Десяток на крайний случай.

  - Десяток нельзя. Тут уж либо девять, либо одиннадцать.

  - На крайняк сойдет и одиннадцать. Но не больше.

  - Вредно нашим генералам по Европам-то раскатывать. У них от этого всякие мысли получаются.

  - А что? У них не виноват - так и не боишься. Аж завидно, ей-богу!

  - Это ты от войны устал, вот покою и завидуешь. Отдохнешь, - и пройдет. Но только если ты думаешь, что тебе первому эти опасные мыслишки в голову пришли, то ши-ибко ошибаешься... Оно, понимаешь, если у людей обстоятельства одинаковые, то и мысли обычно сходятся.

  - И много вас таких... единомышленников?

  - А, почитай, каждому есть чего терять. Либо бояться. Жуков к власти привык, как к марафету, жить без нее не может. Костя, понятно, боится назад в лагеря загреметь. И понимает, что вряд ли, а все равно боится. Это, понимаешь, такой страх, который навсегда. У кого рыло в пуху, а пока война - не трогали. Некоторые, веришь, - богатыми людьми стали и совсем не жаждут добро отдавать. Ни в казну, ни еще кому. С некоторыми и вообще смех: завели себе на фронте молоденьких блядешек, пока война - смотрели сквозь пальцы, а когда кончится - что будет? К старой бабе возвертаться, которая, к тому же, встретит сковородкой? Это, к примеру, маршала-то? Как видишь, если по отдельности брать, то ничего красивого... Но знаешь, - что? После того, как МЫ отломали такую войнищу, нас опять - к ногтю!? За какие, спрашивается, заслуги, КТО-ТО будет нами после этого распоряжаться? Мы ничем не хуже, может, еще получше будем. Управлять-то. Научились, нечего скромничать...

  - Вот и переговорили бы, что делать. По-свойски.

  - А вот такие переговоры как жить дальше, - если за спиной начальства, - как раз имеют серьезное название "противугосударственный заговор".

  - Да какой там заговор! Чего ты мелешь! Взять, - да и сменить охрану с чекистов - на своих, военных...

  - А чекистов, понятно, к ногтю, чтоб не мешались? Хорошее дело, одобряю. Вот только оно уже будет называться "государственным переворотом"...

  - Да бр-рось ты...

  - ... В его самом, что ни на есть, классическом варианте.

  - Какой переворот? Просто посадить уважаемых людей...

  - Генералов и маршалов.

  - ... Чтоб не давали своих в обиду.

  - То есть не дали бы отобрать награбленное на войне, не мешали бы грабить дальше и открыто шиковать на награбленное. И не тащили бы в парторганизацию, чтоб вернулся к старой жене от молодой, ядреной девки, на которую стоит. А это называется "военная хунта", если ваша милость, понятно, не предпочтет "военную диктатуру". А что? И Георгия Константиновича в диктаторы.

  - Да ты что, - издеваешься?

  - Ни боже мой! Ты ведь, в общем, все правильно мыслишь. А я только хочу показать тебе, салаге, что в этом деле чем дальше в лес, тем больше дров. И хочешь-то вначале всего-навсего, чтоб иметь гарантию от чистки, конфискации или отсидки, - да просто-напросто того, чтобы тебя нельзя было взять просто так, - а потом понимаешь, что такая вот малая малость требует всего-навсего совсем, совсем другой страны. А для этого, - непременно государственного переворота, причем по полной форме, без дураков. С четким планом без дыр, распределением обязанностей, анализом вариантов, системой связи, кодировками и прочим. Кстати, - не мне тебя учить. Организация фронтовой операции, в общем, ни капельки не проще. Вот и прикинь.

  - Да ну тебя! Аж мороз по коже...

  - То-то же. Не будешь больше всякие глупости выдумывать. Это тебе не под бомбежкой сидеть. И не в атаку по минному полю. Не по нам это. Не знаю, почему, - а не по нам. Нам почему-то легче дать себя сожрать, чем хоть раз огрызнуться. Созданы так, и ничего с этим не сделаешь. А главное, - мы же друг другу не верим и верить не можем. После тридцать седьмого-то. Таких, кто бы уж совсем ничего не подписывал и никого не сдавал, раз-два, и обчелся. Так что и разговоры эти того, - зряшные.

  - Наоборот, - это когда чем больше заслуг, тем хуже. Говоришь, - можешь еще крепко пригодиться после войны? Так тем хуже. Если тебя все хорошо знают, как Беню с Молдованки, - опять-таки тем хуже для тебя, и Боже тебя избавь от такой популярности, потому что беспорядок после войны большой, а порядок надо навести СРАЗУ. Чтобы сделать вот так, - он щелкнул пальцами, - и уже было готово. Если брать всех, кого есть за что, то будет, как до войны, а после июньского нежданчика до компашки в Кремле таки-дошло, что это может получиться накладно. Если возьмут меня, этого никто не заметит. Если возьмут Ицека Парибского со складов, это будет очередной вор-интендант, и все они, евреи, такие, но если вдруг возьмут за нежные места маршала Жукова, то каждый подумает одинаково: уж если его, то со мной-то что сделают? Чтобы напугать сразу всех баранов, и прочистить сразу все бараньи мозги, на заклание берут самого тучного агнца, Саша. Двух-трех кроме добавляют уже потом и только для правдоподобия. Но я говорю тебе то, шо ты знаешь лучше меня, но стараешься пока что не думать, и поэтому старый Яков играет тут перед тобой Рыжего из цирка...

  - Не думаю. Потому что тут думай - не думай... Смыться, конечно, вполне реально.

  - Саша. Забудьте. Отсюда не убежишь.

  - Я способный. - Берович улыбнулся страшной улыбкой. - Рванул бы так, что не то что меня, кончика хвоста моего не увидели бы. Вот только не хочу я бежать. Всегда был уверен, что мне - плевать на всех прочих, а когда дошло до дела, я вдруг поймал себя на мысли: а Карина? И следом, понятно, - А ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ? Как подумаю, что смоюсь, а СВОИХ брошу на правеж и расправу... - Он медленно покачал головой. - Легче сдохнуть. Попался я. Как все мы попадаемся. Кто - женившись, кто - на детях. Кто - еще как. Если б еще пару лет тому назад кто-нибудь рассказал об этом, в жизни бы не поверил.

  - Ви не думайте, я-таки тоже привык. Так, что начал думать промеж себе крамольные для еврея мысли. Об хватит бегать. Нет, есть место, куда бы я побежал и на старости лет, но это-таки рано и не сейчас.