Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел

— Как это? — спросил я.

И тогда незнакомец рассказал мне о сущности, которую Церковь Второго Шанса называет «ка». Вам приходилось об этом слышать, Джилл?

— Я ходила на их проповеди, — ответила Джилл.

— Ну, тогда вы знаете и о «ка», и об «акхе», и о всяких прочих дурацких штуковинах. Этот парень сказал мне, что теология шансеров отчасти верна. Главным образом потому, что один из этиков посетил человека по имени Ла Виро и тем подвигнул его на создание Церкви.

— Я думала, что это просто одна из дичайших выдумок, которую эти визионеры выдумали и пустили гулять по свету, — сказала Джилл. — Я верила этому не больше, чем верила на Земле в бредятину земных пророков. Моисея, Иисуса, Зороастра, Магомета, Будды, Смита, Эдди — всей этой тошнотворной братии.

— Ну и я тоже, — отозвался Сирано. — Хотя, когда я помирал, я все же покаялся. Преимущественно чтоб утешить мою несчастную сестру и моего доброго друга Ле Бре. Кроме того, вреда от моего обращения на смертном одре никому не было. А уж если говорить совсем по правде, так я убоялся пламени адского. В конце концов…

— Последствия воспитания, полученного в детстве.

— Точно. Но теперь передо мной стояло существо, утверждавшее, будто такая штука, как душа, действительно существует. А у меня самого имелось неоспоримое доказательство существования жизни после смерти. И все же я не мог отделаться от сомнений, от чувства, что надо мной кто-то издевается. Что, если этот человек на самом деле всего лишь кто-то из моих соседей, прикинувшийся вестником богов? Я поверю ему, а завтра превращусь во всеобщее посмешище? Как! Де Бержерак — преклоняющийся перед Разумом, атеист, и так дешево купился на фантастическую выдумку?

Но… кто мог сыграть со мной подобную шутку? Я не знал никого, у кого могли быть причины и средства для подобного розыгрыша. А как быть с наркотиком, который заставил Ливи спать, а у меня парализовал ноги. Я лично что-то о таком наркотике не слыхивал. А где мог взять шутник этот шар, охватывающий голову незнакомца? В хижине все же хватало света, чтоб разобрать, что шар черный и почти не прозрачный. И все же…

И тогда, будто уловив, что моя вера пока колеблется, незнакомец вручил мне нечто вроде очков, сделанных из незнакомого мне материала.

— Поднесите это к глазам, — сказал он, — и взгляните на Ливи.

Я так и сделал и чуть было не задохнулся от изумления. Прямо над головой Ливи висел многоцветный шар. Шар светился — он излучал яркий свет. Он вращался и то сокращался в объеме, то расширялся, а время от времени выпускал из себя нечто вроде рук — такие шестигранные придатки. Они вдруг скрывались в шаре, но на их месте сразу же появлялись другие.

Незнакомец протянул руку и позволил положить ему на ладонь очки. Он ничего не сказал, но было видно, что ему не хочется, чтоб я к нему прикасался. Я, ясное дело, повиновался…

Незнакомец спрятал очки где-то в глубинах плаща и произнес:

— То, что вы только что видели, — ватан. Это и есть бессмертная часть души каждого из вас. — После паузы он продолжил: — Я избрал нескольких из вас, чтоб помочь мне сразиться с тем чудовищным злом, которое творят мои соплеменники в отношении вас. Я выбрал людей в соответствии с их ватанами. Видите ли, мы можем читать в ватанах так же просто, как вы читаете детские книжки. Характер человека отражен в его ватане. Может быть, слово «отражает» тут не совсем точно, так как ватан и есть характер. Но у меня нет времени, чтоб объяснять подобные детали. Главное в том, что лишь ничтожная часть человечества достигнет желанной окончательной стадии — бессмертия, души, если человечеству не будет даровано гораздо большее время на завершение этого процесса.

А затем он опять кратко коснулся того, о чем шансеры повествуют с такими подробностями. Что не получивший завершения ватан умершего человека вечно странствует в просторах космоса, продолжая хранить в себе все человеческое, но не обретая сознания. Только полностью развившийся ватан обретает сознание, И такой стадии удостаиваются лишь те, кто достигает морального совершенства еще при жизни. Или кто хотя бы подходит к такому состоянию достаточно близко.

— Как?! — вскричал я. — Значит, результатом достижения морального совершенства явится странствование несчастного призрака сквозь глубины космоса, где он будет вечно биться и отлетать туда-сюда от стен Вселенной наподобие космического мячика, сохраняя при этом сознание ужаса своего положения и не имея возможности общаться с кем-нибудь, кроме себя самого?! И это состояние, которого все жаждут?

—  Не следовало бы вам меня прерывать, — ответил незнакомец, — но я все же отвечу вам вот что: существо, которое достигает состояния совершенства ватана, или иначе акха, уходит за пределы. Оно не остается в этом мире. Оно уходит за пределы.

— И что же там — за этими пределами? — спросил я.

— Уйти за пределы означает стать частью сверхватана. Стать частицей Реальности. Или Бога, если вам угодно так называть Реальность. Стать одной из клеток Бога и испытывать вечный и бесконечный экстаз Божественного Бытия.

Я уже почти убедил себя, что имею дело с обезумевшим пантеистом. И все же спросил:

— Однако это слияние означает потерю человеческой индивидуальности?

— Да, — ответил он, — но вы становитесь частичкой супер-ватана, то есть Бога. Вы обмениваете свою индивидуальность, свое самосознание на то же самое, но принадлежите сверхсуществу, так что это вряд ли можно рассматривать как потерю. Это самый большой выигрыш, какой только можно себе представить, это Результат!

— Да это просто ужас какой-то! — обозлился я. — Это что же за идиотские игры ведет Бог со своими созданиями? Разве после этого можно утверждать, будто жизнь после смерти, будто бессмертие хоть чем-нибудь лучше небытия?

Нет! Все это какая-то бессмыслица! Если подходить логически, то зачем душа, или ватан, вообще появляется на сцене? Какой смысл создавать их, если подавляющее большинство ватанов теряется впустую, будто это мошки, которые рождаются на свет лишь для того, чтоб быть съеденными птичками или прихлопнутыми мухобойками? А те ватаны, которым чудом удается выжить, хоть и сомневаюсь, что это можно назвать удачей? Что происходит с теми, что почти добились совершенства, святости, если угодно, и все это только ради того, чтоб их под самый занавес надули? Ибо потеря вашего самосознания, вашей индивидуальности, вашей человеческой сущности — это чистейшей воды жульничество!

Нет, я хочу остаться собой — Савиньеном Сирано де Бержераком — уж если стану бессмертным! Не желаю я вашего поддельного бессмертия, вашего прозябания в виде ничего не помнящей, безмозглой клетки Господа Бога! Безымянной и безмозглой!

— Как и все представители вашего рода, вы ужасно болтливы, — поморщился незнакомец. — Однако… — Он выдержал паузу, а затем продолжил: — Есть и третья альтернатива, та, которая вам будет больше по душе. Я не хотел о ней говорить… не хочу и теперь. Нет у меня времени, а то, которое есть, — далеко не самое подходящее. Быть может, в следующий раз… Мне скоро уходить…

Только сначала нам надо договориться о вашей лояльности и помощи мне. Вы на моей стороне?

— Как я могу поклясться в том, что буду вам верен, если не знаю, стоите ли вы того, чтоб вас поддерживать? Насколько я знаю, вы можете оказаться самим Сатаной!

Незнакомец гулко хмыкнул и ответил:

— Вы единственный, кто одинаково отрицает и Бога, и Дьявола. Но я не дьявол и даже не его аналог. Больше того, я нахожусь на вашей стороне, на стороне обделенного и страдающего человечества. Только доказать это не могу. Вернее — пока не могу. Но вам не мешало бы подумать вот о чем. Разве мои коллеги обращались к вам? Разве они сделали хоть что-то, кроме того, что воскресили вас из мертвых, ради целей, о которых они даже не осмеливаются вам сказать? А разве я не избрал вас из многих миллиардов других людей, дабы вы помогли мне в этой тайной войне? Вас и еще одиннадцать других? Так почему же я оказал вам эту великую честь? Я скажу вам это — вы один из немногих, способных мне такую помощь оказать. Ибо ваш ватан подсказал мне — вы будете на моей стороне!