Зачем богу дьявол к 2 (СИ)

Правители, не мудрствуя, независимо от юрисдикции, ввели коллективную ответственность за оборот награбленного - и за продажу, и за использование, а так же за причинение вреда свободной торговле. Религиозную активность, в чём бы она ни проявлялась, приравняли к террористической деятельности. Молчуну не потребовалось увеличивать свою армию шпионов, потому что от добровольных доносчиков отбоя не было. Они и у святых одежд найдут изнаночные швы.

Агенты Никиты создали на вольных территориях с десяток различных компаний. Вместе взятое это привело под Знак Птицы много новых поселений без большой крови. Беспощадность карательных операций излечила от толерантности к соседству с криминалом и с борцами за свободу религиозной совести, которая, и в правду, почему-то всегда, заради бога, приводит к человеконенавистничеству. Слухи о том, что Правители якшаются с пришельцами, мало волновали: в мифологии вокруг Собирателя и Хранителя столько всего, что пришельцы - мелкий штрих.

Вернувшись домой после занятий с пополнением бойцов из новых поселений, Николай застал Никиту и Ванюшку в задумчивости: они разглядывали лежащие на столе две небольшие разрисованные дощечки. Присмотревшись, он узнал себя и Никиту, изображённых в иконописной манере.

- Вот так, супруг мой ненаглядный! - сказал с сожалением Никита, мол, за что боролись? - На нас теперь молятся! Старатели привезли. Ладно бы дрочили. Это я понимаю. А ты знаешь, что моя фотография помогает от невстанихи, и от геморроя лечит? А на твою - только глядя можно забеременеть! Представь себе, к каким местам наши светлые лики прикладывают!

- А тебя ещё ко лбу, для хитрости. - сообщил Никите Ванюшка.

Николай подхватил Ванюшку, поднял на руки и поцеловал в щёку:

- А ты таблицу умножения прикладывай, чтобы выучить.

- Я выучил! - ответил Ванюшка, обняв Николая за шею и с интонациями Никиты добавил: - Железный ты дровосек.

- А ты моё маленькое сердечко! - подыграл Николай.

- Вот и обманываешь! - Ванюшка смотрел укоризненно. - Твоё сердечко Никита.

- И ты тоже! - не вполне согласился Николай.

Глядя на них, у Никиты защемило сердце. Остро трогательное, с затаённой горчинкой отношение Николая к Ванюшке, к детям говорило о сожалении - своих детей у него не будет. Никита несколько раз пытался завести разговор на эту тему, ведь, всё решаемо. Николай отмалчивался.

- Пусть делают, что хотят. - Николай отпустил Ванюшку и небрежно махнул рукой на иконы. - Молятся, прикладывают, подтираются...

- Я их себе возьму. - объявил Ванюшка, забрал иконы, чтобы отнести в свою комнату.

- А ещё хотят собрание представителей городов. - продолжил в попустительском тоне Никита, но завершил решительно: - Фиг им, а не парламент!

- Что-то нужно, а то передерутся. - с сомнением сказал Николай.

- С парламентом передерутся быстрее и нам мозги выкрутят! - уверенно ответил Никита. - Передерутся, туда им и дорога! Они власти хотят, а не порядка в управлении. - Никита хитро смотрел на Николая, что обычно означало какое-нибудь неожиданное предложение: - Мы им подарим наш парадный портрет!

Николай ответил пожатием плеч, мол, опять тебя понесло.

- Сами нарисуют, хуже будет. - продолжил Никита. - А так, вроде многозначительного ответа... Тебе же всё равно, чем они подтираются.

Раздался мелодичный звонок, и дежурный по дому сообщил:

- Пётр!

- Да. - нажав кнопку ответника на столе, пригласил Николай.

Перед ужином гости бывали редко, только по очень срочному делу. Вольное вечернее обсуждение прошедшего дня обыкновенно происходило за общим столом в столовой, которая стала вроде кают-компании на корабле.

Вошёл Пётр и кольцо Никиты дало о себе знать: можно представить что-нибудь и более неожиданное, если запустить в необузданный полёт фантазию. Никите показалось, что ему показалось, но кольцо не унималось. Пётр волновался, говорил сбивчиво:

- Пожалуйста, нам нужно спуститься к реке... Вы сами увидите... Всё сами... поймёте.

Никита передал Николаю взглядом: "Опасность!". Пётр не прятал глаза, но и не в глаза смотрел, а куда-то за спину своих Командиров. Он не в себе. Это очень странно.

- Проблема? - спросил Никита.

- Нет... Пожалуйста, не спрашивайте. Всё нормально... - успокаивал сам себя Пётр. - Вы увидите... Это не займёт много времени... Я надеюсь...

В дополнение из своей комнаты выскочил Ванюшка. Он смотрел на Петра испугано, тревожно.

- Ребёнка напугал. Подожди во дворе. - предложил Николай.

Пётр не выдержал взгляд Ванюшки, опустил глаза и вышел.

- Мы знаем. - попытался успокоить Ванюшку Никита. - Не волнуйся. Мы справимся. Подожди нас дома.

У Ванюшки в глазах появились слезы, он стоял как вкопанный.

- Ты же боец. А боец должен доверять командирам. - с напускной строгостью сказал Николай.

Ванюшка стремительно бросился назад в свою комнату. Когда туда осторожно заглянул Никита, мальчик лежал на кровати, сильно зажмурив глаза.

- Он помнит смерть родителей. - объяснил Николаю Никита. - Ему страшно.

Договорились - Николай пойдёт с Петром, а Никита как бы задержится, на самом деле опережая, но с условием, что не будет решать проблему самостоятельно. Условие не обещание.

В Доме не было чёрного входа, но был запасной выход, которым Никита воспользовался. Спуск на берег со стороны хозяйственного двора более крут, чем по деревянной лестнице с парадной стороны. С элементами слалома на пятках Никита спустился к воде. Солнце уже село, но световая корона ещё подсвечивала небо. Прижимаясь к обрывистому берегу, Никита прошёл вверх против течения. Кольцо на пальце вопило. Трудно было оценить, насколько можно приблизиться к неизвестной опасности, не выдав себя?

Бесполезно стараться идти бесшумно, если не умеешь этого делать. Никита с интересом бывал на занятиях, которые проводил Николай с разведчиками, но практически истинный следопыт-зверобой из него не получался. Хотел обмотать ноги рубашкой, но тогда бы светил телом, больше, чем шумит. Ползти, а судя по обстоятельствам, нужно не иначе, как ничком, Никита не захотел. Предел сомнениям положил Парень, который с неба плюхнулся к ногам, что означало: сколько можно судьбу испытывать? Сразу же стал виден невдалеке, лежащий на земле, наизготовку враг: он обернулся на подозрительные звуки. Кресты! Большую неожиданность нельзя вообразить. Никита стремглав припал к земле. Парень с предельно возможным шумом, нарочно цепляя крыльями мелкие камешки, взлетел. Креста успокоила возня птицы.

Дальше произошло чудо, не зафиксированное в жизнеописании Правителей. Вдалеке над речной гладью возникла лучезарная фигура. Царственный незнакомец приближался по воде аки посуху - это Он, идущий в вечность по озеру Галилейскому. Над головой Его нимб крестчатый, облачён Он в красный хитон и синий гиматий поверх накинутый. Зачарованные увиденным, встали с земли враги, число их шесть, как от числа Зверя, и пошли к воде. Простёр руки Христос, призывая к себе чад своих и просияло лицо Его солнцем, одежды же Его сделались светом белым. Но один лишь крест, как апостол Пётр маловерный, зашагал навстречу Спасителю. Приняла река жертву, понесла течением. Опомнился храбрец, лишь вдохнув воду, будто воздух, паника охватила его, гортань свело судорогой, словно раскалённым железом наполнилась грудь, и мир исчез, наступил блаженный покой.

Оставшиеся кресты замерли у воды, не решаясь на душеспасительный шаг. Знать, не крепки в вере! И опустил Христос руки на автомат Калашникова 7,62-мм. Звуки выстрелов оросили крестовской кровью берег, как божьей росой.

Кольцо на пальце у Никиты замолчало. Он поднялся с земли и огляделся.

Наверху деревянной лестницы Николай делал вид, что поджидает Никиту. Пётр внешне был спокоен, потому что у него не осталось сил бороться с неизбежным: всё бесполезно, непоправимо и скоро закончится. На ступеньку приземлился Парень, приглашая спустится в низ. Обманули Правители! И правильно сделали. Пётр закрыл глаза. И жить теперь невозможно, и умирать не хочется. Пётр выхватил из кобуры пистолет... На что он рассчитывал? Николай резвее. Самоубийство или покушение - это осталось невыясненным. Мгновенная смерть - только в эпицентре ядерного взрыва. В других случаях она не мгновенная, даже пуля мужского калибра прямо в лоб лишь приближает к идеалу смерти. В этом Петру напоследок повезло.