Хроники Избранных. Трилогия

Но вот следующие слова Андрея Александровича его просто-напросто поразили.

– Предупредила телепатически.- Сказал тот.

Алексей молчал, не находя ничего для ответа. Тогда глава Светленгов стал говорить дальше:

– Ты, должно быть, слышал, как я играл? Это Бетховен, мой любимый композитор.

Правда, такие произведения лучше исполнять на фортепиано, не зря же они написаны специально для такого инструмента. Но, как видишь, у меня тут пианино. И то не самое новое и хорошее.

– Вы… Вы хорошо играли. Правда.- Вдруг сказал Алексей.- Я уважаю классику.

– Рад это слышать. В наше время, когда на дворе уже во всю идет 21-й век, большая часть молодежи все больше отдаляется от такой музыки, не понимает ее и не слушает, что очень плохо. Я, в свою очередь, не понимаю их. Они отвергают эту музыку, но покупают диски и ходят в клубы, где можно услышать техно, хаос и тому подобное. Вот это они называют музыкой. Набор ужасных электронных звуков. Эти люди не понимают, что такое настоящая музыка. Мне с такими не по пути.

– Вы знаете…- Алексей попытался говорить более живо и уверенно.- Я, наверное, соглашусь с вами. А вы много произведений знаете? А Лунную сонату Бетховена?

– Конечно.- Тут же ответил Матрэкс.- Как же не знать такое? Это же одно из самых известных, красивых, гениальных произведений вообще! Не стоило спрашивать, знаю ли я его. Ну, ладно. Сыграть?

Тот молча кивнул. Андрей Александрович положил пальцы на клавиши, и пианино ожило, красиво зазвучало.

Не переставая играть, мужчина заговорил:

– Алексей, скажи мне, будь добр, ты что-нибудь помнишь из своей жизни?

– Нет. Ничего. Это меня очень беспокоит, если честно.- Сразу оживился парень.- Настя сказала, что Вы знаете, что со мной приключилось и можете все объяснить.

– Да. Могу объяснить. И я сделаю это.

Он еще поиграл около минуты, а потом остановился и, впервые повернувшись к Шахнозарову, начал:

– Если честно, меня тоже беспокоит твое состояние. Но ты не подумай ничего такого.

Твоей жизни ничто не угрожает… в данный момент. Просто… мои люди, судя по всему, немного переборщили с… Ладно, дело не в этом, а вот в чем. Послушай меня внимательно. В тебе с рождения были заложены необычные, сверхъестественные возможности. Долгое время, почти двадцать лет, они спали, и их нельзя было заметить, как-то почувствовать. Сейчас же они ожили и стали проявляться. Я даже могу сказать, как именно. Еще с прошлого года ты вдруг стал меняться на глазах у всех. У тебя стало улучшаться здоровье, ранее тебя никогда не радовавшее, ты начал вести более активный образ жизни, стал необычайно удачлив, и почти все твои желания непременно сбываются. За последние месяцы ты несколько раз выигрывал в различных лотереях и конкурсах. Неужели не помнишь и этого?

Алексей сидел, упрямо вспоминая что-нибудь из своего прошлого и, как ему показалось, попытки начинали иметь некоторый успех.

– Постойте!- Заговорил он.- По-моему, что-то было такое. Что-то припоминаю! Но… откуда Вам известно это?

– Откуда известно? А вот такой вопрос тебе: ты знаешь, кто такие Избранные?

– Нет.- Замотал головой молодой человек.

– Избранные – это люди, обладающие сверхъестественными способностями и тем самым отличающиеся от всех остальных. Это я, это Настя, это ты и много кто еще. Но нас все же меньшинство, если брать в соотношении "Избранные – простые люди". Нас гораздо меньше, в сотни раз меньше. Мы всегда чувствуем друг друга. Вернее, сильнейшие чувствуют тех, кто слабее их самих. Как только твоя энергия потенциального Избранного стала более или менее заметна, я и кое-кто еще из наших, близких по уровню силы ко мне, почувствовали, что в городе появился еще один человек как мы сами. И мы решили найти тебя, какое-то время последить за тобой, а потом пригласить к нам в наше общество. И вот ты сидишь рядом со мной.

– Я Избранный?- Переспросил Шахнозаров.

Матрэкс кивнул.

– И я обладаю нечеловеческими способностями?

– Ты потенциальный Избранный, не смотря на то, что твоя энергия уже достаточно активно проявляется во внешнем мире. Способности нужно еще развить и научиться обращаться с ними.

– Боже!- Только и смог выговорить после этого Алексей, переваривая услышанное.- Неужели это правда? Не могу поверить…

– Да, согласен. Поверить трудно, но это так.- Матрэкс закрыл крышкой клавиши пианино и, протянув одну руку в сторону небольшого столика, стоявшего под экраном, сказал.- Смотри!

Стакан, наполовину наполненный водой и стоявший на том столе, вздрогнул, а затем взял и пополз по его поверхности. Видя это, Алексей чуть не подскочил на месте и продолжал наблюдение за движущимся предметом выпученными глазами.

Добравшись до края стола, стакан не упал. Он продолжил движение в воздухе и вскоре оказался в руке у главы Светленгов.

– Вот так.- Сказал мужчина.- Это лишь некоторый процент из того, что могу делать я. И ты так сможешь, если захочешь. Как, впечатляет?

– У меня нет слов. Я не знаю… не знаю, что говорить.- С трудом выговорил молодой человек, пораженный тем, свидетелем чего явился только что.

– Понимаю. Если есть что спросить, спрашивай. Но не могу обещать, что отвечу именно сейчас на любой из твоих вопросов.

Алексей недолго молчал, собираясь с мыслями, а потом его словно осенило, и он быстро озвучил свой вопрос:

– Вы сказали, что искали меня, чтобы предложить остаться с вами. Скажите, я дал свое согласие на это?

– В принципе, да. Можно считать, что ты дал свое согласие.

– Но когда и где? Я не помню этого!

Глава Светленгов встал, все держа в руках тот стакан, и, когда Шахнозаров вскочил следом, молвил:

– Ты сам говорил, что ничего не помнишь из своего прошлого. Естественно, ты и это не помнишь. Но, я думаю, память вернется к тебе. Тогда ты и должен узнать где и когда ты стал одним из нас. Если к полудню не вспомнишь, то наш разговор продолжится, а пока иди.

– Хорошо. Пойду. Что-то мне нехорошо от всего этого.

И парень направился к выходу. Матрэкс не смотрел ему вслед. Этого не требовалось.

Он мог все "видеть" с помощью телепатии.

Алексей выбежал на лестницу, дрожа как при лихорадке. В глазах у него потемнело и он, не понимая, что происходит, с криком бросился вниз. Преодолев один пролет и оказавшись на промежуточной площадке с очень широким подоконником, которым заканчивались (или начинались?) окна, идущие по всей стене до четвертого этажа, споткнулся и упал. Растянувшись на лестнице, он замер…

День начался с поистине яркого, солнечного утра. Город ожил – не было еще и восьми часов. Быть может, какой-то части его жителей нужно было идти на работу не к девяти, а немного раньше. Наверняка так и было. Общественный транспорт активно сновал в разные стороны, развозя людей кого куда. У всех имелись свои дела. И надо же, все еще у некоторых не было собственного автомобиля.

В здании, стоящем на центральной улице города, постепенно становилось все оживленнее. Ночная тишина и даже некая таинственность, обитавшие в нем до восхода солнца, исчезли.

Большой зал на втором этаже с табличкой "206" на двери к полудню стал заполняться большим количеством народа. Все мужчины были в светлых одеждах. Кто в костюмах с пиджаками, кто в одних рубашках с укороченными рукавами. Среди них находилось и несколько девушек, одетых, как никто другой, по-летнему – в топиках, майках, коротеньких юбочках и шортах, модных обтягивающих джинсах – радовавших их своим присутствием.

Столы, еще ночью стоявшие несколькими рядами напротив белого экрана для проецирования изображений и фильмов на него, теперь были проставлены в два слившихся ряда, протянувшихся вдоль почти всей длины помещения. Все стулья, а точнее кресла на колесиках, были на месте.

Люди шумно общались между собой, большинство стояли поближе к длинному столу, получившемуся из двенадцати отдельных, а некоторые уже садились. Время от времени в зал заходили новые люди, кто-то просто заглядывал и удалялся.