Галактическая полиция (Кора Орват 1)

Последние слова недалекого, но воинственного генерала Коре очень не понравились. Она укрепилась в мысли, что гуманизм местных военных имеет под собой какое-то подлое основание. Она посмотрела на Мишу Гофмана. Тот глядел перед собой и как будто не слушал, о чем идет речь. Тогда Кора обернулась к Эдуарду Оскаровичу. И тот сразу же ответил - негромко, словно прочел мысли Коры:

- Они в самом деле не придали значения этой проблеме. А зря...

- Я требую возвратить меня домой! - вопил между тем полицмейстер.

- Какого черта я должен погибать дважды! Хватит одного раза! - вторил ему Покревский.

Это были два наиболее четко выраженных полюса интересов. Остальные в большей или меньшей степени примыкали к одной из этих партий.

- Кстати, я могу остаться и здесь, - сказал Покревский. - Дайте мне работу, я никакой работы не чураюсь. Мы с Паррой будем жить, никому не помешаем.

- Нет, нет и еще раз нет! - Генерал Грай поднялся и направился к выходу. Полковник торопливо зашагал за ним. - Почему вы мне не доложили, что у вас такой бардак? - спросил генерал на ходу.

- А у меня, простите, за плечами пехотное училище, а не университет, - огрызнулся полковник.

Военные, чеканя шаг, покинули комнату. Наступила тишина. Скорее от растерянности - каждый примерял к себе непонятное будущее.

- Почему же они так заспешили от нас избавиться? - спросил Эдуард Оскарович. Он первым пошел наружу, на плац. Инженер Всеволод последовал за ним. - А я рад, что они хотят от нас избавиться. Независимо от их целей я скоро вернусь к своей работе. Соскучился.

- А вы уверены, что вам это удастся? - спросил Эдуард Оскарович.

- Надеюсь. - Инженер смотрел на небо так, словно надеялся увидеть там свой махолет.

- А вы как думаете, - тихо спросила Кора, - куда мы попадем?

- Насколько я знаю, - ответил Эдуард Оскарович, - Гарбуй ставил уже опыты - живые существа, которых он отправлял на Землю, попадали в тот момент, которого Земля достигла к настоящему времени.

- Значит, у полицмейстера Журбы и принцессы мало шансов увидеть родных?

- Почти никаких. Если природа не сыграет с нами злой шутки.

- А вы сами, я забыл, - спросил Всеволод, - из какого времени?

- Из середины двадцатого века, - напомнил Калнин. - Не хотел бы я загреметь к вам, - вздохнул инженер. - Дикое время. Ни материалов, ни технологии. Типичное средневековье. - Пожалуй, оно миновало раньше. - Я в переносном смысле. Стыдно было с такой технологией выходить в космос. Средневековье выражалось в ином. - Я понимаю. Вы имеете в виду общественные отношения, - согласился Всеволод. - Но когда ваш Сталин умер, вы скоро вышли в космос.

- В каком году запустили первый спутник? - спросил Калнин.

Ответа инженера она не услышала, а сама, к сожалению, забыла - в школе проходили, а так забыла. Там еще был космонавт, который потом разбился на самолете...

Остальные тоже выходили из барака, но далеко от него не удалялись.

- А расскажите мне, - попросила Кора инженера, - что здесь было... в прошедшие дни?

- Из всех действующих лиц с нами общался только Гарбуй, - сказал Всеволод. -- Полковник появился потом. Со всей охраной... Нас даже держали не здесь, а у самого моря, на вилле "Радуга".

- И нас было меньше, - сказал инженер. - Мы с поручиком.

- С ротмистром. - Покревский серьезно относился к своему чину. Будь его воля, подумала Кора, повесил бы Георгиевский крестик на синий халат.

Он погладил принцессу по плечу, и она прильнула к нему, запрокинув голову, смуглое матовое лицо и темные глаза в длинных ресницах. Красива она или нет? Разве красавицы водятся в богадельнях?

- А последними - вы и Эдуард Оскарович, - сказал инженер. - Вся компания. Интересно, кто будет следующий?

- Полагаю, что следующих не будет, - уверенно сказала Кора.

Облака плыли низко и медленно, от них исходила теплая, душная, утробная влажность. Чайки летали над помойкой в углу двора и выхватывали оттуда куски пищи и бумаги, как будто бычков из воды.

- Сначала они удивлялись нам, - сказал инженер. - А мы удивлялись им. Взаимная угадайка. Как собаки - знаете, они еще не знакомы и боятся друг дружку, ходят кругами и косят глазом.

Покревский засмеялся. Принцесса, глядя на него, тоже улыбнулась.

- Несколько дней назад я был вшивым и отчаявшимся офицером погибшей армии, - сказал Покревский, как бы оправдываясь перед Корой. - И я добежал до смертной черты. А теперь рядом со мной есть женщина - ребенок, моя птичка... мы ни черта не умеем говорить, а все понимаем. Смешно, правда?

- Смешно, если учесть, что ей на пятьсот лет больше, чем вам, сказал инженер.

- Поэтому я так испугался сегодня, когда узнал, что возвращение может оказаться разлукой. Безнадежной, - сказал Покревский.

Над площадкой прошел вертолет. За ним второй. Они снижались за колючей проволокой.

Кора прошла к лабиринту. Он так и остался полуразрушенным, словно его топтали слоны. Кому могли понадобиться эти опыты?

Эдуард Оскарович, который стоял в тени стенки лабиринта и, приставив козырьком ладошки ко лбу, смотрел на опускающиеся машины, почувствовал, что подошла Кора.

- Сегодня все решится, - сказал он. - Мы попали палкой в муравейник, и все муравьи спешат первыми сожрать гусеницу.

- Вы говорите загадками, - сказала Кора. - Здесь все загадки. И лабиринт - загадка. Зачем эти игры?

- Вы когда-нибудь видели в музее одежду сибирского шамана? Да? Помните, сколько ненужных бранзулеток украшает его халат? Это игры в большую науку.

- Простите, - сказала Кора, - но заверяю вас, что на Земле двадцатого века я была бы среди лучших специалистов по карате. Девушке надо уметь защитить свою честь.

- Дело не только в ваших умениях... - Вот именно. Мне хочется понять, кто такой Гарбуй. Профессор поглядел сквозь Кору и сказал: - В конце концов ваша голова - вы ею и распоряжаетесь. Но я вам помочь не смогу.

- Спасибо за искреннее предупреждение, - сказала Кора. - По крайней мере, я знаю, на что мне можно рассчитывать.

Калнин был напряжен и прислушивался к звукам, которые были для Коры неочевидны. Халат его был туго обмотан вокруг тела - ему достался широкий халат - и подпоясан веревкой, отчего у Калнина был вид католического нищенствующего монаха; низкое утреннее солнце отражалось в толстых линзах очков.