Дикий Порт (Райские птицы)

— Кажется, за меня поручились, — почти смущённо ответила Лилен.

— А ты при переводе теряешь курс, или нет? — поинтересовался Майк.

На секунду она растерялась. Какой перевод? Какой курс?

…Тьфу ты.

Факультет социальной психологии.

— Я не хочу с началом съёмок тянуть, — соловьём разливался Майк, — как только всё оформлю, тут же уеду. Я вообще хотел в ближайшие дни на Урал лететь, чего ждать-то…

Лилен уставилась в пустую тарелку.

Индикарта. Потеря или не потеря курса. Съёмки. Это были какие-то очень старые, полузабытые, потерявшие смысл проблемы. Она успела вжиться в роль особистки настолько, что перестала ощущать себя кем-то другим.

Впервые подумалось с тоской: «Почему я не райская птица?»

Ты не амортизатор в тройке Севера, и даже не драконья принцесса — ты недоучившийся соцпсих, местра Вольф. Не думаешь же ты в самом деле, что останешься с ними? Ничего не умеешь, ничего не знаешь, а как только узнаешь, станешь совсем бесполезна. Тебе уже поздно учиться, и даже выучившись, ты никогда не сравняешься с ними. Ты человек-костыль…

…это было как-то уж совсем обидно, и Лилен смягчила приговор, обозвав себя соломинкой, за которую схватились утопающие. Вариант приятный, но нечестный, ведь поначалу это семитерране пришли к ней на помощь, а не наоборот. Но фантазия у неё иссякла.

— Ты со мной? — спросил Майк.

И больше ничего не говорил, глядя на молчащую Лилен тихими больными глазами.

— Я… — начала та, когда дольше молчать стало нельзя.

Осеклась.

— Я тут пока занята, Майк.

— За тебя поручился тот человек, — утвердительно сказал парень. — Он кто? Семитерранин, да? Богатый? Или чей-то сын?

— Он… долго объяснять… он коллега местры Чиграковой.

— Значит, я всё правильно понял… — проговорил Макферсон, глядя в пол. — Это он. Извини.

— За что?

— Я помню про наш договор. Я забылся. Так когда тебя ждать?

Лилен прерывисто вздохнула. В груди было тяжело, точно там лежал камень.

— Скоро. Майк, тут… это… дела. Я же мастер. Я вроде как… работаю.

— Это связано с расследованием? — понял тот.

— Да.

— Ясно.

Он встал. Потом сел. Вызвал официанта и попросил счёт, решив напоследок заплатить за не свою девушку. Нужно было продержаться ещё несколько минут и как-то разрядить обстановку.

— У местры Анжелы всё хорошо, — под нос себе сказал он. — Она беспокоилась за тебя, и местер Игорь тоже… И Улянка.

— Я им позвоню, — пообещала Лилен. — Просто тут… суматоха такая была…

Майк сложил руки на коленях, как ребёнок.

— Я… — и вдруг вскинулся, спохватился, забавно уцепив себя за нос. — Я опять забыл, вот дурак!

— О чём?

— Наследство, — заговорщицки прошептал он, подавшись к ней. — Тайное. Биопластик.

Катилась по циферблату секундная стрелка, поблёскивая тёплым золотом. Алентипална разглаживала салфетку, расправив её на коленях, — бездумно, ритмичными механическими движениями. Иные нити уже растянулись не в меру.

Что-то происходит.

Не бывает и секунды такой, чтобы ничего в мире не происходило. Чувствуй только надвигающуюся грозу, маленькая певчая птичка, и ты успеешь сняться с ветки прежде, чем в дерево ударит молния…

Корректоры не бывают уравновешенными людьми. Даже внешнее спокойствие встречается редко, оно — плод большого опыта, долгой работы над собой, или же маска, зерцало, щит. «Если бы я могла положиться на Данг!» — первая в течение долгого времени мысль, сложившаяся словами. Среди старшего поколения больше нет сильных специалистов, есть только опытные и умелые, а это, что ни говори, не всегда заменяет незамысловатую мощь. Дети Эрэс — целая россыпь жемчужин: Светочка, Димочка, Ниночка, Женечка, Олечка… но они ещё дети, и каждому надо с собой совладать, прежде чем подчинять случайности.

Местра Надеждина ждала.

…Мультяшка и Анастис вошли одновременно — хрупкая корректорша проскользнула у Чиграковой под локтем.

— Алентипална! — шёпотом простонала Нина. — Баба Тиша!

Та подняла лицо.

— Ниночка?

— Тут такое… там такое! Там… Света…

— Тихо-тихо, спокойно, — амортизатор Высокой тройки мигом очутился рядом с Мультяшкой, начинающей впадать в истерику. Присел на корточки. — Давай лапу. Вот так. А теперь пусть Настюша расскажет, что случилось. Я душой чувствую, что явились вы, девчата, с одним и тем же.

— Элия Наумович, — Чигракова беспомощно покосилась на дрожащую Нину, — Кайман звонил. И с Таисией я переговорила.

— Что случилось? Покороче.

— Если совсем коротко, то безопасность визита толком не пропета. Здоровье Флейты под вопросом. В раскладе появились новые действующие лица, Кайман не в состоянии просчитать события и просит инструкций.

— Оп-паньки… — выговорил Ценкович и поднялся. Ухватил себя за бороду. — Что со Светой?

— В питомнике отработал «Скепсис»…

— Я помню.

— Кайман боится, что Ксеньку раскрыли. И выдали дезу.

— Доказательства?

— Никаких.

Борода выдохнул и сел.

— Я так с вами курить снова начну, — пожаловался он.

— Элия Наумович, — несчастным голосом сказала Чигракова. — Свету… похищали.

Мультяшка, прижавшаяся к коленям Алентипалны, тихо заплакала.

Глава пятнадцатая

Дикий Порт

По белой степи на вороном жеребце скачет Тень, дитя рая.

Солнце подымается над столицей, отражаясь в бесчисленных зеркальных поверхностях. Ровный молочный свет раскрывается веерами радуг, водопады искр летят к земле со светящихся игл небоскрёбов. Деловой центр Степного не засыпает никогда: на каждой колонии, в каждом городе своё время суток. Транспланетный уровень ведения дел не позволяет релаксации.

Столица Урала юна. Ещё живы её строители, первопроходцы, помнящие, как нарекались моря, равнины, хребты, как сшибало с мест жилые модули в сезон ветров, как ждали с Земли караванов с пищевыми концентратами. Внуки первопоселенцев научились смотреть на землян свысока.

Столица выстроена по единому плану, каждый её район уникален, каждый — произведение искусства. Заречье и Старицы, Белокрыши и Каменный Остров, Парковый и Хасановку не спутаешь, даже зная лишь понаслышке. С воздуха Степной похож на букет полевых цветов и, несмотря на юность, уже умеет удивить путешественника.

Правда, радушием он не славится.

Линия рассвета достигает Алмазных гор, в которых нет ни единого алмаза; полупрозрачный минерал точно вспыхивает, играя бликами. В погожий день сияние на горизонте видно на верхних этажах высоток, и не одна влюблённая пара скрепляла обещания, любуясь рассветом со смотровых площадок на крышах.

Берега реки Белой, район сверхдорогой застройки, отгорожены от Степного километрами лесопарка. Летучий остров медленно дрейфует над ним, повинуясь утреннему свежему ветру: эксцентричная прихоть, уединённая вилла. Её хозяин, поднявшись повыше и воспользовавшись оптикой, сможет различить вдали какие-то постройки, поблёскивающие под солнцем. Но даже запросив съёмку спутника, нельзя увидеть, как по белой степи на вороном жеребце скачет Тень: район закрыт от свободного наблюдения.

Внизу, в коттедже, над которым сейчас проплывает летучий остров, уже полчаса как занят работой отец юного всадника, Илья Нероцкий. Он сделал несколько звонков и просматривает дайджест.

Несколько дней назад в это же время он сидел здесь, щуря воспалённые от недосыпа глаза, не зная, чем заглушить тяжёлое гудение внутри черепа. Даже биопластик не мог сделать тело работоспособным после стольких часов на пределе. Руки дрожали, и ключ казался тяжёлым, будто отлитым из свинца. Ключ от нижнего ящика стола, в котором лежал узкий белый прямоугольник. Одноканальный телефон.

Сдавшие нервы делали сложное из простого.

Илья Данилыч напоминал себе, что звонить собирается, в сущности, директору школы, где учится его сын. Обыденный поступок. Никакой мистики. Перед кем тут робеть самому Нероцкому?