Это был просто сон... (СИ)

В палату заглянула девушка-медсестра. Хотя медсестра, это еще как сказать. Здесь даже у медсестер имелись научные степени…

— Что, уже? — спросила Ирина, обмирая от страха

— Нет… Но к вам посетитель. Пройдите в холл, пожалуйста.

— Кто? Какой посетитель.

Но девушка уже исчезла. Ирина осторожно отцепила Игорька:

— Побудь здесь, сынок.

— Нет, я с тобой!

— Я вернусь, не бойся. Тебе нельзя вставать, сынуля. Пожалуйста, не хнычь. Ты ведь мужчина, верно?

— А ты когда вернешься?

— Очень скоро.

— Мам!

Ирина вернулась, обняла сына и поцеловала его:

— Отпусти меня, сынуля, — мягко попросила она. — Отпусти. Я быстро вернусь, обещаю.

— Правда?

— Самая правдивая правда, сынок. Можно, я пойду? — шутливо спросила она. — Отпускаешь?

— Иди, — разрешил Игорек.

Он отвернулся, уткнулся носом в подушку. У Ирины сердце обрывалось при одном взгляде на него. Но она решительно взяла себя в руки и вышла в коридор.

В палатах информ-терминалов информа не было по той простой причине, чтобы пациенты не нарушали режим сна и отдыха. И с собой приносить планшетки категорически запрещалось. А поговорить можно было в специально отведенном для этого помещении. Узел междугородней связи, как окрестила про себя Ирина это место. Большая комната с окнами во всю стену. И несколько информационных терминалов. Хочешь — разговаривай как обычно, хочешь, включай приват, тогда никто из соседей и мимо проходящих тебя не услышит…

… Кому же понадобилось? Кто знает, что Ирина в госпитале? Очень и очень немногие. Еще меньше тех, кому захотелось бы вдруг с нею поговорить…

Да не просто поговорить, лично явиться… Впрочем, Ирина сразу же узнала гостя.

— Непаэль ак-лидан!

— Ясного дня, Ирина, — вежливо ответил он.

— Простите, — виновато проговорила Ирина. — Я совсем забыла…

— Неудивительно. Я бы и сам забыл, в вашем-то положении. Как дела у вашего мальчика?

— Плохо…

Ирина не выдержала, расплакалась. Стала рассказывать. Лилайон слушал внимательно, не перебивал. Ирина отстраненно подумала, что только он один ее и слушал. Всегда. Если не считать Алаверноша. Но Алаверноша здесь не было… и о нем Ирина не вспоминала.

— Ой, извините, — спохватилась она, сообразив, что уже очень много времени потратила на разговоры с ак-лиданом.

Слишком много времени! А ведь обещала сыну, что вернется быстро.

— Я пойду, я должна… как я могла его бросить!

— Погодите, — остановил ее Лилайон, — не паникуйте. Ведь за ребенком присматривают, верно?

— Да-а…

В палате присутствовали датчики медсканеров. Врачи в первый же день показали их Ирине. Это на тот случай, если пациенту станет внезапно плохо, объяснили они. Это оправданная мера. Ущемляет права на частную жизнь, но исключительно ради блага больного, поэтому возражения не принимаются. Ирина не возражала. Конечно, неприятно знать, что за тобой следят, но… это же ненадолго. Пока лечишься. И действительно, ради твоего же блага.

— Вы места себе не находите. Идите к ребенку, успокойте себя. Я подожду.

— Спасибо, — поблагодарила Ирина.

Она поспешила в палату.

— Игорек! Сынок, вот и я…

Мальчик не отозвался. Ирина обмерла. Она мгновенно оказалась у кроватки и умерла еще раз: ей показалось, что он не дышит. Но Игорек просто спал… просто спал… а будь иначе, датчики медсканеров сработали бы… а вдруг они сломались?! Ирина с криком вылетела из палаты.

Она переполошила всех, кого только успела встретить. Врач, пожилая женщина-Оль-Лейран, появилась незамедлительно. И тут же выяснилось, что с ребенком все в порядке, мальчик просто крепко спит. Не в порядке именно Иринина голова, но тут уже нейрохирургия бессильна. Впрочем, врач воздержалась от таких выводов. Это Ирина поняла уже сама…

Игорек проснулся от суеты и захныкал. Ирина присела рядом, обняла его. Слава Богу! — думала она. — Слава Богу, мой сын жив. Он жив, жив… Жив! Но щупальца страха не спешили разжиматься.

Краем уха Ирина услышала обрывок разговора между хирургом и Лилайоном ак-лиданом:

— …помогите ей. Она совсем уже извелась.

Но это прошло мимо сознания. Мой сын жив!

Отпустило ее не сразу

— Вы переволновались, — сказал Лилайон ак-лидан, он остался в палате, видно, ему разрешили. — Вам надо отвлечься.

— Отвлечешься тут… — не сдержавшись, буркнула Ирина.

— Да, именно так. Скажите мне, как давно вы не спите?

Ирина вскинула голову. А это здесь при чем?!

Ак-лидан вздохнул:

— По вашим глазам все видно. Они у вас красные от хронического недосыпания. Хороший крепкий сон вам сейчас не помешал бы.

— Что вы, я не могу! — возмутилась она. — Как я засну? Игорька сейчас на операцию заберут, а я, значит, спать? И не надо мне никаких лекарств, — яростно добавила она. — Не хочу я ребенка бросать, понимаете?

— Понимаю. Но вам нужна поддержка, с этим-то вы не спорите?

У Ирины сил спорить никаких уже не было. Поэтому она просто кивнула.

— Вам нужен кто-то, кто смог бы побыть рядом с вашим сыном, пока вы, к примеру, спите…

— У меня никого нет, — ответила на это Ирина.

Лилайон помолчал, раздумывая.

— Когда операция?

— Скоро. Вот сейчас и придут…

— Я подожду вместе с вами.

— Спасибо, — растерялась Ирина. — Но… разве вы можете? Ну, то есть, у вас же свои дела есть и все такое. Я не могу заставлять вас…

— Это вас пускай не заботит.

— Но спать — сейчас — я все равно не буду! — уперлась она. — Не надо меня заставлять. Пожалуйста!

Лилайон мягко улыбнулся.

— Не буду. Вначале мы дождемся результатов. Извините, я сейчас выйду, надо отменить несколько встреч.

— Мне правда очень неловко… — начала было Ирина. — То есть, вы не обязаны…

Но ак-лидан только отмахнулся. И исчез за дверью. Он вернулся очень скоро. С довольной улыбочкой. Ирине некогда сейчас было думать над этой улыбкой, но она запомнила ее. Невозможно было не запомнить!

Игорек вел себя подозрительно тихо. Он боялся ак-лидана — из-за его нечеловеческой внешности, конечно же. И потому мальчик старался не отлипать от мамы. Ирина сама не отпускала его. Игорек был единственным, что у нее оставалось. Сын любимого человека, родная душа, самое главное сокровище ее сердца.

Не забывала Ирина и об Ойнеле. Правда, девочке сейчас ничего не угрожало, и находилась она в безопасном месте. Ирина твердо решила, что будет добиваться опекунства — сразу после того, как ее восстановят в правах, разумеется. Но вначале надо вылечить сына…

Пришли врачи. Игорек с перепугу поднял дикий рев. Он прятался за маму и орал так, что стены падали. Ирина сама расплакалась, не зная, как успокоить сына. И тогда вмешался Лилайон ак-лидан.

Он хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание. Игорек сразу же закрыл рот и уставился на него во все глаза. Так, словно в комнате никого больше не было. А дальше…

Ирина так и не поняла, что ак-лидан сделал. Что сказал. Или не говорил вовсе? В общем, осталось за гранью понимания. Но Игорек больше не кричал. Дал себя уложить в передвижной бокс. Ирина пошла рядом, проводила до дверей операционной. И вернулась в палату…

Ждать.

— Что это такое было? — спросила она у Лилайона. — Это вы со всеми так можете?

— Как сказать, — ответил он, — не со всеми, конечно же. Дети наиболее восприимчивы. И люди, лишенные эмоционального равновесия, тоже.

— Но что это? Как вы так можете? Вы и со мной так же поступали, я помню!

— Это из арсенала паранормальных дисциплин Земли-три, — очень неохотно объяснил Лилайон. — Своеобразная цивилизация… Очень многого достигли в неврологии.

— Я слышала о Земле-три, — сказала Ирина. — А защититься от этого можно?

— Вполне. Держите в узде свои эмоции, и все будет в порядке. Понимаете, я наблюдал за вашим ребенком. Он очень запуган. Ему нужна помощь детского психоневролога. Если вы хотите, чтобы не случилось рецидива.

— Рецидива? — не поняла Ирина.