Титан. Фея. Демон

Крис обернулся.

— Значит, и правда все дело в этом? В другом взгляде на вещи?

Валья ухмыльнулась.

— Нет, конечно не все. Еще дело в том, что мы не спим. Вы, люди, третью часть жизни проводите в бессознательном состоянии. А мы не спим.

— Все это, по-моему, очень интересно. — Крис знал, что титаниды не спят, но не задумывался о всех последствиях.

— Только не для меня. Но я сильно подозреваю, что мы совсем по-другому ощущаем время, чем вы. Наше время неразрывно. Конечно, мы его измеряем, но, скорее, как непрерывный поток, чем как последовательность дней и ночей.

— Да… но какое отношение это имеет к вашему ремеслу?

— У нас просто больше времени. Мы не спим, но примерно четвертую часть нашего времени проводим в отдыхе. Мы сидим, поем и занимаемся ручной работой. Потому так и выходит.

Путешественники по Офиону часто отмечали чувство безвременья, какое давала им река. Офион одновременно был и источником, и концом всего в Гее — кольцом вод, что связывало все воедино. В таком качестве он представлялся очень древним, ибо и сама Гея была страшно древней.

Офион казался старым, но все было относительно. Столь же древний, как сама Гея, Офион был младенцем по сравнению с великими реками Земли. Следовало также помнить, что большинство наблюдало эту реку в Гиперионе, где она растекается и бежит привольно. В каком-то другом месте 4000-километровой окружности Офион мчался резвей Колорадо.

Крис был настроен на быстрое путешествие в каноэ. Человек обычно ставил лодку на воду, направлял ее в быстрину и гнал по бурной воде.

— Можешь с таким же успехом расслабиться, — донесся голос сзади. — Так ты очень скоро устанешь, а тогда приляжешь поспать. Люди страшно скучные, когда они спят. Я хорошо знаю этот отрезок реки. Между этим местом и Аглаей высматривать просто нечего. Офион здесь мирный.

Отложив весло на днище каноэ, Крис обернулся. Валья безмятежно возлежала сразу за накрытым брезентом холмиком припасов. Весло в ее руках было вдвое больше его собственного. Сложив под собой все четыре ноги, Валья казалась предельно расслабленной, и Крис подумал — как странно. Ему никогда и в голову не приходило, что кони любят так сидеть.

— Вы, ребята, просто не устаете меня поражать, — сказал он. — Когда я впервые увидел, как титанида взбирается на дерево, то решил, что у меня галлюцинации. А теперь выясняется, что вы еще и заправские мореходы.

— Это вы, люди, без конца меня поражаете, — возразила Валья. — Просто загадка, как вы, стоя на двух ногах, сохраняете равновесие. Когда вы бежите, то сперва начинаете падать вперед, а потом ваши ноги пытаются вас догнать. Вы все время живете на грани катастрофы.

Крис рассмеялся.

— А знаешь, ты права. Я, по крайней мере, — точно живу на грани катастрофы. — Он смотрел, как она гребет, и какое-то время ничего не было слышно, кроме тихого бульканья ее весла.

— По-моему, я должен тебе помогать. Что, если мы будем грести по очереди?

— Пожалуйста. Я буду грести три четверти оборота, а ты можешь грести оставшуюся четверть.

— Но это же несправедливо.

— Я знаю, что делаю. Для меня это раз плюнуть.

— Да, мы чертовски быстро движемся.

Валья подмигнула ему, а затем стала грести всерьез. Каноэ только что не понеслось по воздуху — заскользило как брошенный камень. Валья держала такой темп несколько десятков гребков, затем перешла на прежний расслабленный.

— Я так целый оборот могу, — заверила она. — Можешь также принять во внимание тот факт, что я намного сильнее тебя, даже когда ты в лучшей своей форме. А сейчас ты не в лучшей форме. Привыкай постепенно, ага?

— Пожалуй. Но я все равно чувствую, что должен что-то делать.

— Согласна. Отдохни. И дай мне сделать всю ишачью работу.

Он так и сделал, хотя про себя подумал, что лучше бы она использовала другой эвфемизм. Это било в самую середку того, что давно уже совсем ему не нравилось.

— Мне как-то не по себе, — сказал он. — Ведь в конечном счете все сводится к тому, что мы… ну, что мы, люди, используем вас, титанид, вроде… ну вроде вьючных животных.

— Но мы можем перенести гораздо больше вас.

— Ну да, это понятно. Но у меня даже нет своей поклажи. И еще… я почему-то думаю, что дурно обращаюсь с тобой, когда…

— Тебя беспокоит, что ты на мне ездил. Да? — Она ухмыльнулась и закатила глаза. — Дальше ты предложишь, чтобы ты иногда шел рядом, давая мне отдохнуть, так?

— Что-то вроде того.

— Поверь, Крис, для титаниды нет ничего более утомительного, чем прогулка бок о бок с человеком.

— Это даже хуже, чем смотреть, как люди спят?

— Именно. Еще больше раздражает.

— Похоже, мы кажемся тебе крайне скучными.

— Вовсе нет — бесконечно удивительными. Никогда не знаешь, что человек сделает дальше и по какой причине. Будь у нас университеты, самый большой конкурс был бы на факультете Изучения Человека. Но я молода и нетерпелива, как заметила Фея. Если пожелаешь, то можешь идти, а я как-нибудь постараюсь помедлить. Правда, я не знаю, как это понравится остальным.

— Брось, — сказал Крис. — Мне просто не хочется быть ношей. В буквальном смысле.

— Никакая ты не ноша, — заверила Валья. — Когда ты на мне едешь, сердце мое скачет от волнения, а ноги летят как ветер. — Титанида смотрела Крису в глаза со странным выражением на лице. Крис не смог понять, что это значит, и решил сменить тему.

— А почему ты здесь, Валья? Почему ты в этой лодке, совершаешь это путешествие?

— Ты говоришь только обо мне или о других титанидах тоже? — Она продолжила, не дожидаясь ответа. — Псалтерион здесь потому, что он всюду следует за Габи. То же самое — Менестрель. Что же касается Фанфары, то она здесь, думаю, потому, что Фея часто вознаграждает ребенком тех, кто совершает полный круг по великой реке.

— В самом деле? — рассмеялся Крис. — Может, по возвращении она и меня ребенком вознаградит? — Он ожидал, что Валья рассмеется, — но получил в ответ все тот же странный взгляд. — Но ты не сказала, почему здесь ты. Ведь ты… ну, ты же беременна, разве нет?

— Да. Крис, я очень сожалею, что тогда убежала и бросила тебя. Мне следовало бы…

— Перестань. Ты уже извинялась, и я не хочу, чтобы ты начинала заново. Но разве тебе сейчас не лучше заниматься чем-то попроще?

В ответ — опять тот же самый взгляд.

— Можно к вам?

Крис удивленно поднял голову. Он не спал, но и не вполне бодрствовал. От постоянного сидения в одной и той же позе сильно затекли колени.

— Конечно. Подсаживайся. — Каноэ Габи шло борт о борт с лодкой Криса и Вальи. Габи перескочила из одного в другое и села напротив Криса. Потом склонила голову набок, явно не зная, с чего начать.

— Как тут у вас? Все нормально?

— Если ты имеешь в виду, нет ли у меня прямо сейчас приступа, то тебе виднее.

— Извини, я не хотела…

— Нет, я серьезно. — И чуть-чуть в обиду, признался он самому себе. Надо, в конце концов, перестать извиняться за свою неполноценность — или потерять все самоуважение. — Ведь я никогда не знаю, когда у меня бывает то, что доктора зовут «эпизодами». Для меня все мое поведение всегда кажется предельно разумным.

Лицо Габи выражало сочувствие.

— Это, должно быть, ужасно. В смысле, что… — Тут она посмотрела на небо и тонко присвистнула. — Ну ты, Габи, заткни-ка свою пасть. — Потом она снова взглянула на Криса. — Думай что хочешь, но я не затем явилась, чтобы пачкать тебе мозги. Можно начать сначала?

— Привет! Как здорово, что ты сюда подсела.

— Нам надо бы чаще бывать вместе! — Габи лучилась ответной улыбкой. — Мне надо сказать тебе кое-что, а потом бежать дальше. — Похоже, она по-прежнему чувствовала неловкость, так как, заявив об этом, некоторое время молчала. Внимательно разглядывала свои ладони, свои руки, ноги, интерьер лодки. Смотрела на все — кроме Криса.

— Я хочу извиниться за то безобразие на пристани, — наконец сказала она.