Миры Пола Андерсона. Т. 18. Камень в небесах. Игра Империи. Форпост Империи

Но аборигены не могли вести исключительно кочевой образ жизни, поскольку владели громоздкой техникой и не имели возможности таскать ее за собой. Поэтому кое–где они возводили для нее капитальные хранилища, а вокруг — несколько строений поменьше, где время от времени жили.

Но людям тоже нужен кров. Райднур понял это однажды, когда он и Эвагайл попали в бурю.

Как‑то раз они отклонились от маршрута: Эвагайл хотела показать Райднуру центральные районы. Они шли уже час или два, когда Эвагайл заметила вспышки на небе и встревожилась. Облака на севере окрасились розовым; раздались удары грома, и засверкала молния. Ветер стал холодным и усилился, лес застонал.

— Нам надо поторопиться, — медленно сказала Эвагайл. — Приближается гроза.

— Ну и что? — Он уже привык, что регулярно промокает до нитки.

— Я хочу сказать, что под такой ливень нам еще попадать не приходилось.

Райднур сглотнул и ускорил шаг. Он знал, каким наэлектризованным может стать воздух. Чтобы возвести прочные стены и крышу, соплеменникам Карлсарма приходилось долго и усердно трудиться. Два человека враз этого сделать не могут. А потому ищут подходящее убежище или забираются в дупла деревьев или еще куда‑нибудь. Но дом, конечно, предпочтительнее.

Ветер крепчал. Воздух, более плотный, чем на Терре, никогда не достигал ураганной скорости; но он безжалостно пронизывал насквозь, как почти твердая масса. Под скачущими клочьями черных облаков носились сорванные листья и сучья. Темнота сгущалась, местность освещали только вспышки молний. Раскаты грома пронзали, разрывали и крушили череп Райднура. Он всегда считал себя довольно выносливым, но тут вдруг почувствовал себя усталым и начал пошатываться. Любой человек на его месте быстро обессилел бы под напором этого ужасного ветра. А Эвагайл, кажется, даже не запыхалась. «Как это ей удается?» — удивлялся Райднур до тех пор, пока не потерял в жестокой схватке со стихией все свои силы.

На землю упали первые капли дождя. Они были огромными и ощутимо колотили по телу, точно камни. Путешественники захлебывались в бешеных струях. Вскоре с неба посыпались здоровые градины, которые буквально сдирали кожу до крови. Райднур, обессилев, покачнулся, но не упал: его подхватила Эвагайл, он оперся на ее плечо и…

И они достигли стоянки на вершине холма.

Стоянка представляла собой кучку низких массивных строений, сложенных из дерева и камня и покрытых дерном, которые было очень трудно разглядеть сверху. Все дома были неосвещенными и пустыми. Эвагайл распахнула дверь — в этой лесной стране замков не существовало, — перетащила Райднура через порог и снова прикрыла дверь.

Он лежал во мраке и жадно хватал ртом воздух. Сознание медленно возвращалось к нему. Словно сквозь световой год он услышал голос Эвагайл:

— Мы прибыли не слишком поздно, правда?

Град все не унимался.

Наконец Райднур пришел в себя и поднялся. Эвагайл зажгла лампы, представлявшие собой микрокультуры в стеклянных баллонах, ярко светившиеся благодаря фосфоресценции, и развела в очаге огонь, подлив в него масла — способ древний, но надежный.

— Нам придется провести здесь ночь, — сказала она из кухни. — Непогода продержится еще несколько часов, все дороги раскиснут, а пока высохнут, пройдет еще немало времени. Почему бы тебе не принять горячую ванну и не переодеться в сухое? Я скоро приготовлю обед.

Райднур подавил чувство неудовлетворенности. Он не являлся местным жителем и не собирался оставаться в этой стране. А каково им было бы на Терре? Как исследователь он знал, что домам следует быть просторными, многокомнатными, красиво отделанными, обставленными… Однако Эвагайл дала прекрасный совет. Последовав ему, Райднур вернулся в комнату, чувствуя себя заново родившимся.

Из того, что нашлось в кладовой, Эвагайл приготовила превосходные блюда; на стол было подано также крепкое красное вино. Белая скатерть, хрустальные бокалы, подсвечники, все в стиле терранского ренессанса, более изящном, чем нынешний. (Почти. Посуда была деревянной, ножи — обсидиановыми. Стилизованные рисунки на стенах казались какими‑то странными; рассматривая их вблизи, можно было заметить арулианское влияние. Не было магнитофона, из которого лилась бы музыка, — вместо этого за стеной глухо ревела буря. И женщина, которая сидела напротив, носила юбку из натуральной шерсти, кожаную курточку с бахромой и была вооружена кинжалом и томагавком.)

Они разговаривали дружески и с живостью, и, хотя они принадлежали к разным культурам, их разговор был чем‑то большим, чем беседа типа «вопрос–ответ». Бутылка часто и непринужденно переходила из рук в руки. Райднур быстро захмелел — сказывались усталость и долгое воздержание от спиртного. «Ну и что?» — подумал он, сообразив, что пьян. Ему стало жарко.

— Я должен извиниться, — сказал он. — До сих пор я считал вас варварами. Но теперь вижу, что ошибался. Вы такая же цивилизация, как и все остальные.

— Тебе понадобилось так много времени, чтобы понять это? — Эвагайл рассмеялась. — Ну что ж, я прощаю тебя. Города этого не поняли до сих пор.

— Это естественно. Вы для них чужие. И будучи, как и вы, изолированными от основных галактических потоков, они не могут себе вообразить, что какая‑либо иная цивилизация может быть равна или выше той, которую они считают образцом.

— Вот так сентенция! А ты признаешь, что мы выше их?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет, этого я не могу сказать. Я сам горожанин. Многое из того, что вы делаете, шокирует меня. Ваша безжалостность. Ваше нежелание идти на компромиссы.

Эвагайл посерьезнела:

— Города никогда не пытались идти с нами на компромиссы, Джон. Я не знаю, способны ли они на это. Ваши мудрецы, которые тщательно штудировали историю, говорят, что индустриальное общество должно расширяться, или оно погибнет. Мы пытаемся остановить их, пока они не стали слишком сильными. Война дает нам шанс.

— Но вы не сможете восстать против всей Империи, — возразил Райднур.

— Не сможем? Мы чертовски далеко от Терры. И мы восстали. Никто не советовался с нами относительно включения в состав Империи. — Эвагайл пожала плечами. — Никто не позаботится о нас, кроме нас самих. Какая нам разница, кто будет управлять Фригольдом — только бы оставили нас в покое. Но Города не оставят нас в покое. Они перерубят наши леса, запрудят наши реки, выроют шахты в нашей земле и развяжут войну, которая разрушит всю планету.

— Гм–м. Но вы можете ускорить окончание войны, если выступите против арулиан.

— А кто выиграет? Города!

— Но, атакуя Города, вы тем самым помогаете арулианам.

— Нет. В конечном счете — нет. Они связаны с Городами. Мы не хотим воевать с ними, поскольку наши с ними отношения были в высшей степени приятельскими, и они очень многому нас научили, — но, возможно, мы захотим, чтобы их здесь не было.

— Но ты не можешь рассчитывать, что я соглашусь с тобой.

— А я и не рассчитываю. — Голос Эвагайл смягчился. — Мы лишь хотим, чтобы ты честно сообщил обо всем вашим правителям. Ты не можешь себе представить, как я рада тому, что ты считаешь нас цивилизованным народом. Или посгцивилизован- ным. В любом случае мы не дегенераты, мы идет по собственному пути. Мы надеемся, что ты станешь посредником между нами и Империей и поможешь выработать надлежащее соглашение. Если ты сделаешь это, то останешься жить в веках, и тебя будут называть в балладах Примирителем.

— Мне бы это понравилось больше всего, — усмехнулся Райднур.

Она подняла брови:

— Всего?

— Ну, или почти всего. Я начинаю тосковать по родине.

— Но ты не одинок, пока ты с нами, — прошептала Эвагайл.

Их руки на столе соединились. Вино ударило Райднуру в голову.

— Я удивляюсь, почему ты сидишь так далеко от меня, — сказала она. — Ты наверняка уже заметил, что я хочу заняться с тобой любовью.

— Д–да… — Его сердце екнуло.

— А почему бы и нет? Правда, у тебя есть… жена… Но я не могу себе представить, чтобы кто‑либо в Терранской Империи беспокоился о человеке, который находится от дома на расстоянии двух сотен световых лет. Да и какой вред ты можешь ей причинить?