Немезида (пер. А. Андреева)

— Все равно это будут миллионы. Конечно, миллионы. Такие толпы невозможно разместить на станции; их нужно будет снабжать водой, продуктами, вообще всем необходимым. Вам придется расселить их по всей планете, а для этого сначала нужно будет ее трансформировать. Эритро этого не переживет. Он будет вынужден защищаться.

— Ты в этом уверена?

— Ему прядется так поступить. А вы на его месте что бы сделали?

— Это будет означать гибель миллиардов людей.

— Я ничем не могу помочь, — Марлена плотно сжала губы, немного подумала, потом добавила:

— Есть другой путь.

— О чем она говорит? — хрипло спросил Леверетт. — Какой такой другой путь?

Марлена только бросила мимолетный взгляд в сторону Леверетта и снова обернулась к Генарру.

— Я не знаю. Но Эритро знает. Во всяком случае он говорит, что такой путь есть, но он не может объяснить, в чем он заключается.

Чтобы остановить неизбежный поток вопросов, Генарр поднял обе руки.

— Прошу вас, дайте мне возможность говорить, — сказал он и очень спокойно продолжил:

— Марлена, сосредоточься и успокойся. Тебя напрасно волнует судьба Эритро. Ты сама знаешь, что он в состоянии защитить себя от кого и чего угодно. Расскажи мне, что ты имела ввиду, когда говорила, что Эритро не может объяснить.

Марлена по-прежнему задыхалась от волнения.

— Эритро знает, что существует другой путь спасения Земли, что такие данные есть в нашем сознании. Но у него нет человеческого опыта, он не знаком с нашей наукой, с образом мышления человека. Этого он не понимает.

— Значит, данные об этом другом пути спасения Земли имеются в сознании присутствующих здесь людей?

— Да, дядя Зивер.

— Он может зондировать сознание человека?

— Может, но он боится повредить его. Безопасно он зондирует только мое сознание.

— Будем надеяться, — сказал Генарр. — А в твоем сознании таких данных нет?

— Конечно, нет. Но Эритро может воспользоваться моим сознанием для зондирования сознания других людей. Вас, моего отца, любого человека.

— Это безопасно?

— Эритро считает, что безопасно, но я… дядя Зивер, я боюсь.

— Типичная шизофрения, нет сомнений, — прошептал Ву, но Генарр остановил его, приложив руку к губам. Фишер поднялся.

— Марлена, тебе не следует… — начал было он. Генарр сердито отмахнулся от него.

— Крайл, пока тебе здесь делать нечего, — сказал он. — Все мы говорим снова и снова: речь идет о спасении миллиардов людей. В такой ситуации организму Эритро необходимо дать возможность сделать все, что в его силах. Начинай, Марлена.

Взгляд Марлены устремился куда-то вдаль; казалось, она впала в транс.

— Дядя Зивер, — прошептала она, — помогите мне.

Спотыкаясь и едва не падая, она сделала несколько шагов к Генарру, и тот крепко обхватил ее.

— Марлена… расслабься… вcе будет хорошо.

Генарр осторожно сел в кресло, не отпуская Марлену.

Глава 92

Это напоминало беззвучную вспышку света, которая в мгновение ока стерла весь мир. Казалось, во всей Вселенной нет ничего, кроме этого света.

Генарр не сознавал, кто он такой и существует ли он вообще. Был только сверкающий туман, полосы которого, переплетаясь самым невероятным образом, расходились и превращались в тонкие нити, а те снова переплетались, создавая еще более сложную картину. Нити перекручивались, исчезали и появлялись снова, сходились и расходились. Казалось, что им нет числа, что они существовали и будут существовать вечно.

Потом бесконечный поток нитей устремился во внезапно образовавшееся отверстие, которое приближалось, расширялось по мере его приближения, но в то же время диаметр отверстия почему-то не изменялся. Какое-то время картина оставалась без изменений, хотя все ее элементы находились в постоянном движении, а небольшие порывы складывались в такие же сложные новые элементы. Без конца и без начала. Без звука. Без ощущений. Даже без зрительных образов, потому что сознание каким-то образом улавливало, что картина не является светом, хотя и обладает некоторыми его свойствами. Это было сознание, осознающее самое себя. Потом картина с болью — как будто во Вселенное существует такое понятие, как боль, — и с всхлипом — как будто во Вселенной существует такое понятие, как звук, — начала тускнеть, полосы и нити вращались все быстрей и быстрей, пока не превратились в яркую точку, которая вспыхнула и исчезла.

Глава 93

Вселенная упрямо стала на прежнее место. Ву потянулся и спросил:

— Вы тоже испытали что-то необычное?

Фишер только кивнул, Леверетт сказал:

— Что ж, считайте меня обращенным в новую веру. Если это психоз, то мы все сошли с ума.

Генарр все еще не отпускал Марлену. Она дышала с трудом; он наклонился и пожал:

— Марлена! Марлена!

Фишер медленно встал в прежде всего спросил:

— С ней все в порядке?

— Не знаю, — пробормотал Генарр. — Она жива, но ведь этого мало.

Марлена открыла глаза отсутствующем взглядом посмотрела на Генарра.

— Марлена! — в отчаянии прошептал Зивер.

— Дядя Зивер, — шепотом отозвалась Марлена. Генарр вздохнул чуть свободнее. По крайней мере она узнала его.

— Не двигайся, — сказал он. — Подожди, пока все не кончится.

— Уже кончилось. Я так рада.

— Как ты себя чувствуешь?

Марлена подумала, потом ответила:

— Хорошо. Эритро говорит, что у меня все в порядке.

— Вы нашли то, что было спрятано в вашем сознании? — спросил Ву.

— Да, доктор Ву, нашла. — Марлена стерла рукой пот со лба. — Оказывается, решение находится в вашем сознания.

— В моем? — воскликнул Ву. — И что же это за решение?

— Я его не понимаю, — ответила Марлена. — Может быть, вы поймете, если я попробую рассказать своими словами.

— Что рассказать?

— Это какая-то сила вроде гравитации, только она не притягивает предметы друг к другу, а отталкивает их.

— Да, такая сила есть, — сказал Ву. — Это гравитационное отталкивание. Оно проявляется при сверхсветовых скоростях, — он глубоко вздохнул и выпрямился. — Гравитационное отталкивание открыл я.

— Ну вот, — сказала Марлена, — если вы пролетите возле Немезиды быстрее света, то появится гравитационное отталкивание. Чем быстрее вы букете лететь, тем сильнее будет отталкивание.

— Да, мой корабль оттолкнется от звезды.

— А Немезида разве не отклонится в другую сторону?

— Отклонится, но изменение ее траектории будет неизмеримо малым; оно ведь обратно пропорционально массе.

— А если таких полетов будет много-много, если сотни лет летать возле Немезиды?

— Траектория Немезиды изменится, но совсем немного.

— И все-таки она изменится. А через два световых года отклонение траектории станет таким большим, что, может быть, Немезида пройдет от Земли очень далеко не причинит ей вреда.

— Надо подумать, — сказал Ву.

— Можно ли реализовать что-нибудь в этом роде? — поинтересовался Леверетт.

— Следует попробовать. Предположим, это будет астероид, летящий с обычной скоростью. Мы можем на триллионную долю секунды переместить его в гиперпространство, а потом через несколько миллионов километров снова в обычное пространство. Значит, астероиды должны переходить в гиперпространство всегда на одной стороне Немезиды. — Ву задумался, а потом, как бы оправдываясь, воскликнул:

— Я бы обязательно додумался до этого сам, мне просто не хватило времени!

— Вся честь открытия может принадлежать вам, ведь Марлена заимствовала принцип из вашего сознания, — сказал Генарр; он оглядел своих собеседников и продолжил:

— Итак, джентльмены, давайте забудем об Эритро как о пересадочной станции. Эритро в любом случае не позволит нам сделать это. Не надо готовиться и к эвакуации жителей Земли, конечно, если мы сумеем использовать гравитационное отталкивание. Думаю, ситуация стала намного ясней только благодаря тому, что мы пригласили сюда Марлену.