Академия и Земля (Основание и Земля)

– Нормальное притяжение на поверхности – 0,15 g, сэр. Обычное притяжение, однако достигается тем же самым способом, который дает вам на вашем корабле ощущение нормальной силы тяжести, даже когда вы находитесь в состоянии свободного падения или ускорения. Другие энергетические потребности, включая освещение, удовлетворяются также за счет гравитации, хотя мы используем и солнечную энергию там, где это удобно. Все наши нужды в материалах обеспечивают лунные породы, за исключением легких элементов – водорода, углерода и азота, которых здесь практически нет. Мы получаем их, перехватывая случайные кометы. Одной такой кометы в столетие более чем достаточно, чтобы удовлетворять наши потребности в этих элементах.

– Я так понимаю, что Земля бесполезна как источник ресурсов.

– К несчастью, это так, сэр. Наши позитронные мозги столь же чувствительны к радиации, как и человеческие белки.

– Ты использовал множественное число, и это сооружение вокруг нас кажется большим, прекрасным и детально продуманным – по крайней мере, на первый взгляд. Есть ли другие существа на Луне? Люди? Роботы?

– Да, сэр. У нас здесь на Луне создана совершенная экосистема и огромные, сложные пустоты, внутри которых она существует. Однако разумные существа здесь – только роботы, более или менее похожие на меня. Впрочем, вы не увидите ни одного из них. Что касается этого помещения, им пользуюсь только я, и с самого начала определилось, что оно спроектировано для одного меня, когда я поселился здесь двадцать тысяч лет назад.

– Которые вы помните во всех деталях, да?

– Совершенно верно, сэр. Я был смонтирован и существовал некоторое время – какое короткое время, как мне кажется теперь! – на космонитской планете Аврора.

– На той, где… – Тревайз замялся.

– Да, сэр. На той, где дикие собаки.

– Ты знаешь об этом?

– Да, сэр.

– Как же ты попал сюда, если сначала жил на Авроре?

– Сэр, это произошло при попытке предотвратить превращение Земли в радиоактивную планету; я появился здесь в самом начале колонизации Галактики. Со мной был другой робот, которого звали Жискар, и он мог воспринимать и изменять мысли людей.

– Как Блисс?

– Да, сэр. Мы потерпели поражение, и Жискар прекратил свое существование. Но перед этим, однако, он передал мне свой талант и оставил меня заботиться о Галактике, и особенно – о Земле.

– Почему о Земле?

– Отчасти из-за человека по имени Элайдж Бейли, землянина.

Пелорат нетерпеливо прервал их диалог:

– Это собирательный образ, о котором я упоминал некоторое время тому назад, Голан.

– Собирательный образ, сэр?

– Доктор Пелорат имеет в виду, – пояснил Тревайз, – что Элайдж – некая личность, которой очень многое приписывается и которая может быть лишь квинтэссенцией множества людских судеб в реальной истории, а то и просто выдуманной фигурой.

Дэниел какое-то время размышлял над сказанным, а затем совершенно спокойно произнес:

– Это не так, сэр. Элайдж Бейли был реальным человеком, и он был только им. Я не знаю, что говорят о нем ваши легенды, но в действительности Галактику могли бы никогда и не колонизировать без его участия. В память о его деяниях я пытался сделать все, что ног, чтобы спасти Землю, после того как ока стала превращаться в радиоактивную свалку. Мои друзья-роботы разбрелись по Галактике, чтобы попытаться повлиять на нужных людей то там, то здесь. Сперва я предпринял попытку заменить почву Земли. Позже я попытался организовать терраформирование мира около ближайшей звезды, называемой сейчас Альфой. Ни в том, ни в другом случае мне не удалось довести начатое до конца. Я никогда не мог изменить мысли людей в точности так, как хотел, поскольку всегда был риск, что я могу нанести вред всем этим людям, вмешиваясь в их сознание. Я был связан, вы понимаете, – и связан по сей день – законами роботехники.

– Да?

Не было нужды обладать ментальной мощью Дэниела, чтобы уловить в этом «да» недоверие.

– Первый Закон, – сказал он, – таков, сэр: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Второй Закон: «Робот должен повиноваться приказам человека, если эти приказы не противоречат Первому Закону».. Третий Закон: «Робот должен заботиться о собственной безопасности, насколько это не противоречит Первому и Второму Законам». Естественно, я привел эти законы приблизительно, насколько их возможно сформулировать на вашем языке. Фактически они представляют собой сложнейшие математические выражения в схемах позитронного мозга.

– Ты считаешь, что трудно поступать в соответствии с ними?

– Но я должен, сэр. Первый Закон – абсолютен. Он почти запрещает использование моего ментального таланта. Когда имеешь дело со всей Галактикой, маловероятно, что любой образ действий не принесет никому вреда. Вероятно, что некоторые люди, а возможно, многие, могут пострадать, так что робот должен выбирать наименьшее из зол. Хотя сложность всех вариантов такова, что для выбора требуется время, и даже тогда ты не вполне уверен в его правильности.

– Понимаю, – согласился Тревайз.

– Все время, пока длится история Галактики, я пытался сгладить худшие стороны споров и бедствий, постоянно дававших о себе знать в Галактике. Иногда мне это удавалось случайно и лишь в некоторой степени, но если вы знаете вашу историю, то должны понимать и то, что успех мне сопутствовал не часто, да и тот оказывался невелик.

– По большей части так оно и было, – криво улыбнулся Тревайз.

– Только перед своей кончиной Жискар вывел закон, превосходящий даже Первый. Мы назвали его «Нулевым Законом», не сумев придумать другое название, имевшее смысл. Он гласит: «Робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинен вред». Это автоматически означает, что Первый Закон должен быть изменен так: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред, поскольку это не противоречит Нулевому Закону». И соответствующие изменения должны быть внесены во Второй и Третий Законы.

– Но как вы решаете, – нахмурился Тревайз, – что может причинить вред человечеству в целом, а что нет?

– Резонный вопрос, сэр. Теоретически Нулевой Закон решает все наши проблемы. На практике же, мы никогда не можем быть совершенно уверены. Человек – конкретный объект. Вред, нанесенный ему, может быть рассмотрен и оценен. Человечество же – абстракция. Как можно рассматривать вред, нанесенный абстракции?

– Я не знаю, – сказал Тревайз.

– Подождите, – вмешался Пелорат. – Вы можете превратить человечество в единый организм. Как Гею, например.

– Это именно то, что я пытаюсь сделать, сэр. Я возглавлял создание Геи. Если человечество может быть преобразовано в единый организм, оно станет вполне конкретным объектом и с ним можно будет иметь дело. Оказалось, однако, что создать суперорганизм не так легко, как я надеялся. Во-первых, это не может быть сделано, пока люди не предпочтут его своей индивидуальности, и я хотел бы создать в них такой образ мыслей, который позволял бы это. Много времени прошло, пока я не подумал о законах роботехники.

– А, значит, геяне действительно роботы. Я предполагал это с самого начала.

– На этот раз вы предположили неправильно, сэр. Они люди, но в их мозги прочно внедрен эквивалент законов роботехники. Они ценят жизнь. Действительно ценят. Но даже после этого оставалась серьезная проблема. Суперорганизм, состоящий только из людей, нестабилен. Он не может оставаться в первозданном состоянии. Должны быть добавлены другие животные, затем растения, затем и неорганические компоненты. Наименьший стабильный суперорганизм – это целая планета, достаточно большой и сложный мир, чтобы иметь устойчивую экосистему. Потребовалось немало времени, чтобы понять это, и только несколько столетий назад Гея полностью устоялась и стала способной двигаться дальше – к Галаксии. Но даже при таком положении дел это займет много времени. Возможно, не так много, сколько потребовал пройденный этап, поскольку мы теперь знаем все правила.