Журнал «ЕСЛИ», 2008 №3

– Знаю. – Голос Намсинга перешел на шепот. – Жаль, но я не могу ждать.

На его лице появилось странное выражение, смысл которого Роно не разгадал, хотя оба на протяжении трех лет не разлучались даже на короткое время. Намсинг выдержал многозначительную паузу, затем заговорил снова:

– Роно, мы не можем ждать. Мы должны следовать первоначальному плану. Мы уже прибыли сюда, мы готовы совершить восхождение прямо сейчас. Вся работа, которую мы проделали, ведя разведку маршрута… нельзя, чтобы это пропало даром. Знаю, тебе не терпится совершить восхождение. Конечно, вместе у нас больше шансов добиться успеха. Но ты ведь не можешь отправиться в путь прямо сейчас, значит, я должен двигаться в одиночку. Если следовать первоначальному графику, нам понадобится тридцать дней: время не терпит. Пожалуйста, не нарушай данного слова.

Лицо Намсинга было столь же суровым, что и окружавший их лед. Его рассуждения были столь же холодными. План следовало осуществить любой ценой.

И все же логика Намсинга не была безупречной.

– Когда ты утверждаешь, что мы должны осуществить этот план, – сказал Роно, – ты не имеешь в виду нас. Ты говоришь о себе. – В первоначальном плане не предусматривалось, что я буду возиться со связью.

– Я ничего не требую. Я могу лишь просить тебя.

В то утро Роно уже который раз сердито поглядывал на экран. «И это называется утром», – с ненавистью подумал он. Здесь не было ни утра, ни вечера, ни ночи. Лета и зимы на Каллисто, впрочем, тоже не существовало. Здесь всегда царили тьма и холод.

С тех пор как ушел маленький шерп, в голову Роно лезли беспокойные мысли. Ведь он гораздо сильнее Намсинга и отлично подготовлен к восхождению. У Роно больше объем легких и шире шаг. Он не хуже Намсинга разбирается в технике, а его силе воли позавидует любой. Мысль о том, что ему, обладавшему отличными способностями, приходится отсиживаться в лагере, раздражала его, словно зуд после укуса москита. Это место чесалось еще больше, если дотронуться до него, а пока Роно оставался один, его так и тянуло почесаться.

Разумеется, это не полное одиночество. Достаточно одного слова, чтобы привести в действие микрофон и связаться с Намсингом, который поднимался по горному хребту. К тому же монитор показывал каждый шаг Намсинга. Сейчас сердце Нама билось со скоростью 110 ударов в минуту. Такой ритм был бы низким для любого человека, кроме шерпа. Он уверенно двигался вверх со скоростью 5,5 метров в минуту по склону в 52 градуса. Внешняя температура постоянно держалась на уровне 164 градусов по шкале Кельвина, однако внутри тенцинга сохранялась удовлетворительная температура в 10 градусов по Цельсию. Он потел, и тенцинг компенсировал эту разницу. Нам хорошо продвигался вперед, их система триангуляции подтверждала, что он уже преодолел отметку в семь тысяч метров. Уровни углекислого газа не отклонялись от нормы. Тенцинг позволял ему вдыхать как раз столько воздуха, сколько было бы возможно, если бы он стоял на земле на высоте семи тысяч метров над уровнем моря. Это было выше любого пика на любом континенте, кроме Азии. Экран показывал, что ЭГК также функционирует нормально. Намсинг поднимался почти так, будто находился на Земле.

– Говори, – сказал Роно, голосом приводя микрофон в действие. – Намсинг, как дела?

Нам сделал глубокий вдох:

– Нормально, Роно. Что-то не так?

– Все в порядке. Мониторы выдают хорошие показатели. Как там лед?

Состояние льда вызывало у них тревогу с самого начала. На Каллисто вес тела Намсинга был равен весу маленького ребенка, живущего в Непале. А на хрупкую структуру Гунгнира ложилась вся тяжесть взрослого человека, порождая опасность обрушить хребет.

– Мои шипы довольно глубоко врезаются в лед, – ответил Намсинг, – но корка держится хорошо. Пока все идет замечательно.

«Пока», – мысленно повторил Роно.

– Как ты себя чувствуешь? Хорошо?

– Да. Мне предстоит преодолеть еще две тысячи девятьсот метров. Роно услышал, как ледоруб врезается в гору. Затем раздался хруст, когда Намсинг двинулся вперед. Эти звуки повторились снова, только между ними послышались три вдоха и выдоха. На такой высоте в данных условиях подобная скорость дыхания считалась исключительно быстрой.

Роно вслушивался в ритм работы ледоруба и хруст шипов, отдававшихся в темном куполе, пока громкоговорители в его системе досчитали до заданных по умолчанию пяти минут и отключились. Воцарившаяся тишина побудила его снова взглянуть на мониторы.

– Говори. Намсинг!

– Да, – раздалось тяжелое дыхание.

– Монитор показывает, что ты продвигаешься со скоростью восемь метров в минуту. К чему такая спешка?

– Я… просто выдерживаю ровный темп. – Нам выдавил эти слова с трудом.

– Ты уже достиг склада провианта номер десять? Если верить компьютеру, ты как раз в этой точке.

– Я оставил его позади минуту назад. Роно нахмурил брови.

– Извини, не понял. Ты сказал, что миновал его?

– Да.

Роно снова взглянул на дисплей. На одном мониторе вдоль неровного хребта тянулась оранжевая линия, очертившая гору Гунгнир. Сверкающие белые точки показывали четырнадцать мест с запасами воды, воздуха и провизии, которые они расставили вдоль маршрута. В номере десятом хранился двойной запас, поскольку в их план входила ночевка в данной точке. Намсинг, возникавший на экране в виде красного пятнышка, действительно находился в двадцати метрах выше этого места.

– Нам, с водой у тебя ничего не случилось? Она приятна на вкус?

– Я… поднимаюсь выше, – был ответ. – Сегодня буду ночевать на высоте восьми тысяч метров.

– Восемь тысяч?! Похоже, слово «акклиматизация» для тебя пустой звук?

В ответ шерп лишь тихо рассмеялся.

– Роно, у меня нет выбора. Я должен подниматься выше.

Роно чуть не выругался. Нам вел себя глупо, но его не остановить, даже если заорешь в микрофон.

– Должен сказать, что так ты вряд ли сэкономишь время. Неминуемый отек легких заставит тебя замедлить ход.

В динамиках слышалось, что стук и хруст теперь уже сопровождаются более тяжелым дыханием. Роно внимательно следил за тем, не раздадутся ли при выдохе булькающие звуки. Он ничего не расслышал.