Украиский гамбит. Война 2015 (СИ)
Украиский гамбит. Война 2015 (СИ) читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
До границы украинские спецслужбы везли его в наручниках, а передачу обставили так, словно он уголовный преступник: на голову натянули грязный черный мешок, который сдернули в самый последний момент — под взглядами фото- и телекамер и когда Ирка, повиснув у него на шее, заревела, как белуга. Вышло очень трогательно и сентиментально в стиле мыльных опер. Если бы не Ирка, он бы решил, что это еще одна из иезуитских провокаций спецслужб на глазах журналистов от 'наци'.
Было много шума на телевидении и в прессе, но, за неделю, как обычно бывает в таких случаях, сенсация с первых страниц газет переползла разряд текущих новостей и постепенно о ней забыли, а на родном телевидение забыли еще раньше. Неделю Костя привыкал к цивильной жизни без решеток и без вертухаев с оселедцем на голове. Неделю мама, которая приехала из Кемерова, откармливала его сибирскими пельменями и котлетами. И все равно Костя вышел на работу, исхудавший, как после Освенцима.
— Эко тебя! — воскликнул удивленно Вадим Рунов, завредакцией военного канала, и с истинно солдафонским юмором добавил: — А ведь могли и убить!
— Запросто, — согласился Костя, потонув в медвежьих объятьях друга. — Но ведь не убили.
— Повезло, — отпустил его Рунов.
— Повезло, — согласился Костя.
— Ну так-к-х-х… это надо отметить! — Рунов потянулся за коньяком.
Почему-то с того дня Костя перестал ходить на корпоративные вечеринки. Ему разонравились бессмысленные толкучки, лицемерие приятелей, сплетни, женщины с искусственными формами, жирные дяди и их тощие подруги, возомнившие, что они ухватили судьбу за хвост. Ему также не нравилось, когда на него смотрели сверху вниз или, наоборот, заигрывали сверх меры. Приятели, с которыми можно было скоротать время, его больше не интересовали, как, впрочем, и подружки, склонные говорить по утру: 'Позвонишь мне, милый?..' Вначале все недоумевали, а потом принялись злословить о том, что после тюрьмы он малость сдвинулся на работе и погряз в самоанализе, не посттравматический это синдром? А он вдруг понял, что смысл жизни совсем в другом и хватался за любую командировку, лишь бы не сидеть в душной студии.
Это было то время, когда америкосы во всю хозяйничали в Крыму, а российский флот, стоящий в Севастополе, практически был в осаде. В самом же городе проводилось подавление оппозиции в широких масштабах. Москва же ограничивалась громкими заявлениями. События развивались стремительно. Грузия вывела свой вшивый флот и поставила его на виду у российской эскадры. К Дарданеллам приближался шестой американский флот. И тогда наши бабахнули так, что грузины отправились принимать сероводородные ванны, а пиндосы лишились своего авианосца и умылись черноморской грязью: их трупы еще долго выбрасывали волны на низменный берег Тамани. Пролив Босфор завалили ядерными минами. Черное море сделалось большой, глубокой лужей. Американцы таки взорвали трубу 'Южного потока', и нефть долго полыхала у берегов Болгарии.
Костю Сабурова даже сравнивали с новым Гонгадзе. Когда он сидел свои два месяца в тюрьме Севастополя, ему не раз намекали, что он может разделить судьбу этого журналиста. Конечно, но понимал, что его пугали, что слишком большие силы были заинтересованы в его освобождении. Но чем черт не шутит? Отведут на берег моря, шлепнуть и кинут в воду. Скажут, что утонул при бегстве. Даже когда его этапировали в 'Казачью лопань', он не предполагал, чем все кончится. Вначале он не знал, куда его везут в плотно запечатанном вагоне — на восток или на запад. Потом уже по солнцу сориентировался.
Поэтому в Москве Костя все время ощущал на себе груз этой давней истории. Но когда ему предложили возглавить группу, которая направлялась в восточную Украину, где назревали военные события, он не минуты не колебался. Правда, Ирка испугалась и долго плакала в последний вечер. И ночь у них получилась скомканная в прямом и переносном смысле. В прямом — потому что от простыней ничего не осталось, а в переносном — потому что они просто не выспались от ее истерик, любви, секса и слез.
Утром Костя сбежал с громадным облегчением. А теперь все время думал о Ирке. Женить или не женить? Черт его знает? — думал он. Вроде как она искренна и любит меня до безумия. А с другой стороны… Его пугала Иркина способность к сценам, хотя ее шикарный ноги, похожие на тюленей, ему по-прежнему нравились. Может, постепенно переделаю под себя, наивно думал он. Надо основательно почитать Фрейда и Юга, в универе я как-то пропустил этих авторов. Почему-то он был уверен, что классики психоанализа помогут ему разобраться в личной жизни.
Бензин слили из 'BMW', и Костя, который плохо знал город, то и дело спрашивал у Игоря, куда рулить.
Инстинктивно Игорь Божко стремился отъехать от квартала ППУ подальше. Черт знает, может, у них там снайперы сидят? — подумал он, крутя баранку. Поэтому они рванули в сторону улицы Артема, выскочили напротив стадиона 'Локомотива' и свернули направо в центр. Дорога оказалась свободной, хотя две недели назад пиндосы здесь учинили большую пробку автомобилей и сожгли же ее с удовольствием. Теперь об этом напоминали лишь груды искореженного металла на тротуаре под обгорелыми тополями да выбитые окна в домах справа. Памятник Бубке устоял.
На пересечении с проспектом Мира, как раз там, где с одной стороны находилась кафешка 'Украинские стравы', а по диагонали от него стояла 'Царь-пушка', когда, казалось, что опасность миновала и можно вздохнуть с облегчением, их нагнал черный 'джип-чероки' и с пронзительным визгом перегородил дорогу.
— Черт! — выругался Костя.
Его заслуга состояла в том, что он не заглушил двигатель и что 'газель' стала боков по отношению к 'джипу', а это давало некоторое преимущество в плане обзора. Видно, те, кто сидели в 'джипе' были очень уверены в себе.
Все застыли, как парализованные, в ожидании развития событий. За тонированными стеклами ничего не было видно. Однако как только передняя дверца со стороны пассажира с щелчком приоткрылась, Игорь ударом ноги распахнул боковую дверь и высунул ствол ПКМ, клацнув при этом затвором. Сашка судорожно дернулся со своим АК-74М. Но Игорь зло и резко произнес:
— Сиди, не рыпайся!
Костя бросил взгляд на зеркало заднего обзора: Елизавета, кусая губы, забилась за ящик в углу, Игорь, сидел, упершись ногами в стенки салона и у него было хищное лица с нехорошим оскалом, как у хищного зверя. Сейчас он их всех убьет, на фиг, понял Костя.
Дверь 'джипа' все-таки открылась, и из-за нее появился тот, кого он ожидал увидеть меньше всего — начальник следственного отдела Каюров, который участвовал в допросах, когда Костя сидел в сизо Севастополя.
— О! — воскликнул Каюров, но из-за капота не вышел, заметив Игоря с пулеметом. — Старые знакомые! А я думаю, кто здесь партизанит?! Чувствуете себя здесь, как в Крыму?
— Вы здесь тоже сидите, как на вулкане! — ответил Костя, приоткрыв дверцу. — Похоже, ваша власть кончилась.
— Ну, это мы еще посмотрим, — заметил Каюров. — А пока надо ответить за нападение на государственное учреждение.
Каюров был толстым, лысым, короткопалым якутом, с круглой, как блин, лицом держиморды. Он между делом любил пошутить насчет моря, побега и пули в затылок, и был ярким представителем этномутантов, которые быстренько приспособились к фашиствующей власти и плохо говорили даже на украинском суржике. В основном его интересовала идея ассимиляция русских, как к этому относятся в России и насколько далеко можно зайти в этом вопросе, чтобы ее не раздражать. Помнится, они даже поспорили об Иванах, не помнящих родства своего. Каюров выразил мнение, что для этого потребуется два-три поколения этномутантов, и дело будет в шляпе.
— Но это же не менее ста лет, — сказал Костя.
— Мы ускорим процесс.
— Каким образом?
— Не важно, но ускорим. А антирусинам мы дадим то, чего у вас нет!
— Чего же?
— Крепкую руку.