Повесть об океане и королевском кухаре

– Сядьте, дун Альвареш, – мрачно кинул король министру финансов, который все еще стоял за другим концом стола.

– И теперь я знаю океанский путь к Островам пряностей – продолжал Хайме. – Я говорил с кормчими многих кораблей. Мне рассказывали в Венеции о странствиях Марко Миррионе. Рассказывали про сирийского монаха, который знал, где лежит царство первосвященника Иоанна…

– Ага, первосвященник Иоанн! – Король оживился. – Как же, я слышал о нем. Это истинный христианин, ему служат семь королей и пятьдесят… э… или даже шестьдесят герцогов. Перед его дворцом зеркало, в котором он видит все, что делается в царстве. Мне бы такое зеркало, сеньоры!.. Почему вы замолчали, виконт?

Хайме чувствовал, что сейчас и у него, как у дуна Корунья, задергается глаз. Но он взял себя в руки.

– В Марселе ученый географ показал мне тайные портуланы, и я постарался их запомнить, ваше величество.

Тут Хайме развернул перед пайщиками пергамент. Плавно круглились очертания берегов, кое где прорезанные устьями рек. Голубой простор океана искрещивали тонкие линии крюйс-пеленгов. Головы с надутыми щеками, с оттопыренными губами изображали ветры – попутные и противные. Здесь и там были нарисованы голые дикари, невиданные животные и деревья.

– На этом портулане, – сказал Хайме, – вы видите, сеньоры, мыс Санту-Тринидад, которого достиг отважный дун Бартоло.

Он указал на узкую закорючку знаменитого мыса. И повел палец к востоку, показывая никому неведомый путь через океан к далеким-предалеким Островам пряностей. И, рассказывая об этом пути, он видел перед собой не сводчатую каменную залу, не августейший лик короля и бородатые лица придворных, а – бегущие навстречу корабельному носу волны, бесконечные океанские волны, и ночное небо, в котором вместо привычного Арктоса [1] будет жарко пылать Южный Крест…

– И все-таки, виконт, – прервал его король, – будет лучше проверять путь по Арктосу. Впрочем, дун Байлароте прекрасный мореход, он… э… предостережет вас от увлечений, свойственных молодости. Не забудьте, сеньоры, когда вы попадете в царство первосвященника Иоанна, передать ему мое послание. Герцог Серредина, заготовьте черновик послания сегодня же. Нужно в нем отразить… э… ну, вы сами знаете. А теперь, сеньоры, я вас покидаю. Меня призывают дела.

После ухода короля пайщики почувствовали себя свободнее. Руки потянулись к кубкам с вином.

– Дун Байлароте, – обратился к командоро-навигаро герцог Серредина-Буда, – вы лично хорошо знали покойного дуна Бартоло, не так ли? Не приходилось ли вам, сеньор, слышать от него, что за мысом Санту-Тринидад стоит столь сильная х‹ара, что море испаряется и становится густым и липким, как растопленный воск? Я сам много раз слышал…

– Сказки! – резко перебил его Хайме. – Глупые сказки, ваша светлость! Море везде одинаково.

Дун Абрахам предостерегающе дернул сына за бархатные штаны.

Герцог Серредина-Буда посмотрел на Хайме взглядом, взглядом долгим и холодным, от которого, наверно, у любого из придворных задрожали бы поджилки, подкосились бы колени, ну и все такое. Он же, этот Хайме непутевый, ни малейшего значения злому герцогскому взгляду не придал. Неосторожный! Видно, слишком увлечен был он мечтой своей опасной: слишком жаждал поскорее очутиться на огромном и загадочном просторе океана…