Дело о мастере добрых дел (СИ)

- Нет, - помедлив, сказал Илан.

- Во-от. Мертвым его не видел никто. Ну, и как мы можем утверждать, что он мертв? Особенно в свете последних событий. Подумай сам, Илан. Быть может, так легче станет тебе самому, тебе ничего не нужно забывать, и ты его вовсе не убил.

- А просто помог ему скрыться, да?

- Не без этого.

- Я его убил, - твердо сказал Илан. - Я отомстил ему за всех, за мать, за себя, за братьев и сестер, которых никогда не видел и не увижу, за мой родной город. Ему не было резона скрываться, его флот шел к Арденне и должен был брать город штурмом. От кого ему было бежать? От себя и своего безумия? Я спас себя и спас всех вас, и грех на мне от этого лежит страшный. Непростительный вечный грех, я никогда его не отработаю добром, сколько бы ни старался. Хотя стараться, конечно, не перестану. На этом я считаю разговор об адмирале завершенным.

- Ты в Арденне недавно, и кое-чего не знаешь, - назидательно произнесла госпожа Мирир. - Пиратский флот против нас собирается снова. Только мы теперь не знаем, кто его финансирует. Не знаем, кто направляет. И не знаем, кто возглавляет. Зато знаем, что они наглы и решительны, как никогда раньше. Чего только последнее нападение стоило - к вам привозили раненых, ты должен был видеть.

- Я здесь штопаю смертельные раны и по старой энленской рукописи учусь лечить чахотку пещерным мхом, - пожал плечами Илан. - На моем попечении искалеченные и смертельно больные. То, что вижу я, не приведи бог никому, даже вам. Даже с вашей сволочной работой. Будут привозить раненых - приму, остальное не мои дела.

- Все это не делает тебя не тем, кто ты есть, - многозначительно сказала госпожа Мирир. - Все равно ты видел его последним, видел, что с ним случилось и как это произошло. Есть хоть какой-нибудь, хоть малейший шанс, что он остался жив? Что он придет за своим? Если да, он придет. Говори, потому что за тобой он придет тоже. По всем вашим высокородным правилам ты - его, а не... свой собственный.

- Нет такого шанса, - опустив взгляд в пол, соврал Илан.

- Совесть у тебя не вполне здорова, - сделала вывод госпожа Мирир. - По глазам вижу. Очень надеюсь, что ты вернулся помочь городу, а не за чем-нибудь еще. И что секреты твои мелкие и стыдные, а не против государя и государства. Насколько бы глубоко я ни уважала твою мать, сколько бы ни трудились вы с ней самопожертвенно на благо Арденны и Тарген Тау Тарсис, а верить вам абсолютно я не могу, пока ты не говоришь мне всей правды.

Я говорю вам то, что вы хотите слышать, тетя Мира, подумал Илан. Я не виноват, что на словах это звучит фальшиво. Ни в медицине, ни в следственных делах не бывает, как в жизни - чтобы правда имелась у каждого своя, полноправная и основательная, зависящая от внутренней оценки и трактовки внешних обстоятельств . У нас учитываются только факты, и мы их не оцениваем. Такая наша и ваша работа. Но фактов, которые вам нужны, всех и до конца, я не знаю сам. И не хочу знать. А то, что знаю, хочу забыть.

Но вслух этого не произнес, только криво улыбнулся. В этот момент его спасли и от госпожи Мирир, и от микроскопа. Запыхавшийся фельдшер, работавший с Гагалом, просунул голову в кабинет и выпалил скороговоркой на одном дыхании:

- Женщина-пятнадцать-лет-родственников-нет-в-родах-вторые-сутки-привели-соседи-упала-во-дворе-ребенок-живой! Где доктор Гагал?

- Он занят, - повернулся к фельдшеру Илан. - Скажи в приемном, я уже иду.

Госпожа Мирир смотрела на него странно. Со смесью жалости и, одновременно, уважения.

* * *

Двое пленников лаборатории, разумный и пьяный, обсудили между собой подслушанный из-за лабораторной двери разговор. Совершенно точно. И это было плохо.

Зато они собрали микроскоп. Чуть-чуть неверно, но Илан исправил. Это было хорошо.

Почему Илан знал, что его обсуждали? Потому что Мышь с горящими глазами положила ему на стол без единой ошибки составленную записку: "ПРАВДА, ЧТО ВЫ АРДАНСКИЙ ЦАРЬ?"

Илан вздохнул, посмотрел на Мышь, посмотрел на дверь, за которой скрылся все еще пребывающий слегка навеселе доктор Гагал, и сказал:

- Конечно, правда. А ты моя свита. Разве не замечаешь царскую роскошь вокруг?

Мышь нахмурилась, заподозрила подлог. Обстановка явно не соответствовала, царь был растрепан и по-простому одет, но как же все те разговоры про семью?..

- Говори уж, - разрешил Илан. - Я тебя не отпущу на выходной в наказание, но лучше выскажись, а то лопнешь.

- Госпожа Гедора... Она же ваша мать?

- Предположим, - кивнул Илан.

- Это же ее дворец?

- Ну... да.

- Значит, ваш?

- Ничего не значит, - разочаровал ее Илан. - Она мне мать, да я не совсем ее сын.

- Так не бывает!

- В жизни все бывает. Как написано в древних книгах: мир настолько разнообразен, что не существует ничего, чего в нем не было бы.

- Вы меня нарочно путаете!

- Путать незачем, я не знаю, в чем ты от меня требуешь сознаться. Но ты вообще с чего решила, что тебе можно протягивать язык в мою сторону, особенно вместе с доктором Гагалом?

- Он был пьяный и ему было скучно вас дожидаться просто так. Он мне разрешил.

- Запреты на тебя накладываю я, я их и снимаю. Никакое слово доктора Гагала в твоем случае ничего не решает.

- Извините, доктор Илан. - Мышь обиделась. Не на то, что ее отчитали за болтовню и накажут, а на то, что доверия нет.

- Я вырос в поселке Болото, - сжалился над ее любопытством Илан. - Родителей не знал, у меня были дед и бабушка. Дед инвалид береговой охраны на военной пенсии, которую год платили, два не платили, калека без ноги, а бабушка скоро умерла. Примерно в твоем возрасте я чуть не попал в тюрьму из-за того, что в Болоте трудно не вступить на скользкий путь, если денег нет и завтрашний день неясен. Там ни у кого нет денег, и у всех туманное будущее, ты сама знаешь, как это в нижнем городе. Но я устоял. Нашелся добрый человек, выручил меня, пристроил в школу, я стал ему помогать в его работе. Так потихоньку и выбрался. Я не сказочный принц, Мышь. И не из тех, кому везет с помощью волшебства. Учись, работай, превращай себя в принцессу, все зависит от тебя.

Мышь растерянно моргала. Картинка из отрывочных и противоречивых фрагментов у нее не складывалась, она не могла определить, что из сказанного правда, что сказка, что шутка, а что всерьез. Мыслительная работа некоторое время отражалась у Мыши на лбу. Наконец, она что-то для себя решила. Вероятно, подумала, что Илан незаконнорожденный потомок какой-нибудь царской ветви, среди генеалогии которой сам черт ногу сломит. Это было понятно. Это было даже, в какой-то мере, нормально, обычно и все объясняло. Мышь перестала морщить лоб, встряхнула по своей привычке фартук и спросила: