Катастрофа. Том II

Так и сделали. Как только солнце погрузилось в море, группы разбрелись по городу. Старший механик и два его товарища предпочли провести ночь на подводной лодке.

— Смотрите же, в случае чего, прогоните зоотавров! — пошутил, прощаясь с ними, Гаррисон.

— Будьте спокойны! — в тон ему ответил старший механик. — У меня такой револьвер для них припасен, что им несдобровать. Пусть только сунутся!

Сам Гаррисон, с матросом Булонской подводной эскадры и еще одним уроженцем Булони, портовым служащим, побродив немного по городу или, вернее, среди его развалин, забрался в один почти совершенно разрушенный дом на восточной стороне города. Верхние два этажа обвалились, но нижний еще был обитаем.

— Тут зоотавры уже порядком поработали, — сказал он, — и вряд ли явятся сюда опять с визитом.

Поужинали колбасой и сыром, распили бутылку доброго бургундского вина, побеседовали и легли спать. Гаррисону предлагали единственную имевшуюся в доме кровать, но он решительно отказался и улегся на полу рядом со своими спутниками.

Все трое были так утомлены, что тотчас же уснули сном здоровых, хорошо поработавших людей.

Их разбудил чудовищный треск. Казалось, что потолок рушится над их головами. Все трое вскочили на ноги.

— Зоотавры! — воскликнул Гаррисон.

Луна ясно светила в полуразбитые окна, и было светло, как днем. Гаррисон посмотрел на часы: было без десяти минут одиннадцать. Он подошел к окну и выглянул наружу.

На высоте, которую он на глазомер определил в два, два с половиной километра, плавно парил зоотавр. Моментами он заслонял луну, и тогда казалось, что на нее нашла огромная черная туча. Зоотавр держался прямо над центром города, значительно левее того дома, в котором приютился Гаррисон со своими спутниками. Потом он вдруг резко повернул на север, в сторону порта и, описав неколь-ко все расширяющихся концентрических кругов, тяжелой глыбой упал вниз.

В то же мгновение послышался страшный гул, который, точно выстрел из гигантского орудия, громовыми раскатами прокатился над всем городом. Стекла в доме задребезжали и весь дом задрожал, точно в смертельном испуге.

— Это зоотавр грохнулся в море, — сказал Гаррисон. — Боюсь, что от нашей подводной лодки одни щепки остались, и что наши товарищи погибли.

Спутники Гаррисона молчали и были бледны как смерть. Портовый служащий заметно дрожал и зябко ежился.

Гаррисон достал бутылку и налил в стакан вина.

— Выпейте, это успокаивает, — сказал он, подавая его портовому служащему.

Ночь прошла тревожно. Никто не сомкнул глаз и с тоской ждал рассвета.

Наконец, забрезжила утренняя заря. Над морем клубился седой туман. Повеяло холодком. Ночь, казалось, спешила использовать последние остававшиеся в ее распоряжении минуты. Но солнце было уже близко, и она все больше бледнела от злобы и страха перед победоносным противником. Скоро невидимая кисть брызнула на небо багрянцем и пурпуром. На морской поверхности заиграли яркие блики, и несколько минут спустя огромным красным шаром показалось холодное еще солнце.

— Пора, идем! — сказал Гаррисон.

Через десять минуть все трое были уже в порту и жадно искали глазами подводную лодку.

— Вот она, вот она! — вдруг радостно крикнул матрос. — Целехонька!

Действительно, подводная лодка, цела и невредима, покачивалась на воде. На палубе ее показались старший механик и его товарищи. Они улыбались бледной нервной улыбкой.

Скоро собрались и остальные члены экспедиции.

Посыпались восклицания, расспросы.

— А мы уже были уверены, что вы погибли вместе с подводной лодкой! — сказал Гаррисон.

— На этот раз Бог миловал! — ответил старший механик. — Но пришлось пережить несколько тяжелых минут.

И он рассказал, что когда зоотавр грохнулся в море, в двух приблизительно километрах от их подводной лодки, все кругом заходило и забурлило с такой силой, что все трое упали на палубу; если б они не успели крепко ухватиться за все, что ни попало под руку, их бы непременно снесло в море или расшибло насмерть. Волнение продолжалось добрых десять минут. Когда они пришли немного в себя, они увидели, что море, насколько хватал глаз, ходуном ходило. Кругом носились обломки разбитых барок и лодок, которые сорвало с цепей, завертело точно в гигантской воронке и потом снова, уже разбитыми, выбросило на поверхность.

— Всю ночь, — прибавил рассказчик, — мы с минуту на минуту ждали, что зоотавр вынырнет. Теперь, слава Богу, бояться уже нечего.

— А вдруг он нас подстерегает под водой, по дороге в Соуттамптон? — спросил все еще бледный портовый служащий.

Люди переглянулись: всех тревожила эта мысль, но они не решались высказать ее.

— Пустяки! — сказал Гаррисон. — Станет он в таком болоте засиживаться! Наверное, разгуливает себе где-нибудь в Атлантическом, а то и в Великом океане…

Решено было, не теряя времени, пуститься в путь. Люди энергично взялись за работу, и скоро подводная лодка с экспедицией погрузилась в море.

IX

Час спустя экспедиция без всяких приключений высадилась в Соутгамптоне. Хорошенький городок лежал в развалинах, без всяких признаков жизни. Уцелевшие дома были крайне редки, да и те среди этого огромного кладбища производили впечатление мертвых.

Гаррисон и его спутники стали бродить по городку, заглядывая в тот или иной из уцелевших домов. Вся почти мебель была вынесена, и они стояли совершенно пустыми; только в некоторых домах все оставалось нетронутым, точно жильцы их только что ушли с тем, чтобы скоро вернуться: по-видимому, они бежали второпях, и им было не до вещей.

После долгих поисков экспедиции удалось наконец найти, километрах в полутора от порта, спуск в подземный город; но он был заперт изнутри массивной железной дверью.

Добрый час бились над ней старший механик и его товарищи.

— Нет, ничего не поделаешь, — сказал он наконец, вытирая пот со лба. — Эту махину и динамитом не взорвешь!

— Не возвращаться же домой с пустыми руками! — возразил Гаррисон. — Придется ждать тут: соутгамптонцы, наверное, выходят время от времени на поверхность.

— Этак можно и месяц прождать! — послышался чей-то недовольный голос.

У спуска учредили дежурство, и члены экспедиции снова разбрелись по городу. Приходилось устраиваться, быть может, надолго. Выбрали один уцелевший дом, нижний этаж которого был обставлен с полным комфортом.

— Отель недурной, только уж придется обходиться без прислуги! — сказал Гаррисон.

— Как бы ночью не явились для услуг зоотавры! — возразил один из его спутников.

Но ночь им не пришлось проводить на поверхности: около полудня прибежал запыхавшийся и сияющий от радости дежурный.

— Англичане! — торжественно провозгласил он.

Действительно, вслед за ним вошли три молодых англичанина, все в кожаных куртках и высоких охотничьих сапогах.

Посыпались приветствия, расспросы. Англичане, флегматично посасывая трубки, рассказали, что все население Соутгамптона уже третий месяц как поголовно перекочевало под землю, и что только время от времени несколько человек по очереди поднимаются на поверхность для того, чтобы поддерживать, по радиотелеграфу, сношения с остальным миром.

— К сожалению, — прибавил один из них, — наша радиотелеграфная станция уже месяц тому назад была почти совершенно разрушена. Нам удалось ее исправить, но действует она все же плохо.

— Не сможем ли мы вам помочь в этом? — спросил старший механик. — Среди нас есть люди опытные.

Англичане охотно приняли предложение, и все отправились на радиотелеграфную станцию.

Дружно закипела работа, и несколько часов спустя Г ар-рисон мог уже сообщить по радиотелеграфу в Париж о положении дел. Уже перед самым вечером получился ответ. Отвечал сам Стефен. Он поздравлял экспедицию с успехом и просил передать Соутгамптону и всей Англии сердечный привет от всего французского народа и лично от него.

— All right! — процедил сквозь зубы один из англичан, не вынимая изо рта трубки, когда Гаррисон прочел вслух полученный им радио. — Этот Стефен — славный малый, и в Англии его очень любят. Надо, чтобы он приехал к нам в гости.