Знай свое место

- Обойдусь раскладушкой, - беспечно заявила я. - Перед тобой крайне неприхотливый человек.

- Ага, - лениво заметил Шура, - только мяса пожрать губа не дура. А это, между прочим, убитые животные.

Везет мне в последнее время на знакомых. Из крайности в крайность: то вампир, то вегетарианец. Славная бы получилась у нас троица - если еще прибавить меня, бывшего киллера. Мои прежние знакомые мужского пола не отличались особыми какими-то качествами. Попросту говоря, я снимала подходящих мужиков, когда природа требовала свое - чтобы психика была на уровне и руки не тряслись в ответственный момент. Прочных отношений я ни с кем не строила хлопотно это, и ко многому обязывает.

Вообще-то, было свинством с моей стороны не предупредить радушного хозяина о моем щекотливом положении. Но я не была уверена, что Шуре нравятся люди моей специальности, даже если они молодые не лишенные остатков привлекательности женщины. Я, конечно, собиралась рассказать ему, но не сейчас. Пусть первое знакомство оставит приятные ощущения.

Шура задумчиво доедал соевый сыр. А я почувствовала блаженную тяжесть сытости. Потянуло в сон. Заметив, что я засыпаю прямо за столом, Шура предложил устроиться пока на его кровати.

- Извини, я люблю спать с комфортом, поэтому насовсем кровать не уступлю. До утра поспи, а завтра я раскладушку разыщу в кладовке.

Я благодарно улыбнулась. Предлагать дважды не потребовалось. Кровать действительно оказалась очень уютной. "Надо спросить про картины. Почему они в квадратах?", - ни к чему мелькнуло в голове. Но тут же все пошло рябью, затуманилось, я рухнула на постель и тут же заснула.

5.

Шура смотрел на спящую гостью. Как же так? Откуда она здесь? Снова игра проклятого воображения? Или кому-то сверху показалось мало? Он ущипнул себя за руку. Больно. Надавил на глазные яблоки по совету незабвенных братьев Стругацких. Ирина не исчезала и не раздваивалась. Так же мирно сопела на кровати. Да и просыпался ли он сам вообще? Может быть, сон до сих пор продолжается?

Этот сон он помнил всегда. Даже не просто помнил, а тщательно хранил в ближайшем легкодоступном слое подсознания. Как предупреждение, как стоп-сигнал и красную тряпку одновременно. В зависимости от настроения. Жил он все это время в реальном Мире или однажды проснется все еще студентом или школьником-раздолбаем, авторитетным хулиганом с уважаемой до дрожи горскими пацанами грозной Кочегарки?

Тот сон, казалось, длился годы, десятилетия. Со школьной скамьи и до зрелых лет. И проснулся Шура (если проснулся, конечно) только после того, как сам попросил об этом. Ему показали два варианта жизни. Даже позволили пройти оба пути. До конца. Выбирай, Музыкант.

Шура вернулся тогда с очередного парковского вечера, где его команда регулярно "ставила толпу на уши" своими экспериментальными экзерсисами, весьма прилично ударенным по голове. Во время танцев, как это обычно водится, на танцплощадке началась разборка с мордобитием. Пьяных озверевших парней прибежал растаскивать дежурный наряд милиции, которым тоже досталось. Шура, со сцены, не придумал в этот момент ничего лучше, как повесить на микрофонную стойку включенный "мешочек со смехом" (редкая вещица по тем временам была). И под истеричные вопли идиотского хохота, пересыпающихся смешочков, хрюкающих повизгиваний, утробно-размеренного "ха-ха-ха", поочередно сменяющих друг друга, Шура врезал задорно по струнам во всю дурь своего самопального жестокого фуза нечто настолько психоделическое и неподобающее ситуации... Гитара заорала голосом невесть как очутившегося на американских горках мастодонта. Команда, естественно, Шурин почин подхватила "громко и гордо". Получавший в этот момент по мордам милицейский наряд "при исполнении" понял однозначно - над ними публично издеваются. На "пятачке" драчуны удивленно перестали молотить ближних и валялись со смеху. Только милиционерам было не до веселья. Для спасения достоинства стражей порядка оставалось только одно средство, не раз испытанное в борьбе за чистоту и нравственность молодежи: подкрепление.

В тот раз резвящуюся толпу и Шурину команду разгоняли особенно рьяно. Они и в самом деле немного перегнули палку, слишком раздразнили гусей в погонах. И милиция постаралась на славу. Музыканты были арестованы всем составом. Прокатились на "луноходе". Долго сидели в районном отделении. Шура пришел домой почти под утро. Приложив к шишке от милицейской дубинки ледяную грелку, он прилег и еще успел подумать - "Ну вот. Я теперь человек с пробитым сознанием. Жертва рок-н-ролла". Боль понемногу отпускала, разрешая организму отдохнуть от перегрузки. Шура задремал...

А дальше все пошло, как в продолжение жизни...

...Вроде бы проснувшись утром, Шура потрогал шишку. Прошипел вульгарные слова в адрес доблестной милиции. Можно было еще поваляться. Идти никуда не собирался. Тем более была уважительная причина. Но и лежать не хотелось. Наскоро перекусив, Шура без определенных целей выскочил на улицу. И сразу прошла голова, забылись шишки и вчерашние неприятности. Такой был день! Раз в сто лет такие дни случаются! День имени знаменитого Шишкина! Уютный солнечный свет, разомлевшие деревья, листья в водянисто-прозрачном воздухе. Люди! Где вы достали такие улыбки? По какому блату? Ах, вы их просто дарите?!

Шура пошел по тротуару. И походка-то стала какой-то особенной. Захотелось подпрыгнуть, дотронуться до той высокой ветки. И подпрыгнул. И никто не осудил, наоборот, мило так разулыбались люди.

На остановке стояла девушка. Девушка как девушка, в другой раз прошел бы и не заметил. А тут Шуру прямо-таки бросило к ней. Захотелось понравиться, завоевать сердце, вот так - сразу, с налета, с наскока. Удивить, поразить до невозможности.

- Здравствуйте! - пропел Шура, с галантным полупоклоном подлетев к незнакомке. - Как давно вы отдыхали в "Парфеноне"?

Девушка вежливо улыбнулась:

- Я давненько не бывала в Греции.

- Да вы что?! - округлил глаза Шура. - А я только вчера оттуда. И сегодня вечером снова собираюсь. Хотите, и вас прихвачу?

- Я не зонтик.

Что-то не ладилось. Нет, в такой день не может быть осечки.

- Крошка, - сменил тон Шура, - я серьезно. Я тебе не какой-то слесарь дядя Вася. Я музыкант. Ты часто общаешься с людьми искусства?

Девушка усмехнулась.

- Чаще, чем хотелось бы, - она словно и не заметила перемены в Шурином настроении.

- Значит, не с теми общаешься. Знаешь, есть всякие паразиты от искусства. Но до моих ребят им всем далеко. Мы - лучшие. Ты и не слышала, небось, настоящей музыки. Пойдем, дорогуша, я покажу тебе высший класс.

- Тоже мне, Фрэнк Винсент Заппа, - фыркнула девица.

Шура оторопел. Но не сдался.

- Хороший мужик, - согласился он. - Но и мы не хуже. Вот, к примеру, я...

И Шура полетел, как ком с горы. Мимо мелькали силуэты прохожих, коробки трамваев и автобусов. Но он ничего не замечал. Распалясь, он рисовал перед несговорчивой девицей портрет супер-музыканта Шуры Единственного и Неповторимого, которому подвластно все в этом мире. В его страстной речи присутствовали тучи поклонниц, готовых разодрать кумира на куски, заполучить хоть резинку от его трусов, тайные вечеринки в законспирированных злачных местах, фантастические автомобили, заполненные под крышу цветами, чуть ли не масонские сборища фанатов, утренние пробуждения рок-звезды Алекса в постели кинозвездной красотки, ледяные пронзительно-абсолютные дорожки кокаина перед концертом, роскошные концертные залы, потрясающие сцены, на которых потный Шура выдает волшебную музыку, которой никто раньше не играл и не сыграет больше никогда. Такую музыку, что сгоняет в одно послушное стадо души концертной толпы и перекраивает мировоззрение ко всем чертям.

Фонтан красноречия сверкал долго. Шура, как сквозь вату, слышал звонкий смех девицы. И распалялся еще больше.

- ... не представляешь, сколько девок мечтают залезть к нам в штаны. А ты выкобениваешься... - вышел он на новый виток, зачем-то совсем не в своем стиле, еще не осознавая, что уже через пять минут ему станет мучительно стыдно за свои слова. Девица, что-ли была какая-то необычная. Провокация ходячая.