Все, что есть под рукой

Зеркальная пленка покрывала все, что находилось в небольшом полусферическом зале. В центре возвышалась конструкция, чем-то неуловимо напоминающая Паука из моих детских кошмаров. Это был сплюснутый сверху шар, от которого в разные стороны отходили четыре короткие трубы-отростка. Их концы были ровно обрезаны наискось, на зеркальных срезах светились зеленые квадратики. Вдоль стен под вездесущей пленкой угадывались контуры непонятных устройств, а над «пауком» дрожало какое-то марево. Морозов выключил фонарь, но темно не стало. Зеркальная пленка светилась изнутри неярким светом.

– Вот мы и пришли, - сказал, Морозов, опустил сумку на блестящий пол и уселся на нее.

Не знаю, сколько времени мы провели здесь, молча прислушиваясь к шороху, идущему от стен. Хорошо, что Морозов по пути скормил нам транквилизаторы - порой зеркальный блеск пленки словно начинал мерцать у меня в голове, в шорохе угадывалась знакомая мелодия, хотелось сделать что-то странное, например, подойти к отросткам и приложить руку к зеленым квадратикам. Впрочем, стоило тряхнуть головой, как вся эта дурь мигом слетала.

Чем дольше я вглядывался в марево над «пауком», тем четче проявлялась картинка, мерцающая в воздухе. Какие-то разноцветные шарики медленно кружились, сливались, словно капли, растягивались в колбаски, из них вылезали длинные нити, тянулись к другим каплям, очертания дрожали, расплывались… Игра цветных шаров завораживала; я не понимал, что это все означает, кем и для чего создано устройство в толще горы, но порой кольца, в которые сливались шары, мне что-то напоминали…

Наконец Морозов поднялся и вывалил из сумки все, что в ней было. Там хватало добра, но мне сразу бросились в глаза детали, из которых он составлял свой боевой «инвентарь». Вот и сейчас, не сводя глаз с «паука», он медленно соединял одно с другим, а когда дезинтегратор был собран, аккуратно опустил его к ногам и посмотрел на нас.

– Я попробую разнести это дьявольское лоно, - тихо сказал он. - Меня не волнует, чьи предки забыли здесь биореактор, который за сотни лет пошел вразнос. Я не знаю, почему на противоположной стороне планеты все это варево, словно в кривом зеркале, так чудовищно разбухает и воспроизводит нуклеиновую сборку. Четыре расы - надо же, как удачно сложилось… Может, ядро планеты срабатывает как линза, а эта дрянь и пытается из подручных средств что-то слепить… Впрочем, мне плевать на все эти ДНК, РНК и иже с ними! Но если я смогу уничтожить то, что внизу, - все, что наверху, само развалится.

Бокур забил ладонями по полу, он был в восторге.

– Не зря я говорил, что здесь средоточие обмана! - задыхаясь от смеха, еле выдавил он. - Теперь всем шаманам крышка! А я, - он горделиво ударил себя кулаком в грудь, - а я буду провозвестником нового обмана!

Морозов даже не посмотрел на него. Он поднял дезинтегратор и направил его на «паука». Ничего не произошло! Морозов подобрал с пола флягу, подбросил ее вверх, повел стволом - и она исчезла, рассыпалась тончайшей дымкой и водяной пылью.

– Не вышло, - спокойно сказал Бокур. - Вот завершающий обман, венец обманов. Утешься, друг! Увы, возлюбленная твоя за недоступным порогом - это горе! Но ведь она не перешагнула порог смерти, обманув ее, - и это радость! Я чувствую, что здесь, внизу, медленно создается образ новой жизни, которой суждено воплотиться там, наверху. Будет ли это божественное дитя или адское создание - даже наши далекие потомки не узнают, мне кажется, что к тому времени людское племя покинет этот мир. И лишь твоя великая любовь…

Бокур увидел глаза Морозова и осекся.

– О какой любви ты говоришь, мудрый Бокур? - спросил он шепотом, но лучше бы кричал, так страшен был шепот. - Разве я говорил о любви? Я лишь искал ту, что когда-то была моей возлюбленной, была, понимаешь ты, а не есть! Она предала меня единожды, бросив меня в трудную минуту, она предала меня дважды, вытравив плод, что должен был стать моим сыном! Не будем говорить о любви, поговорим о воздаянии!

Бокур рухнул на колени перед Морозовым и воздел руки.

– О, великий! - вскричал он. - Твой обман превыше божественного! Всего я мог ожидать, но такой поворот… Пусть отныне меня зовут глупцом из глупцов!

Я наконец пришел в себя.

– Но… Как же так, а она… - мой голос сорвался. - Погоди, так ты столько лет искал ее… Для чего?

Он недобро усмехнулся.

– Ну, понятно, - промямлил я. - Но все-таки… Женщины слабы… Столько лет… Можно было простить…

– Неотомщенное зло - это оскорбление мирозданию, - процедил Морозов.

– Хорошо, - голос мой окреп. - Но теперь, когда у нас ничего не получилось, мы можем вернуться!

– Да, не получилось… - задумчиво протянул он, медленно обходя «паука» по кругу. - Но мне невыносима сама мысль о том, что ей удалось сбежать от меня, и даже не на тот свет!.. Ну что ж, она не захотела от меня ребенка, так пусть послужит материалом…

Он оборвал себя на полуслове, внимательно посмотрел на меня, и в руке у него блеснуло лезвие ножа.

Сошел с ума, мгновенно сообразил я. Если бросится на меня, я успею дотянуться до его распылителя. Но Морозов, словно прочитав мои мысли, криво улыбнулся и покачал головой. Он подошел к одному из срезов, полоснул ножом по руке и я увидел, как кровь закапала прямо на зеленые квадратики, которые тут же покраснели.

Бесконечный шорох вдруг прекратился. Тут я понял, что такое настоящая тишина. Потом я заметил, что картина над «пауком» изменилась - разноцветные шарики поблекли, рассыпались, кольца истончились… Конец, почему-то подумал я, но тут шары снова закружились, составляя иные узоры, к кольцам потянулись тонкие нити… Машина заработала!

Шорох сменился тихим перестуком, словно где-то в недрах горы цверги взялись за молоточки.

Я посмотрел на Морозова. У него был вид человека, наконец-то завершившего долгое дело.

– Она не захотела родить от меня, - сказал он, подбирая вещи с пола и укладывая в сумку, - так теперь родит для меня. Не знаю, каким будет это дитя и что оно принесет миру, но это моя кровь!

Бокур ласково похлопал его по плечу.

– Теперь можно и умереть с коварной улыбкой на устах, - сообщил он. - Представляю, с каким удовольствием я буду скрывать от всех тайну Великого Пальца!