Вампиры пустыни<br />(Том II)

Лонг уверенно взялся за работу. Он тонко закоптил над пламенем свечи овальный участок на внешней стороне кубка и двумя пальцами крепко прижал к угольной черноте изображение Деметры; тонкая, как волосок, игла в другой руке обвела линии рисунка. Когда рисунок был перенесен на кубок, Лонг занялся гравировальным станком. Он закрепил на валике маленький и чуть стертый, как он любил, медный круг и пальцами нанес на него лучший руанский крокус [5]. Взял пепельницу, расколотую при пересылке, и поднес к вращающемуся диску. Кромка вошла мягко, с правильным ощущением втирания.

Лонг вытянул обе руки, убедился, что пальцы не дрожат от волнения, приблизил к станку тяжелый кубок и собрался сделать первый крошечный надрез из миллионов, что сольются в шедевр.

Кто-то постучал в дверь и начал дергать дверную ручку.

Себастьян Лонг не сдвинулся с места и не взглянул на дверь. Скоро назойливый клиент заметит табличку и уйдет восвояси. Стук и дерганье не прекращались. Лонг поставил кубок на стол, со злостью подошел к витрине, поднял табличку и замахал ею прямо перед глазами стоявшего за стеклом — лица он не разглядел. Однако идиот не уходил.

Гравер отпер дверь, приоткрыл ее и рявкнул:

— Мастерская закрыта. Заказы не буду принимать несколько месяцев. Прошу меня не беспокоить.

— Это касается кубка Деметры, — заявил незнакомец.

Себастьян Лонг уставился на него.

— Какого дьявола! Откуда вы знаете о моем кубке?

Он видел перед собой какого-то приезжего средних лет, довольно невысокого роста.

— Впустите меня, пожалуйста, — убеждал незнакомец. — Это важно. Прошу вас!

— Не понимаю, о чем вы, — сказал гравер. — Но что вам известно о кубке Деметры?

Он воинственно засунул большие пальцы за пояс комбинезона и наградил незнакомца злобным взглядом. Незнакомец воспользовался тем, что гравер снял руку с дверного косяка, и проскользнул в мастерскую.

Себастьян Лонг коротко подумал, что его ждет настоящий кошмар. Незнакомец быстро метался по мастерской. Он схватил резец и швырнул его на пол, схватил точильный брусок и швырнул на пол.

— Эй, вы! — загремел Лонг, когда незнакомец схватил разводной гаечный ключ. Ключ он на пол не швырнул.

Лонг бросился к незнакомцу, а тот метнулся к столу, размахнулся и опустил ключ. Кубок со звоном разлетелся на куски.

Сердце Себастьяна Лонга готово было разорваться от горя и ярости, тело тряслось — он и не знал, что способен испытывать такую бурю чувств. Застыв, он увидел, как незнакомец улыбнулся в предвкушении.

Ноги гравера подкосились, и он упал на пол, опустошенный и мертвый.

Хищник заперся в спальне своего особняка и снова улыбнулся, вспоминая.

Все еще улыбаясь, он обвел кружком дату на настенном календаре.

— Эй, Долорес! — по-испански крикнула мать. — Ты собираешься весь день там торчать?

Девушка практиковала перед зеркалом соблазнительную улыбку в духе Лорен Бэколл: веки чуть опущены, уголки губ чуть приподняты. Она выскочила из ванной и закричала по-английски:

— Сколько раз я тебе говорить не называть меня это латино имя больше!

— Долли! — насмешливо произнесла мать. — Даали! Это в честь кого, а? Кто-нибудь видывал святую Даали?

Девушка бросила матери непристойное испанское ругательство и побежала вниз по лестнице многоквартирного дома. Господи Иисусе, сегодня она точно опоздает!

Путь к остановке трамвая преградил поток машин. Она пританцовывала от нетерпения. И тогда случилось чудо. Совсем как в кино, рядом с ней остановился большой кабриолет и праздно ехавший куда-то водитель спросил, распахивая дверцу:

— Вы, кажется, торопитесь. Вас подвезти?

Ошеломленная внезапным исполнением всех мечтаний, она не забыла наградить водителя улыбкой — веки чуть опущены, уголки губ чуть приподняты.

— О, спасибки! — сказала она и села в машину.

Не Кэри Грант, но все волосы при нем… невысокий, но и она сама тоже и… Господи Иисусе, сиденьях леопардовые чехлы.

Автомобиль влился в поток машин и, урча мотором, понесся по улице.

— Какой чудесный день, — произнесла девушка. — Слишком хороший для работать.

Водитель застенчиво улыбнулся, точь-в-точь как Джимми Стюарт, только, конечно, он не был таким высоким.

— Меня и самого подмывает прогулять работу. Не хотите съездить на Лонг-Айленд?

— Быть замечательно!

Кабриолет свернул влево, в улицу под нечетным номером.

— Прогулять, вы сказали. Где вы работать?

— В рекламе.

— В рекламе!

Долли хотелось отвесить себе оплеуху. Как могла она сомневаться, как смела думать в тяжелые, полные презрения к себе минуты, что ничего у нее не получится, что она выйдет замуж за бакалейщика или механика и всю жизнь проведет в зловонном многоквартирном доме и там состарится и будет больной и сутулой. Мельком, в счастливой дымке, ей подумалось, что могло было быть и лучше, но и это было достаточно классно. Рекламный бизнес, леопардовые чехлы… чего еще может хотеть девушка с соблазнительной улыбкой и милой фигуркой?

Пока они ехали по Южному берегу [6], она узнала, что его зовут Майкл Брент. Что-такое она и ожидала. Ей страшно хотелось сказать, что ее зовут Дженнифер Браун или назвать еще какое-нибудь по-настоящему классное современное имя. Она воспряла духом, когда он сказал, что «Долли Гонзалес» — очень красивое имя. Правда, он не добавил: «Самое красивое, что я когда-либо слышал!», и она это отметила. Он скажет это позже, утешила она себя, поудобней устраиваясь на сиденье.

Они перекусили в Медфорде [7] в чудесном маленьком ресторанчике, где были ступеньки вниз и на столах горели свечи. Она называла его «Майкл», а он ее — «Долли». Еще она узнала, что ему нравятся смуглые девушки, что в журнале «Правдивые истории» все истории, по его мнению, правдивы, что рост у нее в самый раз, что Грир Гарсон [8] чудесна, но и она не хуже и что платье на ней просто замечательное.

После Медфорда они ехали медленно, говорил в основном Майкл. Он объездил весь земной шар. Был ранен на войне — пустяки, навылет. Ему тридцать восемь, он был женат, но жена умерла. Детей нет. В мире он совсем, совсем один. Ему не с кем разделить особняк в районе пятидесятых улиц, имение в Вестчестере [9], охотничий домик в лесах Мэна. Каждое его слово все выше вздымало девушку на волнах восторга. Все признаки были налицо.

На закате они добрались до Монток-Пойнт, последнего песчаного клочка континента — дальше тянулся океан, а за ним Европа. Громадное складчатое полотно пурпурных и розовых тонов скрывало полнеба, над темными водами искрились первые звезды.

Они вышли из машины и ступили на песок, одни в чудесном техниколоре заката. Ее сердце едва не разорвалось от радости, когда Майкл спросил, сжимая ее в объятиях:

— Дорогая, ты выйдешь за меня?

— О да, Майкл!.. — выдохнула она, умирая.

Хищник задремал и вдруг почувствовал острый укол тревоги. Он бродил по большому городу, волоча щупальца мыслей:

«…умру, если она мне не…»

«…шесть и шесть — двенадцать и один и три четыре…»

«…брбрбр madre di dios pero soy брбрбр…»

«…экспресс на Домино и Миссаб и сорвать куш на Принцессе Пег в главном забеге…»

«…растопить смолу добавить хлорид серебра и растворить в лавандовом масле сцедить…»

«проклятый тупой ублюдок брбрббр хотел выдавить ему глаз матьего мать…»

«Господи Боже мой я искренне сожалею если оскорбил Тебя в…»

«…говорит как коммуняка…»

«…брбрббр два долла двадцать пя центнеров брбрббр…»

«…только капельку доливаю водой и чищу зубы…»

«…ведают что Господь Я но страшатся признать грехи свои…»

«…грязный вонючий тупоголовый криворукий хромоногий пучеглазый сопливый горбатый жирный слабоумный сукин сын…»