Голод. Трилогия

Вдруг она заметила какое-то движение и, вглядевшись в темноту, различила странную темную фигуру. Мириам попятилась, подняв руки, готовая защищаться.

Но никто на нее не набросился. В доме слышалось только ее собственное дыхание, да мерно капала вода в подтекавшем бачке туалета.

Взгляд ее задержался на собственном отражении в зеркале. Мириам Блейлок так сильно изменилась, что ее нельзя было узнать. Голова лысая, лицо осунувшееся, глаза – черные впадины. Она поднесла палец к щеке, потерла кожу, которой полагалось быть розовой и мягкой, излучающей здоровье от недавно поглощенной жизни. Но Мириам ожидал еще один сюрприз. Внешний слой кожи казался обугленным, по крайней мере на лице.

Плеснув воды в лицо, она вытерлась салфеткой. На белом полотне появились грязные разводы. Мириам быстро скинула одежду и осмотрела свое тело: оно пострадало гораздо больше, чем ей казалось. Глубокие ссадины обнажали воспаленную мышечную ткань. Бедра были содраны почти до кости.

Она приготовила ванну, с нетерпением наблюдая, как большая емкость наполняется чудесной горячей водой, источавшей душистый пар. Когда она залезла в ванну, копоть, приставшая к телу, изменила цвет воды, из голубой превратив ее в темно-серую с розоватым оттенком от кровоточащих ран.

Вскоре все ее тело покалывало, пока кровь ускоренно циркулировала, залечивая ссадины. Мириам закрыла глаза. Восхитительно. Как ей нужен теперь Сок! Как легко было бы теперь погрузиться в него, когда измученную плоть ласкает теплая вода.

Нет! Нельзя! Следует отыскать что-нибудь стимулирующее – кофе, таблетки, что угодно – а еще найти паспорт этой женщины, позвонить в аэропорт и заказать билет до Нью-Йорка, потом отправиться в катакомбы и предупредить сородичей.

Она вылезла из ванны и направилась в кухню, где в аптечке обнаружила три бутылочки с пилюлями – витамины, травяное лекарство от простуды, какое-то противозачаточное средство. Ноэлль вела настолько здоровый образ жизни, что даже не употребляла простейших лекарств. Каждый раз беря себе юную чистую жизнь, Мириам невольно испытывала чувство бесполезной потери. Кстати, эта девушка чем-то напоминала ей Сару.

Мириам давно перестала названивать своей любовнице. Сейчас самое главное – добраться до дома. Она опасалась, что катастрофа успела перекинуться через океан, и по этой причине телефон не отвечает. Неужели ей предстоит увидеть свой прекрасный дом на Манхэттене в руинах, совсем как Замок Белой Королевы, а кости Сары – в костре? Сердце растревожилось такой глубокой печалью, что она испытала не обычный приступ гнева, а мучительные сомнения в собственной ценности, а заодно и ценности всех Властителей. Оглянись вокруг, мысленно велела она себе, посмотри, какая сложная жизнь протекала в этой студии, обрати внимание на чудесную ткань в станке, переливавшуюся на все лады в слабом уличном свете. Что это за книга на столике возле кровати, зачитанная, с загнутыми страницами, – ее Ноэлль читала перед сном. «Les Fleurs du Mal» – «Цветы зла»

[16]

. Мириам знала эти стихи, они ей тоже нравились.

Она вернулась к зеркалу. Вообще-то, лицо пострадало не так сильно. Чуть-чуть косметики здесь, чуть-чуть там, мазок блеска для губ – и она снова превратится в девушку. К счастью, у хозяйки студии хотя и не нашлось таблеток в аптечке, зато блеск для губ и другие важные мелочи были самого высокого качества. Мириам начала гримировать лицо, возвращая ему вид вечной молодости.

Но усталость брала свое:

Сон

затуманивал мозг, измученное тело тяжелело. Мириам мотнула головой, яростно сверкнув глазами. Хотя и нет таблеток, она все равно не станет погружаться в глубокий укрепляющий транс, свойственный их природе. Она не может, не должна! Хотя так много зависело от этого идеально глубокого, идеально совершенного

Сна.

Не важно, что тебе снилось.

Сон

не был похож на сны обычных людей: он очищал подвалы сознания, саму душу – если можно было предполагать ее наличие у вампира. Он обновлял, возвращал молодость, он творил чудеса. Когда ты пробуждался после него, вся жизнь начиналась сначала. Ты чувствовал себя абсолютно, идеально совершенным – и ты жил!

Но стоит ей

Заснуть

в этой студии – и ее обязательно схватят.

9

Женщина с ножом

Стены были выложены человеческими бедренными костями; черепа располагались выше. Пол Уорд имел представление о катакомбах Данфер-Рошеро, но весьма смутное, как о нелепом аттракционе, привлекавшем туристов определенного сорта – скажем, любителей фильмов ужасов. За десять франков им предоставлялась возможность провести сколько угодно времени среди костей семи миллионов парижан.

– Что это за запах? – поинтересовалась Бекки.

– Возможно, здесь спрятали свежий труп.

– Спасибо, Чарлз.

– Здесь никогда не хоронили тела. Одни скелеты, – пояснил полковник Бокаж.

Тем не менее в катакомбах улавливался определенный запах, и Пол осторожно потянул носом. Всей команде было хорошо знакомо зловоние вампиров – кислый сухой запах немытой кожи и ужасающая вонь их выделений, состоявших из мертвой человеческой плазмы.

К их команде присоединились лейтенанты Райнар и де Роше: Райнар, алжирец, раньше служил в иностранном легионе, де Роше, серьезного вида мужчина не без чувства юмора, обладавший, как показалось Полу, огромной физической силой, когда-то был офицером группы захвата Национальной жандармерии, элитного французского подразделения по борьбе с терроризмом. Их посылали выполнять задания, когда не нужны были пленные, только трупы.

Это были последние члены группы Бокажа. Набор новых людей представлял для полковника, как и для Пола, большую трудность. Кандидаты должны обладать отличными характеристиками, ведь им предстоит иметь дело с государственной тайной, а найти таких людей чертовски трудно.

Команда молча шла вперед мимо бесконечных рядов костей. Пока что они находились на туристской территории.

– Ни зубов тебе, ни нижних челюстей, – заметил Чарли.

– Зубы продавали пуговичникам, чтобы финансировать реставрацию пещер, – пояснил де Роше.

– Легально?

– Для того времени, возможно, да, – в разговор вступил полковник, – хотя, должен признать, политически это было не совсем корректно. Впрочем, вся старая Франция отличалась политической некорректностью.

– Смотрите, мадам де Помпадур, – Бекки указала на табличку.

– Кто такая? – поинтересовался Чарли.

– Исполнительный секретарь короля Людовика Пятнадцатого, – сказал Райнар.

– И любовница, разумеется, – добавил Бокаж.

– Как она здесь оказалась?

– После революции кости аристократов больше не считались священными. – По тону Райнара можно было догадаться, что он не одобряет революции. Подобно многим военным, принимавшим участие в чрезвычайно сложных военных операциях, он придерживался ультраконсервативных взглядов.

– Остановимся на секунду. – Де Роше проверил их местонахождение, воспользовавшись картой на экране ноутбука Palm Pilot. Система подземных лабиринтов была еще более разветвленной, чем легендарная парижская канализация. Карта, составленная Генеральной инспекцией каменоломен, охватывала две с лишним сотни миль взаимосвязанных тоннелей и шахт. По приблизительным подсчетам, это составляло две трети от общего количества подземных ходов. Остальные – в основном древнейшие карьеры – либо находились в стороне от основного лабиринта, либо соединялись очень узкими проходами, куда не мог проникнуть ни один человек.

Учитывая опасность, грозившую любому посетителю тоннеля, карты составлялись с помощью наземных радаров и локаторов, поэтому грешили неточностями. Несмотря на это обстоятельство, Пол вместе со своими агентами, Чарли и Бекки, всю ночь потратил на их изучение. Каждый из них выучил наизусть определенный сектор лабиринта, и до самого рассвета они проверяли друг друга в знании изгибов и поворотов, тупиков и неожиданных перекрестков.